В 1904 г. на Юге началась первая крупная стачка против террора помещиков и властей, длившаяся пять дней.15 В 1907 г. возник конфликт батраков и аграриев, то есть землевладельцев, нарушавших соглашение о сокращении рабочего дня. Аграрии стояли на своем. Тогда в мае 1908 г. батраки объявили забастовку, охватившую 30-40 тыс. чел. Она длилась более двух месяцев. Рабочие Пармы и других городов оказывали батракам всевозможную помощь: бастовали, принимали петиции, устраивали демонстрации солидарности. Собирали деньги (около 200 тыс. лир), забирали детей бастующих для отдыха.16
Но попытки анархо-синдикалистов объявить всеобщую стачку солидарности не удалось. Сказался их «революционный авантюризм», неумение вести организационную работу, колебания. Социалисты, сочувствуя крестьянам и сельскохозяйственным рабочим, не заботились о привлечении их в свои ряды, не ставили вопроса об аграрной реформе на Юге. Либералы-реформисты тоже не замечали этой проблемы. Реформы Джолитти «обошли Юг».
Войска в июле 1908 г. разогнали анархистов, и стачка рабочих и батраков провинции Парма закончилась поражением.17
Свое недовольство выражали крестьяне Германии, Венгрии и других стран. Они помогали бастующим рабочим, собирая для них продукты, деньги (так было, например, в Криммитчау).18 Конечно, влияние крестьянских выступлений было относительно невелико и непостоянно, но и они добавляли «горючего материала» в общий «костер» внутриполитической борьбы.
Определенное значение имели, хотя и разрозненные и нерешительные протесты городских средних слоев: мелких предпринимателей, ремесленников, интеллигенции, лиц свободных профессий (артистов, художников, музыкантов и т.п.), а также все время возраставших в численности различных отрядов служащих, в том числе, государственных.
Положение их было различным, но почти все они в разной форме и степени ощущали «железную пяту» монополий. Мелкие предприниматели страдали от конкуренции на рынках более дешевой массовой продукции трестов. Грозой ремесленников и мелких розничных торговцев стали универмаги, которые могли, получая задешево товары оптом, продавать в розницу еще дешевле, разоряя мелких конкурентов. Люди творческие страдали от формальной и неформальной цензуры их произведений, насаждения пошлости, буржуазности, низких вкусов «верхов». Служащие, особенно государственные, находились под бдительным надсмотром начальства, получая очень небольшое жалование.
Средние слои были многочисленны. Только во Франции мелкие предприятия составляли 58% общего их числа.19 Они отличались аморфностью, пестротой и нестойкостью убеждений, колебаниями, недоверием к трудящимся классам. Но и они подавали свой голос протеста. Так, во Франции в 1907-1909 гг. началось движение государственных служащих вызванное их низкой оплатой при постоянном росте цен и отказом врачей в праве создавать профсоюзные организации. Самым крупным выступлением явилась забастовка почтово-телеграфных работников в Париже. Они требовали прибавки к жалованью и права организовывать профсоюзы, а правительство было против, запрещая чиновникам вступление в Всеобщую конференцию труда (ВКТ) и преследуя активистов. Забастовка длилась два месяца. Власти увольняли бастующих без права на пенсию, арестовывали, сажали в тюрьму. Бастующим сочувствовали парижане, собирали средства на помощь, проходили демонстрации солидарности. Но силы были неравны, и почтовики отступили.20
В ряде стран (Болгарии, Румынии) были волнения ремесленников, впрочем, без особых последствий.
Как бы ни были остры выступления крестьян и сельскохозяйственных рабочих, а также служащих и других они, конечно, не могли подорвать господствующий строй. Но свой вклад в обострение внутриполитической обстановки они вносили, добавляли напряжения, пугая помещиков и капиталистов своей борьбой и возможностью намечавшегося – и очень опасного для «верхов» - союза крестьянства и рабочего класса. Силу и значение такого союза показали в начале XX века события в России.
Еще одним фактором напряженности являлись национальные отношения и национально-освободительные движения. История Европы знала массовые прогрессивные движения, имевшие целью создание национально-однородных государств. В ходе буржуазно-демократических революций, ряда войн, восстаний, парламентской и другой борьбы эта цель была в основном достигнута. Оставалось однако – и немало – государств, где образовались национальные меньшинства, попавшие, как правило, в угнетенное положение, лишенные всех или части демократических прав и свобод. В некоторых странах национальное угнетение переплеталось с угнетением социальным и эксплуатацией. Отсюда возникла борьба национальных меньшинств за свободу, независимость, равноправие. В той или иной форме национальные противоречия проявлялись почти во всех европейских странах. В Бельгии это был конфликт валлонов и фламандцев, во Франции – французов и корсиканцев, Италии – жителей собственной Италии и жителей островов – Сицилии и Сардинии, Испании - распри басков, каталонцев, арагонцев и др.
В Царской России, как в Австро-Венгрии и Турции коренная, «титульная» национальность составляли около 43% всего населения.21 Остальные, «инородцы», подвергались национальному угнетению, были лишены многих прав и свобод, страдали от произвола властей, враждебного отношения части русского населения, от грубой русификации. Существовали ограничения («черта оседлости») для евреев, цыган и др. В самых трудных условиях проживали народы Средней Азии и Казахстана. Даже народы Кавказа и Закавказья подвергались унизительным ограничениям. Их не брали в армию, закрывали школы и издательства. Особо грязной и кровавой была политика по отношению к евреям. Не случайно, в период революций 1905 г. еврейские погромы произошли в 100 городах империи, когда было убито 4 тыс. и ранено 10 тыс. чел.22 Войска жестоко подавили восстание казахов, киргизов, туркмен, узбеков. В стране искусственно раздувалась вражда народов, развивался великорусский шовинизм.
Агрессивная внешняя политика способствовала появлению национального вопроса в Германии, где на восточных землях (Силезия, В. Пруссия) проживали поляки, которых старались онемечить, как и жителей захваченных у Франции Эльзаса и Лотарингии. В эпоху империализма гонения на поляков в Германии стали более свирепыми и непримиримыми. Устанавливали строжайший запрет на изучение родного языка, проводились жесточайшие репрессии против польских общественных и культурных организаций, в массовом порядке переселяли поляков с их земли во внутренние земли Германии. Возросло национальное угнетение датского населения Шлезвиг-Гольштейна.23 В 1908 г. был принят закон, запрещавший выступать на политических собраниях на каком-либо другом языке кроме немецкого.24 Власти стремились онемечить население захваченных территорий. За отказ от немецкого языка и сопротивление они сурово наказывали даже школьников. Немецкие колонизаторы занимались германизацией польских земель, захваченных когда-то Пруссией. Польские земли превращались в европейскую колонию Германии. Там устанавливался двойной гнет: социальный и национальный. Гонения шли под девизом борьбы с католицизмом. Особенно стремились уничтожить польскую культуру. Еще в 70-е годы преподавание почти во всех школах было переведено на немецкий язык, немецкий язык был объявлен официальным языком в судах и других учреждениях. Коренные польские названия городов и сел заменялись немецкими (Бреславль на Бреслау и т.п.). Стали выселять поляков – выходцев с польских земель, бывших в составе России. Немецкое население натравливалось на поляков под разными шовинистическими лозунгами.25
Но поляки, эльзасцы, датчане не хотели признавать немецкие порядки, сопротивлялись, вели освободительную борьбу. Насилие не помогало ее подавлению. Германское правительство было вынуждено ввести в 1910 г. куцую автономию Эльзаса.26 Проблема национальных отношений оставалась и причиняла определенное беспокойство руководству Империи.
В начале XX в. резко обострились национальные отношения в Австро-Венгрии, недаром прозванной «лоскутной империей», поставили это государство на грань неминуемого распада.
Австро-Венгрия была отсталой, феодально-католической страной, «самой слабой из великих держав». Бурно росли социальные и национальные противоречия: австро-венгерские, чешско-немецкие, австро-итальянские, австро-сербские и другие.
Внутри империи шла борьба в Боснии, Далмации, Герцеговине, Галиции, Чехии, Закарпатье, Хорватии, Трансильвании за независимость, свободу, против закрытия местных газет и школ. В то же время обострялись разногласия между народами империи, шла борьба поляков и украинцев, поляков и галицийцев. Поднимались различные славянские национальности, проживавшие в Империи, особенно после аннексии Боснии и Герцеговины. Одни народы сражались против онемечивания, другие против мадьяризации. Но все они, прежде всего, чехи и поляки добивались признания родного языка. Южные славяне в империи добивались того же, все время оглядываясь на Сербию и ее успехи. Против гнета и преследований австрийцев выступало население польских, итальянских, галицийских земель. Не простыми были отношения австрийцев и мадьяр (венгров). И хотя в 1907 г. соглашение об унии Австрии и Венгрии было продлено на 10 лет, крепче от этого двуединая империя не стала. Чтобы укрепить ее наследник престола, эрцгерцог, т.е. принц Франц Фердинанд выдвинул план создания государства: австрийцев, венгров и славян (хорватов-католиков).27 Однако, план вызвал сопротивление венгров, боявшихся уменьшения их влияния и славян, надеявшихся на самостоятельность. Против этого плана выступили те, кто не хотел усиления власти эрцгерцога, известного своим стремлением к единовластию Австро-Венгрия находилась в постоянном напряжении. Центробежные стремления составлявших ее национальностей ослабляли ее. К тому же часть национальных лидеров искала поддержку извне, у других государств. На обострение национальной борьбы влияли успехи балканских народов, прежде всего Сербии, добившихся освобождения от турецкого ига. Правящие круги империи серьезно считали одним из радикальных средств решение всех национальных противоречий «небольшую» войну с Сербией и готовили ее.