Некоторые историки полагают, что Франц-Фердинанд не является таким уж заядлым славянофобом и вообще был лучше, чем казался. Но для сербов и боснийцев (босняков) это была фигура, вызывающая жгучую и открытую ненависть. Несомненно, визит его в Боснию носил объективно провокационный характер. Это впечатление усиливалось и тем, что Франц-Фердинанд намеревался посетить Сараево 28 июня.
Эрцгерцог слыл любителем старины и музеев и хотел в этот день осмотреть достопримечательности Сараево. Город был основан в 1244 г., и там было что посмотреть. Но выбранный им день являлся особым для сербов. 15/28 июня 1389 г. на Косовом поле сербское войско потерпело жестокое поражение от турок султана Мурада I. В ночь после битвы серб Милош Обилич прокрался в шатер султана и убил его, отдав и свою жизнь.
Не знать этого в Вене не могли и, следовательно, шли на сознательную двойную провокацию Но мало этого. Эрцгерцог 11-13 июня принял в своем замке Конопишты (Чехия) германского императора Вильгельма II. О чем они вели беседы, никто тогда не знал. Поползли слухи и весьма обоснованные о сговоре двух величеств на счет Сербии.12 Так, например, думал глава «Черной руки» Дмитриевич. Атмосфера накалилась еще больше. Антиавстрийские выступления достигли невероятной остроты. В славянской печати развернулась кампания, мягко говоря, критики австрийской политики и в центре ее, естественно, оказался эрцгерцог. Раздавались открытые призывы отмстить в его лице ненавистной Империи за оскорбление памяти и чести всех южнославянских народов. Особенно «гремели» сербские националисты и шовинисты.
Все это было известно в Вене. Там вопрос о визите обсуждался много раз, предлагали даже отменить его. Но высокомерный эрцгерцог – гордец не пожелал отступать. Хотя и высказывал предположение, что может найти свою смерть «на ступенях к трону».13 Власти тоже не отступали. Они хотели знать весь «энтузиазм масс» относительно имперской власти и подтвердить принадлежность Боснии и Герцеговины Империи, унизив славян еще раз.
В день траура и скорби, день памяти Обилича преднамеренно и хладнокровно попирались святые чувства славян. Это была явная провокация, и она могла завершиться несчастьем.
Военный губернатор аннексированных земель генерал Оскар Потиорек уже принимал в Сараево самого императора. Тогда полиция произвела, говоря современным языком, «зачистку» города, выслав всех подозрительных лиц. Полиция перекрыла пути проезда императора. Солдаты и полицейские стояли вдоль улиц. Дряхлый Франц-Йосиф невредимым вернулся в Вену. Был и другой опыт охраны высоких чинов. Но эрцгерцог запретил облавы и высылки. Его свита из офицеров-придворных, «паркетных шаркунов» не годилась для охранной функции. Им в помощь Вена выделила трех (?!) штатских детективов, не знавших города. Не было и обычного эскорта лейб-гвардейского эскадрона. Мобилизовали полицию Сараево, но в ней числилось не более 120 чел.14 Этого было явно недостаточно для охраны высокого гостя на узких горбатых улицах, с тупиками, проходными дворами и проч. Правда, город был невелик – около 50 тыс. жителей, главным образом хорватов-католиков и босняков-мусульман, лояльных к империи и эрцгерцогу. Но жили и сербы. В город мог приехать любой человек.
Фактически эрцгерцог был плохо охраняем. Это отметили и многие историки. Н.П. Полетика считал, что наследника охраняли «весьма кустарным способом».15 Итальянский историк Виджецци писал о «невероятной беспечности австрийской полиции».16 Известный английский военный историк Б. Лиддел-Гарт отметил «поражающую беспечность австрийских властей», а Потиорек «… даже если бы он был заговорщиком, не мог сделать большего для облегчения задачи убийцам. Поэтому трудно отказаться от подозрения, что он и был им».17
Такая организация охраны наследника была несомненно еще одной провокацией со стороны Австрии. При дворе и в Сараево многие тревожились, «опасность ощущали все». Но должных мер не приняли по халатности, недальновидности, скупости, а может быть и преднамеренно. Историки и сейчас не могут дать полного объяснения этой странной беспечности. А между тем уже созрел заговор с целью убийства эрцгерцога.
Заговорщики готовились к покушению. Это были молодые босняки (боснийцы), входившие в организацию «Молодая Босния» (Млада Босна) – объединение мелкобуржуазных революционеров крайне радикального характера, возникшее в 1910 г. Оно преследовало целью объединение югославянских народов и для этого хотело поднять народ, крестьянство. Но агитация среди невежественных масс не удалась, и младобоснийцы выбрали в качестве орудия индивидуальный террор. Теоретически беспомощные они искали свой путь, читали много работ русских революционных демократов, народовольцев, а также анархистскую литературу: Бакунина, Кропоткина и др. Они приняли нигилистический романтизм и разные еще идеи социализма. «Но оставались, - как позже признал Г. Принцип, - прежде всего националистами».18 Члены «Млады Босны» уже осуществили ряд покушений на высших сановников Империи, подвергались репрессиям. Цели они своей не достигли, но и не оставили. Лидеры организации еще в 1913 г. наметили своей очередной жертвой Франца-Фердинанда как автора плана создания триединой монархии, который должен был блокировать соединение славян вокруг Сербии.
Случилось так, что в Белграде весной 1914 г. встретилась группа молодых сербов-босняков. Они гостили у родственников и сдружились на почве общих общественных взглядов и желания отомстить за аннексию их Родины19 – Боснии. Это были разные люди. Среди них выделялся Гаврило Принцип. Он родился в крестьянской семье и гордо говорил на суде: «Я сын Кмета», то есть зависимого крестьянина.20 В 1914 г. ему было 19 лет, его товарищам – 17-18, самый старший из них Д. Илич имел от роду 20 лет. Выделялся Принцип своей небрежностью в одежде, сумрачным лицом и очень скромным поведением, держался как бы в стороне. Он учился в сельской школе, а затем в сараевском коммерческом училище и перебрался в Белград, где и вступил в кружок членов «Млада Босна», занимавшихся самообразованием. Хотел поступить в университет, но не получилось.21 Он избегал теоретических споров, но всегда требовал книги и жадно «пожирал» их. Небольшого роста, худой, сутуловатый, но сильный и выносливый, смуглый, почти черный, с лицом, на котором внутренняя борьба уже проложила резкие черты.
Принцип проводил ночи за чтением. Он читал книги, в которых говорилось о действии. Принцип стремился в бой, но в армию его не взяли, не взяли и в чету – партизанский отряд. А он страстно хотел совершить подвиг и внутренне готовил себя к террористическому акту и самопожертвованию. Конечно, это было неверное решение. В наши дни стало окончательно ясным, что террор не приносит успеха, тем более если при этом гибнут совершенно невинные люди, особенно женщины и дети. Поэтому террор - индивидуальный, государственный или межгосударственный – осуждался всем светом и с ним ведут суровую борьбу, суровую, но справедливую. Но как судить молодого человека, принявшего террор ради освобождения поруганной Родины и отдающего для нее единственную, еще не начавшуюся жизнь?!
В группу входили, кроме Принципа, Данила Илич, которого Ю.А. Писарев считает основной пружиной всего заговора21, Неделько Чабринович, Трифко Грабеж, Павле Бастаич и др. В Белграде и Сараево с ними были и другие молодые люди. Они встречались и в белградских канавах (кафе), слушали рассказы комитаджей (партизан), вернувшихся из Македонии, где шла борьба с турками и болгарами, читали газеты, обсуждали события. Все они были бедны, учились в гимназиях и училищах, работали на разных подсобных или случайных работах или, как Неделько Чабринович – в типографии, или искали работу, страдали от отсутствия работы и денег, от роста цен, трудности жизни, упреков родни. Терзало их и то, что никого из них не взяли в армию или в партизаны и они не могли сделать ничего для Родины, для освобождения Боснии и наказания оккупантов, сломавших их жизнь.
Ненависть к Австрии, анархические идеи и юношеское восприятие жизни толкали их на подвиг, который они представляли в виде убийства кого-то из тиранов, чтобы отомстить всей империи. Образ тирана давно совпал с образом надутого, высокомерного, с виду жестокого Франца-Фердинанда. Его убийство казалось делом святым. А в марте 1914 г. газеты сообщили о возможном визите эрцгерцога в Сараево. Как говорится, «все сошлось». Но не было оружия и денег для его приобретения в оружейных лавках Белграда.