– Бесстрашные тысячники Эдигей и Джунгарек, к величайшему стыду сообщают вам, что монгольское войско опозорено благодаря глупому и бездарному поступку тысячника Мосулюка, который умудрился погубить своих храбрых воинов в неравной схватке!
– Что ты несешь? – в гневе произнес генерал Мунджехбий. – Мосулюк погубил свою тысячную, как такое возможно? Расскажи нам подробнее.
– Мы встретили в пути тысячника Мосулюка с полутора сотней воинов. По его словам следует, что караван охраняется двумя - тремя тысячами наемных солдат. Он утверждает, что купцы заранее знали об их нападении и поэтому приготовили для него ловушку. Когда он почти уже окружил караван, неожиданно обойдя его с тыла, по нему ударила вражеская конница. Из-за этого ему с трудом удалось выйти с горсточкой своих людей.
– Как такое могло случиться с ним? – воскликнул генерал. – А что с сотником Хурсакаем, он же хороший разведчик, почему не смог заранее предугадать о намерениях купцов?
– По словам тысячника Мосулюка, – начал отвечать гонец, – сотник Хурсакай оказался предателем, по плану он со своей сотней воинов должен был прикрывать его наступление, а вместо этого его люди спрятавшись в кустах, пускали в них стрелы! Отчего план внезапной атаки был сорван и большинство монголов пали от стрел своих же предавших их сородичей. К сожалению, тысячнику Мосулюку не удалось встретить его в сражении, иначе бы он убил изменника. Однако он обещает, что как только караван и город будут захвачены, он поймает этого сотника Хурсакая и лично сдерет с него шкуру, а затем перережет ему глотку!
– Странно, что сотник предал его, – задумчиво сказал генерал. – Насколько мне известно, он славился своей верностью и геройскими схватками на приграничных территориях. Донесения, полученные от него, всегда считались, точными и важными.
– Мой генерал, с вашего позволения, могу ли я идти? – робко спросил воин.
– Да, ты свободен, – ответил генерал. – Отправляйся в соседнюю юрту, там тебя накормят и напоят.
– Благодарю вас мой генерал, – еще раз поклонившись, курьер вышел из юрты.
– Что ты на это скажешь Тайлихкан? – спросил генерал, обращаясь к стоящему рядом с ним тысячнику.
– Я ожидал, что этот Мосулюк так нам все испортит, – недовольно ответил Тайлихкан. – Этот бездарный тысячник своими глупыми поступками погубил стольких хороших воинов! Нельзя было его одного отправлять, надо было вместе с ним Джунгарека отправить.
– Когда я увижу его, я сам лично накажу его! Отхлестав кнутом! Нет, я лучше прикажу его повесить или четвертовать, – разозлившись, сказал генерал. – Если хан узнает об этом, он может спросить с меня, что стало с его воинами и кто виновен за потерю целой тысячной армии! Да и с этим сотником Хурсакаем, тоже, что-то не понятное…
– Я знал сотника Хурсакая, – вмешался Тайлихкан, – он никогда не предал бы своего хана. Он скорее даст себя заживо сварить в котле, чем согласится поднять руку на войска своего хана! Этот Мосулюк – хитрая лиса, наверняка он не смог справиться с наемным отрядом каравана и чтобы спасти свою трусливую шкуру обвинил сотника в измене.
– Как бы то ни было, у нас представится возможность спросить обо всем этом у него самого, – заметил генерал Мунджехбий. – Распорядись о том, чтобы подготовили моего коня к завтрашнему дню. С первыми лучами солнца, мы выступим в поход.
– Будет сделано, генерал. Какие еще будут распоряжения?
– Передай Худжрету, что он со своей тысячной останется здесь до нашего прибытия. Ты и Шунхарай должны к утру привести свои тысячные в полную боевую готовность. И еще узнай, пожалуйста, куда подевалась моя прелестная Сулутэ, я ее уже несколько дней не видел.
– Я распоряжусь, чтобы ее отыскали, она видимо снова отправилась гулять в степь.
– Я же запретил ей появляться одной в степи, там небезопасно! Тайлихкан срочно разыщи ее, я хочу попрощаться с ней перед нашим выступлением!
Глава 8.
Ранним утром на зеленой лужайке, среди скалистых гор был виден дым. Дым распространялся со стороны просторной долины, спрятанной между двух скалистых гор. В воздухе наряду с ароматами полевых цветов ощущался сильный запах вареного мяса. Это варилось мясо в нескольких больших котлах. Рядом с котлами подбрасывая дрова, суетились воины в одеждах из овечьих шкур.
Невдалеке от котлов расположились две тысяча монгольских воинов. Командовали этими двумя тысячами воинов тысячники Эдигей и Джунгарек. Вот уже несколько дней они, пройдя вглубь кыргызских земель, дожидались прихода генерала Мунджехбия с еще двумя тысячами воинов.
Вокруг небольшого костра удобно вытянув ноги, сидели тысячники Джунгарек и Эдигей.
– Ты только посмотри на этого надутого сайгака, – говорил тысячник Эдигей, обращаясь к Джунгареку. – А как он тогда на тайном совете говорил? Надув обе красные щеки, что захватит этот караван. И что в итоге? Он потерял почти всю свою тысячную! И кому он теперь нужен? Не сомневаюсь, что когда сюда явится генерал Мунджехбий, он с него заживо шкуру сдерет.
– Да он скорее похож не на надутого сайгака, а на подбитого в полете сокола, который за какой то небольшой промежуток времени, потерял в своем гнезде всех своих птенцов. Ха, ха, ха! – громко посмеявшись, добавил тысячник Джунгарек. – А теперь сидит и дожидается, когда же ему дадут корм, только он забыл, что выщипанному соколу со сломанными когтями никто косточку не бросит, потому, что он уже больше не взлетит!
– А ведь полет то у этого сокола был высокий, – продолжал Эдигей, – Ему пророчили место рядом с ханом. Только теперь он надеюсь, понял, что нечего было визжать, выпуская слюны на весь тайный совет о том, что он захватит караван. Столько добра упустил, верблюд! Ему только бы жратву давай, сидит и корчит из себя невинного теленка, которую предательски заманили в ловушку!
Сидя в одиночестве Мосулюк видимо почувствовав, что над ним насмехаются, встал и медленно направился к своему коню. Встав рядом с ним, он начал его поглаживать.
Между тем, тысячники Эдигей и Джунгарек решив и дальше коротать время, пока варится мясо, продолжали весело болтать.
– Самое главное он самым бессовестным образом всю вину валит на Хурсакая, – говорил Эдигей. – А ведь я знал Хурсакая с самого детства, он не решился бы на предательство. Его не так-то просто подкупить, тем более заставить стрелять в монголов! Этот верблюд, утверждает, что Хурсакай со своей сотней воинов притаившись в кустах, вместо того, чтобы поддерживать их наступление пускал стрелы в его тысячную, это же глупая ложь! Кто в такое прогнившее мясо поверит? Это же тухлятиной попахивает!
– Ну, я согласен с тобой, – согласился Джунгарек, – в его словах присутствуют одни кости, жирных кусков мяса очень мало. А в некоторых его словах даже отдельных ребер и хвоста не хватает!
– В каких именно местах, – спросил Эдигей.
– Например, он утверждает, что когда он напал на караван, его тысячную встретила двухтысячная армия наемных солдат, – начал пояснять Джунгарек. – Хотя ранее говорил, что лазутчики Хурсакая докладывали о том, что караван охраняется всего лишь несколькими сотнями воинов. Где же тут, правда? Откуда взялась еще одна тысяча воинов, не кыргызы же пришли к ним на помощь, уж Хурсакай это узнал бы перед нападением?! Или же с ними сражались сами купцы, но тогда, считай, что Мосулюк опозорил свое имя на веки. Это, каким же надо быть воином, чтобы получить в шею от купцов, которые обычно при блеске оружия прячутся под обозами, словно от небесного грома!
– Мне кажется, – согласился Эдигей, – этот Мосулюк соврал, сказав о том, что ему противостояли превосходящие силы. Так он пытается уйти от ответственности за свое поражение в мелкой стычке!
– Как говорят у нас в степи, у коня в предсмертной агонии глаза велики и ржание не та! – добавил Джунгарек. – Так что он запросто мог, струсив сказать иное!
– Я вот думаю, если он, струсив, мог так соврать да и выставить бедного сотника Хурсакая в ином свете, то когда мы станем перед стенами Ак-Буркута, он вообще может посеять панику среди солдат, сказав им, что у кыргызов сотни тысячи воинов, хотя это не так! Теперь я побоюсь идти с ним в бой.
Пока они сидели и с удовольствием разбирали Мосулюка по косточкам, один из подошедших воинов попробовав кусок мяса с котла, сказал им, что мясо уже готово. Обрадовавшись, что теперь-то им удастся набить желудки вареным мясом, оба удобно усевшись, начали ждать, когда один из воинов достав с котла большие куски мяса, подаст им.
Насытившись мясом, тысячники Эдигей и Джунгарек выпили кумыс и продолжили беседу.
– Как ты думаешь, что нам делать с караваном, может нам самим попытаться его захватить? – спросил Джунгарек. – Мне никак не дают покоя те богатства, которые находятся там.
– Я бы тоже не прочь любоваться в своей юрте награбленными сокровищами, – ответил Эдигей, – но прежде чем ими любоваться, надо сначала завладеть всеми богатствами.
– Так что нам мешает? Уж мы-то вдвоем намного умнее этого тупого верблюда - Мосулюка!
– Как говорит мудрость степи, не подоив коня, ты не выпьешь кумыс!
– Вот именно! – воскликнул Джунгарек. – Надо сначала немного потрудиться, а потом бурдюки, наполненные кумысом, сами польются в наши рты! Не правда ли?
– Да, – ответил Эдигей, затем, немного подумав, добавил. – Надо срочно отправить лазутчиков с заданием найти следы каравана. Купцы, разбив наголо тысячную Мосулюка, в порыве свалившейся на их головы победоносной славы не могли уйти так далеко!
– Я займусь этим, – заверил Джунгарек.
– Да и еще, не знаю, что нам делать с Сулутэ?
– Сулутэ? Какая еще, Сулутэ? – в недоумении спросил Джунгарек.
– Дочь генерала Мунджехбия! – ответил Эдигей. – Оказывается эта юная особа, тайком переодевшись в доспехи воина, присоединилась в мою тысячную. Видишь ли, ей захотелось острых ощущений, она видимо полагает, что мы вышли на очередную прогулку.
– Но почему ты не отправил ее обратно? – в ужасе спросил Джунгарек.