– Как давно произошли рассказанные вами события о гибели города Ак-Буркут? – спросил Сыймык.
– Все те события, приведшие к затоплению целого города, произошли в 636 году, а сейчас 1888 год. Слевательно с тех пор прошло свыше тысячи лет!
Мальчики, слушавшие рассказы старика Вана о давно забытой истории сидели словно зачарованные. Наконец, Максат посмотрев на Вана, в сильном волнении спросил:
– Получается на том самом месте, где раньше был огромный город, возникло это озеро? – несмотря на быстрый взгляд, брошенный в сторону озера, в голосе Максата чувствовались нотки недоверия.
– Да, если верить моим записям! – твердо ответил старик Ван. – Как теперь называется ваше свящнное озеро?
– Ысык-Кол! – ответил Алтынбек.
– Значит все правильно! Ведь слово «ысык» переводится как «священное» или «горячее», не так ли?
– Да.
– Вот и берегите свое священное озеро! А мне пора идти.
– Куда вы? Расскажите нам еще что нибудь! – взмолились ребятишки.
– К сожалению, не могу, мне пора идти. Спасибо вам за все, мои юные слушатели и давайте теперь прощаться.
Оставив ребят одних, старик Ван встал и пошел дальше. Ван не помнил, сколько он прошагал, пока не присел отдохнуть на камень. Уставший Ван решил прилечь и немного отдохнуть. В этот момент он услышал ржание лошадей и топот идущих в его сторону шагов. Резко подняв голову Ван, увидел группу всадников и пеших людей, идущих в его направлении.
– Кто ты? Назови нам свое имя, – спросил подошедший человек в военной форме. Все они были европейцами, за исключением двух местных кыргызов, которые видимо были переводчиками.
– Меня зовут Ван. Простите, но кто вы такие?
– Вопросы сейчас задаю я! Ты сказал Ван? Китаец? – властно ответил человек в форме.
– Да, я китаец.
– Что ты здесь делаешь? Кто тебя послал следить за нашим маршрутом?
– Я простой путешественник и никто меня не посылал следить за вами. Я даже не знаю, кто вы такие, – непонимающе ответил старик Ван.
К офицеру подошли еще двое солдат, один из них встав с лева от него, направил на Вана свое ружье, второй вежливо обратился к своему офицеру:
– Ваше высокоблагородие, Николай Михайлович изволил спросить вас о том, кого вы задержали? Как изволите ему доложить?
– Передайте Николай Михайловичу, что мною лично задержан, так сказать до выяснения обстоятельств, некое лицо китайского происхождения.
Солдат, круто повернувшись, быстрыми шагами пошел обратно к человеку, отправившего его спросить у офицера идущего впереди о причинах их задержки. Однако, подойдя поближе к вожаку их небольшого каравана, солдат заметил, что тот сидит на своем коне о чем-то сильно здумавшись. Мужчина сидевший верхом на лошади был высокого роста, с густыми и слегка закрученными вверх усами.
Мысли Николая Михайловича Пржевальского были заняты воспоминаниями об его отъезде из Петербурга. Несколько дней тому назад Пржевальский поле долгих раздумий решил пуститься в свое пятое путешетвие. На этот раз он планировал отправиться исключительно в Тибет. Накануне своего отъезда он представил совету Императорского русского географического общества программу своего будущего, на этот раз пятого по счету путешествия. Сроком для путешетвия он назначал два года и исходным пунктом для него должен был стать город Каракол в Семиречье.
18 августа был назначен отъезд Пржевальского из Петербурга. Несмотря на его старания скрыть этот день, о нем протрубили все газеты, и на станцию Николаевской железной дороги собралась масса публики и множество газетных репортеров. Все репортеры хотели взять у него интервью и написать об его предстоящем путешествии в дикие восточные страны.
Переезд из Европы в Азию был сделан по новой Закаспийской железной дороге и 7 сентября Пржевальский был уже в Самарканде. А 23 сентября через Ташкент он прибыл в Пишпек, где предстояло приобрести вьючных животных. Всего было куплено сто двадцать верблюдов и пятьнадцать лошадей.
Таким образом, закупив необходмые продукты, вьючных животных и наняв двух переводчиков, 8 октября Пржевальский со своей группой вышел в путь по направлению к городу Каракол. В составе его группы были два офицера, два препаратора, два переводчика, пятьнадцать солдат и семь казаков. Всед за Пржевальским в город Каракол должны были приехать его верные друзья Роборовский и Козлов.
– Генерал-майор Николай Михайлович разрешите обратиться, – робко подал свой голос подошедший солдат. Пржевальский, встряхнув голову, посмотрел на солдата. Ему до сих пор было непривычно такое обращение. К нему снова нахлынули воспоминания о том, как несколько месяцев назад после возвращения с четвертого путешествия, Государь Император, признав заслуги Пржевальского, произвел его в генерал-майоры.
– Обращайтесь, – ответил Пржевальский. Солдат передал слова своего офицера о задержании подозрительной личности китайского происхождения. Услышав эту новость, Пржевальский кивнул головой. – Опять эти китайцы! – подумал он. Во время их предыдущего четвертого путешествия по пути из Кэрии в Тибет китайкие чиновники всячески препятсвовали им. В частности они запрещали местным туземцам помогать путешественникам и даже как-то умудрились разрушить мост и испортить дорогу. Китайцы даже отправляли за ними шпионов, чтобы те передавали своим хозяевам об их маршрутах движения. Все провокационные действия китайских властей против русских путешественников были вызваны в связи с войной в Западном Китае, которое привело к резким обострениям отношений между матушкой Россией и Китаем. И вот теперь во время начала их путешествия они снова столкнулись с китайцем. Все это показалось Пржевальскому весьма странным совпадением.
Между тем офицер задежавший старика Вана продолжал свой допрос:
– Ты один? Что у тебя в сумке? – требовательный голос офицера вынудил старика Вана открыть сумку и показать его содержимое.
– Что это за записи? – взяв в руки стопку бумаг, спросил офицер.
– Это исторические записи о кыргызской земле. Они бесценны, прошу вас быть осторожным при обрашении с ними, – чуть ли не умолял старик Ван. – Этим записям больше тысячи лет!
– Сдается мне, что ты все-таки шпион засланный, а эти записи не что иное, как подготовленный тобою отчет китайскому правительству о наших передвижениях! Вот что старичок, я конфискую твои рукописи до полного выяснения обстоятельств.
– Простите почтеннейший но, к сожалению, я не могу вам отдать эти записи. Это собственность Императорского двора! – встав в защитную позу, заявил старик Ван.
– Что это значит, не могу отдать?! Да как ты смеешь мне перечить! Да я тебя за твою дерзость под трибунал отдам! – побагровев от злости, офицер потянулся к своей кобуре. – Я велю тебя расстрелять без суда и следствия!
– Вы не понимаете, этим записям цены нет! И потом вы не имеете права отбирать у меня то, что не принадлежит вам! Это собственность Императорского дворца!
– протестующее воскликнул Ван. – Эти записи свыше тысячи лет никто кроме меня не читал.
– Дворец твоего императора находится далеко отсюда. Эти земли входят в юрисдикцию нашего императора. От имени Государя Императора приказываю тебе сдать мне все содержимое твоей сумки и встать, прислонившись к камню, чтобы мы смогли произвести личный досмотр! – офицер, вытащив свой револьвер, размахивался им перед носом Вана. Ван, увидев направленный револьвер, попятился назад. Поняв, что перечить такому нервному офицеру нет смысла, Ван потянулся к сумке, чтобы вытащить и отдать остальне записи. Увидев, как Ван сунул свою правую руку в сумку офицер, вскричал:
– Стоять! – шагнув назад, он случайно наступил на камень и чуть не поскользнулся, при этом непроизвольно нажав на курок револьвера. Раздался сухой треск выстрела. Ван, схватившись обеими руками за живот, присел на землю. Кровь хлынула из пулевого отверстия в его животе. Застонав от боли Ван, упал навзничь и умер.
– Он пытался потянуться за спрятанным в сумке оружием! Ты видел это? – спросил он, обращаясь к стоявшему все это время рядом с ним солдату.
– Да ваше высокоблагородие! – опустив винтовку солдат, присел и, пошарив в сумке, ничего кроме бумаг там не обнаружил. – Кажись ваше высокобалгородие здесь нету никакого оружия. Сдается мне, вы просто так застрелили человека.
– Молчать! Он сопротивлялся нам при задержании и не хотел, чтобы мы обыскивали его. И потом ты сам видел, как он хотел замахнуться на меня. Он шпионил за нами! – вытерев платком свой револьвер, он положил его обратно в кобуру.
– Но, ваше высокоблагородие он ведь не замахивался…
– Не сметь перечить старшему офицеру! Он замахнулся на меня и, так это было на самом деле – это приказ! Ежели ты ослушаешься моего приказа и начнешь трепать свое, то получишь строгое наказание!
– Слушаюсь ваше высокоблагородие!
– А теперь займись обыском его тела, а я пока доложу о случившемся инциденте Николай Михайловичу! Когда закончишь, прикрой тело китайца камнями, – взяв в руку сумку с его содержимым, он пошел в сторону каравана. На встречу к нему бежали казаки и остальные солдаты с ружьями наперевес.
– В чем дело? Мы слашали выстрел?
– Я застрелил китайского шпиона, пытавшегося оказать нам сопротивление при задержании и обыске.
Подойдя к Пржевальскому, он доложил ему о том, что китаец оказал сопротивление и хотел замахнуться на него. Вследствие чего он был вынужден применить огнестрельное оружие.
– При нем были обнаружены странные записи, – сказав это, он вручил Пржевальскому сумку, снятую с убитого старика Вана. – Я думаю, что это были его отчеты, о нашем передвижении подготовленные для отсылки китайским властям!
– Вы успели его допросить? – взяв сумку, спросил Пржевальский.
– Он все время талдычил, про какую то собственность Императорского дворца и о бесценности этих записей.