Быстро развернув письмо, Эль Херзук прочел следующее:
Когда купцы вошли в наш тронный зал,
я поняла, что бог наконец-то мне воздал!
Так как среди них был храбрый воин Эль Херзук,
тот самый, без которого купцы словно без рук!
Вы, Эль Херзук чем-то на кыргызского джигита похожи,
и ваши бесстрашные черты лица на них так схожи.
Несмотря на то, что мое имя Чолпонай,
я вовсе не ангел и не стою возле входа в рай!
Читая эти строки у Эль Херзуки сердце замирало на груди. С сильно бьющимся сердцем, учащенно дыша, Эль Херзук вытер выступивший пот со лба и с дрожащими губами продолжил читать:
Будь я даже ангелом, в тот же миг свои крылья бы сняла,
да свои развевающиеся волосы в косички бы заплела,
и спустившись вниз, предстала бы пред вами вдруг,
о бесстрашный и храбрый воин пустыни Эль Херзук!
Даже ангелы иногда с небес на землю спускаются,
и словно бутоны горного цветка распускаются,
уж тем более, такой как я ангелочек,
непременно расцвела бы как цветочек!
Закончив читать, Эль Херзук снова и снова перечитывал письмо, наконец, выйдя из опьяненного состояния, он выглянул наружу и подозвал к себе Джуса.
– Джус немедленно найди Курчгеза и приведи его ко мне!
– Слушаюсь!
Однако найти Курчгеза было не так-то легко, некоторые говорили, что он уже ушел за подмогой, а некоторые не знающе пожимали плечами. Наконец, после долгих поисков Джусу удалось отыскать место, где остановился Курчгез. Ближе к вечеру Джус привел Курчгеза к шатру Эль Херзука установленному в центре площади. Ожидая прихода Курчгеза Эль Херзук в волнении мерил шагами, чуть ли не всю центральную площадь.
– Что случилось? Почему ты вызвал меня? – спросил Курчгез.
Вместо ответа Эль Херзук дал Курчгезу письмо, полученное от Чолпонай. Прочитав письмо до конца, Курчгез от души рассмеялся.
– Похоже на то, что белая орлица, наконец-таки попалась в расставленную охотником сеть. Ирония судьбы! Теперь как бы тебе самому не взлететь вместе с ней на небо, а затем не упасть камнем вниз.
– Не надо шутить над чувствами, – серьезным тоном сказал Эль Херзук. – Лучше объясни, что означают эти слова и помоги мне подготовить ей ответ.
– Ну, на такие восхваления мне… точнее нам, вряд ли удастся достойно ответить.
– Пожалуйста, объясни мне смысл этих стихов и придумай что нибудь в ответ. Я знаю, ты сможешь!
– Ну, ее стихи можно понять следующим образом, – начал объяснять Курчгез, – то, что ты похож на кыргызского джигита, это очень хорошо, поскольку этим она дает знать, что никакие препятствия относительно твоего чужеродного происхождения не могут возникнуть и в помине. То, что она не стоит возле входа в рай, означает, что она, несмотря на то, что является дочерю хана, может быть равной тебе парой. Это подтверждается следующими словами «будь я даже ангелом, в тот же миг свои крылья бы сняла, да свои развевающиеся волосы в косички бы заплела и, спустившись вниз, предстала бы пред вами вдруг, о бесстрашный и храбрый воин пустыни Эль Херзук!» А насчет бутона и цветов, она видимо этим хочет сказать, что только рядом с тобой она может раскрыться так, как никогда!
– Неужели? Значит и она питает ко мне теплые и нежные чувства! – радовался Эль Херзук.
– Видно и ты смог сразить ее сердце. А теперь скажи мне, что ты еще чувствуешь, когда она рядом с тобой, так мне будет легче сочинить стихи и потом никто не сможет обвинить тебя в том, что ты воспользовался моими услугами. Ведь, по сути, я раскрою не свои, а именно твои чувства в иной форме – стихотворной!
– Я готов молиться всю жизнь, лишь бы она была рядом со мной! – с волненеим в голосе начал Эль Херзук. – Она притягивает и завораживает меня, у меня нет сил, сопротивляться чувствам, которые бурлят во мне. Ради нее я готов на все, даже отправиться в дальний поход и сражаться во имя Чолпонай и в то же время не хочу оставлять кыргызские земли, потому что боюсь потерять ее. Я начал влюбляться в ваш народ, ваши края и во все, что связано с кыргызской землей и с самими кыргызами! Я даже на тебя начал смотреть по-другому…ну, это ты конечно в стихах не упоминай.
– Ха-ха-ха, – громко рассмеялся Курчгез, – говоришь на меня начал смотреть по-другому? Ты лучше смотри, как бы у тебя перед носом дочку хана не умыкнули, а то, видишь ли, есть у нас такие шустряки, которые перед носом жениха, несмотря на знатность рода, могут пойти на поступки не подобающие настоящего джигита.
– Я имел в виду, что ты как кыргыз начинаешь мне нравиться, потому что ты являешься частичкой того народа, к которой принадлежит прекрасная Чолпонай! И не более того! – немного смутившись, сказал Эль Херзук, после чего тоже рассмеялся.
– Ну, ты Эль Херзук, в самом деле, я смотрю, по уши влюблен в Чолпонай. Начал нести всякую чушь, я уже перестал узнавать в тебе того грозного воина, с которым столкнулся в начале нашего путешествия. Ладно, Эль Херзук, можешь не беспокоиться, через некоторое время все будет готово в самом лучшем виде.
– Налить тебе вина? – робко спросил Эль Херзук.
– Еще и спрашиваешь?!
Взяв большой кувшин, Эль Херзук наполнил его вином и подал Курчгезу. После чего обратился к нему с вопросом:
– Скажи мне Курчгез, как это сочинять стихи легко или сложно? Я, наверное, никогда не смогу как ты. Для этого нужен талант, не так ли?
– Нет, не так! Если ты сильно влюблен, настолько сильно, что будешь чувствовать, как сильно колотится твое сердце и дрожит тело, то твоя душа сама запоет, причем слова будут такими складными как ровный марш идущих строем солдат! Это и называется сочинением стихов. Когда любовь искренна и чиста, стихи получаются красивыми и понятными, каждое слово приобретает свой смысл и словно солдат, вышедший из шеренги, быстро находит свое место в строю, тогда как если любовь не настоящая все становится хаотичным и все слова, либо предательски теряют всякий смысл, либо смысл сам подобно дезертиру исчезает!
– Ты умеешь доходчиво объяснять!
– Долгая служба в армии закаляет не только тело и дух воина, но и сердце! Когда есть любимая девушка, не важно где она находится, далеко или близко, главное что она есть, и воспоминание о ней как о своей родине дают силу воину сражаться и при этом оставаться в живых! Постоянно думая о близком и любимом человеке, мы невольно терзаем себя мыслью, что далеки друг от друга. А когда судьба преподносит нам в виде подарка долгожданную встречу с ней, мы невольно теряемся и не находим никаких слов. Именно из-за этого то и зарождается в человеке качество прирожденного поэта! Все время, думая о ком-то, человек начинает хорошо складывать в уме и своих мыслях стихи, которые легко передать в пергамент и вручить любимой для чтения. Сочиненные влюбленным человеком стихи настолько сильны, остры и опасны как свист разящего меча, поражающего в самое сердце и читающим их человеком воспринимаются так же быстро, как пущенная стрела. Если при сочинении стихов ты не думаешь о любимом человеке, то сила твоих стихов теряется и исчезает словно туман, тогда как постоянные мысли о ней словно сильные дуновения ветра шлифуют твои стихи. В итоге они получаются настолько величественными, красивыми и краеугольными как египетские пирамиды, а не как курганы в степи! – во время пути в город Ак-Буркут Курчгез общаясь с Эль Херзуком, часто расспрашивал его о других городах и странах. В рассказе Эль Херзука Курчгезу больше всего понравились величественные пирамиды, построенные в песках пустыни. Поэтому он решил привести в пример именно египетские пирамды, хорошо знакомые Эль Херзуку во время его путешествий с купцами.
– Как курганы в степи? Курганы – это кажется могилы для ваших ханов, не так ли?
– Да, так же как и пирамиды для фараонов! Я привел в пример курганы, чтобы подчеркнуть безжизненность смысла стихов, сочиненных без любви и отсутсвия в ней красоты. Если пирамиды строят для того, чтобы они стали погребальными склепами фараонов, то, по крайней мере, после их смерти красотой пирамид можно любоваться целое тысячалетие. Тогда как погребальные курганы ханов быстро обрастают травой и постепенно исчезают среди прочих холмов. Так же обстоит дело и с сочиненными стихами, если они душевные и со смыслом их запоминают и пересказывают столетиями, а если они без смысла и не отражают реального состояние души сочинившего их человека, то про них забывают, либо искажают их до не узнаваемости. В качестве примера могу сказать о том, что бывают и такие люди, которые, будучи влюбленными, в кого-то или во что-то могут сочинить стихи длинные как китайская стена и высокие как горы Ала-Тоо, но при этом содержание некоторых их стихов не богаче обычного дервиша и не дороже жизни простого раба!
– Но ведь в обоих случаях имеются некоторые схожости. К примеру, после смерти фараона вместе с ним хоронят все его сокровища для их последующей загробной жизни. Насколько мне известно, после смерти ваши ханы тоже уносят с собой в могилу все свои ценности. Получается как в курганах, так и в пирамидах, если хорошенько порыться, можно найти золото! Где же тогда кроется правда? Если с виду стихи очень длинные или слишком короткие, все равно в глубине они скрывают свою истинную ценность не видимую для нашего взора. Как же это объяснить?
– Ну, ты меня и в самом деле озадачил, – улыбнулся Курчгез, заметив как Эль Херзук начал активно с ним спорить. – Не спорю, с тем, что в обоих случаях где-то скрывается богатый смысл. Но для того, чтобы их отыскать для начала нужно, заняться осквернением могил, что запрещается нашей религией. И искать где-то клад, копаясь в песке это долго и нудно, – почесав затылок Курчгез улыбаясь, продолжил. – Я могу по другому объяснить тебе это. Вообще пирамида как я понял из твоих рассказов сама по себе загадочное произведение искусства, которой можно неустанно восхищаться, она притягивает к себе словно бурдюк, наполненный вином. Вот глотнул из бурдюка, хочется еще и еще раз глотнуть, а в конце по всему телу проходит такое приятное и обжигающее ощущения. Но на следующий день начинает сильно болеть голова, и боль и тяжесть в голове уходят после следующего глотка вина. Это воистину приятное ощущение опьяненного счастья! А обычная курганная насыпь не лучше кислого молока, выпил и все! Захочется еще раз выпить выпишь, а потом забудешь, поскольку молоко не будет постоянно мелькать у тебя в голове. Вот и стихи, если сразу сразили тебя своей красотой, тебе захочется снова повторить и даже прочесть их другим. А если они не запомнились тебе, не проникнув вглубь твоей души, они никчемны!