Мосулюк и Джунгарек злясь на то, что их миссия не увенчалась успехом, вернулись к своим коням в сопровождении усиленной охраны кыргызских воинов. Сев на своих коней они вышли из тех же ворот, откуда и вошли.
Глава 7.
День близился к вечеру, когда Курчгез осторожно спустившись со скалы, вернулся к своей лошади. Он решил не рисковать и поэтому передвигался только по труднодоступным горным тропам. Сначало он проводил небольшие рекогносцировки местности, рассматривая все вокруг, взобравшись на скалы или небольшие утесы. Только убедившись, что поблизости нет вражеских патрулей или небольших отрядов Курчгез двигался дальше.
Подобная осторожность была вызвана еще и тем, что накануне утром он обнаружил сожженное поселение с десятками убитых жителей. Рассмотрев все следы, Курчгез понял, как разворачивались события на том небольшом поселении.
Судя по оставленным следам, Курчгез без труда догадался, что монголы сначало окружили юрты, затем, обстреляв из луков часовых, атаковали поселение.
Мужчины лежали в одной куче с множествами торчащих на теле стрел. Среди убитых был один ребенок. У него была расколота череп. По его одежде можно было догадаться, что он был пастухом.
«Бедняга, видимо он первым попался монголам, – думал Курчгез, – и привел их в свое поселение. А то бы монголы сами не смогли бы найти их жилища».
Курчгез подобрав с земли камень, бросил в сторону хищных птиц, которые словно стервятники, налетев всей стаей, клевали тела убитых кыргызов. Недолго думая, Курчгез начал копать могилу. Он понимал, что всем жертвам по отдельности вырыть могилы он один не в состоянии. Поэтому решил похоронить их всех вместе. Ближе к полудню Курчгез закончил обряд погребения. Над могилой он сделал небольшой курган из собранных поблизости камней, после чего сев на колени прочел молитву над душами усопших.
Осмотрев сожженного селение, Курчгез также заметил, что среди убитых отсутствовали тела женщин и детей. Из этого он пришел к выводу, что они, скорее всего, были угнаны в рабство. Он прекрасно знал, какая печальная судьба ождидает попавших в рабство женщин. Но поделать ничего не мог. Курчгез надеялся на то, что если объединенным кыргызским силам удастся отбросить монголов от городских стен и разгромить их то, возможно, им удастся освободить всех пленных.
Переночевав в разрушенном поселении, Курчгез рано утром тронулся в путь.
Он сильно торопился, так как ему был дан строгий приказ собрать побольше джигитов из разных селений и привести их как можно быстрее на помощь городу Ак-Буркут. Курчгез понимал, что монголы, скорее всего уже стянули свои силы к стенам города и возможно уже взяли его в осаду.
Курчгез не помнил, сколько времени проскакал верхом на лошади. День близился к вечеру, как вдруг его лошадь, заржав резко остановлась. Почуяв что-то неладное, Курчгез вытащил свой меч и осмотрелся, вокруг были одни мрачные скалы. Чутье подсказывало ему, что где-то поблизости затаилась и ждет его опасность. И как бы в подтверждение его опасений рядом со свистом пролетела стрела. Курчгез успел вовремя убрать голову, и стрела пролетела, не задев его. Тут же вдогонку последовала еще одна стрела, от которой Курчгез не успел увернуться. Стрела со свистом вонзилась в его левое плечо. От сильного удара он не удержался и свалился со своего коня.
Как только он оказался на земле, к нему с дикими криками набросились три десятка монгольских воинов. С трудом, вскочив на ноги, Курчгез принял защитную позу. Он не успел снять с седла свой щит, поскольку его конь, испугавшись, отпрянула от него и убежала прочь.
Курчгез недолго думая, левой рукой вытащил с пояса свой кинжал. Монголы, окружив его со всех сторон, с дикими воплями начали на него нападать. В подобном сражении Курчгез знал, что одновременно на него могут напасть не больше трех человек. Монголы так и поступили, первого он заколол мечом без особого труда. Второй не успели и глазом моргнуть, как тут же получил удар меча в брюхо. Третий из нападавших, получив несколько тяжелых ран в область груди и шеи, свалился замертво. Места убитых монголов заняли другие, они оказались гораздо умнее и не стали подпускать его близко. Тем не менее, Курчгез сражался с отчаянием, поскольку понимал, что монголы его не пощадят.
Схватка продолжалась довольно таки продолжительное время. Пока монголы пытались одолеть Курчгеза, один из них видимо главный наблюдал издали за ходом схватки. С далекого растояния не было видно его лица.
Наконец, уставший от долгой схватки Курчгез напоследок получив рану в ногу, острым наконечником копья присел на одно колено. Силы были не равными, поэтому монголы, оглушив Курчгеза ударом в голову, рукояткой меча схватили и связали его.
После того как Курчгеза повалили на землю и связали. К месту сражения подошел тот самый воин, который все это время наблюдал издали. Подойдя поближе, с грациозной походкой воин заметил, что пленный успел убить шестерых и тяжело ранить троих воинов.
– Госпожа Сулутэ, мы взяли этого ублюдка живым как вы и просили,
– переводя дыхания, отрапортавал один из воинов. – Этот бес оказался не таким уж хилым, как мы думали, он успел прикончить шестерых наших лучших воинов! Возможно это кыргызский курьер, направленный с каким-то срочным донесением или просто за подкреплением для защиты города Ак-Буркут.
– Вы мои славные воины! Я горжусь вами, – произнесла Сулутэ.
– Ради величия нашей Монгольской империи и вас мы готовы пожертвовать всем ценным, что у нас есть, то есть жизнями!
– Важи жизни мне еще понадобятся, так что, я вам не разрешаю попусту их лишаться! Вашему генералу нужны храбрые воины живыми, а не мертвыми.
– Слушаюсь, госпожа Сулутэ!
– Похороните погибших воинов и окажите помошь раненным, – начала давать приказы Сулутэ, – Только делайте все побыстрее, нам надо вернуться в лагерь пока нас не схватились. Моему отцу понравится, то, как вы взяли пленного воина живым. Он захочет немедля допросить пленного кыргыза.
– Будет сделано, госпожа Сулутэ.
Сулутэ!? Лежа в полубезсознательном состоянии Курчгез отчетливо расслышал это имя. Как только монголы похоронили своих убитых воинов и перевязали раненных, они тронулись в путь. Курчгеза связав за руки и ноги, посадили на его же коня, который после схватки, почему-то обратно вернулся к своему хозяину. Однако прежде чем его посадили на коня, двое монгольских воинов перевязали его раны и с особым усердием обыскали его, при этом незабывая лепить ему пощечины в затылок и пинать в живот. Обнаружив во внутреннем кармане Курчгеза несколько золотых и медных монет, монголы с жадностью кинулись их делить.
Пока они скакали в сторону монгольского лагеря, Курчгез потихоньку начал оценивать свое нынешнее положение. Он был обезоружен и связан по рукам и ногам, даже его прочные сапоги с него кто-то успел снять. Вечером в степи довольно прохладно, поэтому ноги Курчгеза начали мерзнуть. Но голова его, несмотря на полученные от монголов сильные удары, все еще ясно соображала. Курчгезу ничего не оставалась, как сидеть на своем скачущем коне и думать. Он вспомнил произнесенное одним из воинов имя – Сулутэ. Как ни пытался, но взглянуть на ее лицо Курчгез так и не смог. Она все время скакала впереди своих воинов. Курчгез подумал о том, что, судя по небольшой численности противника, он, скорее всего, нарвался на разведывательную группу монголов, направленных для изучения местности.
Курчгезу не давало покоя услышанное имя. Сулутэ, Сулутэ! Может ли она быть той самой Сулутэ или нет? Невольно вспомнился разговор с Эль Херзуком, которое имело место быть до его ухода с города Ак-Буркут. Он вспомнил свою историю, рассказанную Эль Херзуку о том, что когда-то любил одну прекрасную монголку. Ему вспомнились и последующие события, о которых он при разговоре с Эль Херзуком умолчал.
Через год после ухода с монгольского войска он, ползком пробравшись к лагерю, наблюдал за ней. Да, именно наблюдал за той, которую все еще любил. Из-за большого количества часовых он не смог пробраться к ней и поговорить. Но чуть позже ему через одного пленного монгола удалось отправить своей возлюбленной тайное письмо. Ему даже вспомнились слова послания, отправленного в виде четверостишия.
Один почтенный полководец и генерал,
Когда-то у меня всю мою молодость отнял.
Вынудив меня записаться в армию свою,
И заставив постоянно находиться в строю.
За все свои невзгоды я на него злобу не таил,
Несмотря на то, что он сердце мое ядом напоил.
Я знал, что у него есть прелестнейшая дочь,
Которая снилась мне каждую лунную ночь!
Эх, Сулутэ, Сулутэ как же ты повзрослела теперь,
Стала такой стройной и красивой, уж мне ты поверь!
Я сильно жалею, что не забрал тогда тебя с собой
Тогда бы ты твердила мне постоянно, что я только твой!
Но, к сожалению, всего этого не могло произойти,
Иначе нам пришлось бы вдвоем через многое пройти.
Возможно, если бы я тогда тебя с собой забрал
То вместе с тобой твое свободное сердце бы украл
И стали бы мы принадлежать только друг другу
Остановившись и прекратив идти попусту по кругу.
Мы стали бы в этом грешном мире одной целой
Словно ничем не отличимой от горной ягоды спелой.
По прошествии нескольких дней в селение, где жил Курчгез, прибыл юноша, который до этого находился в плену у монголов. Вся его семья была убита во время нападения монголов, а его вместе с другими детьми увели в рабство. С его слов следовало, что одна госпожа по имени Сулутэ освободила его и дала коня, при этом, взяв с него клятву, что он отыщет Курчгеза из племени Карышкыра и вручит ему лично в руки письмо. Юношу звали Адилетом, он не умел читать и писать. Курчгез спокойно взяв письмо, поблагодарил его. После чего предложил Адилету разделить с ним его скромный обед. Адилет набив желудок вареным мясом, которым его угостил Курчгез сел на подаренного ему коня и с чувством выполненного долга поскакал дальше, видимо искать своих родичей. После его ухода Курчгез прочел письмо: