Мечта детства и юношества Владимира стала сбываться. Он был на пути к овладению искусством виртуозной игры на балалайке. Стал выступать в нашей школе, организовал школьную самодеятельность, участников стали посылать в ближние сёла, а в городе – играть в клубах, библиотеке им. Чехова и в парке. В наших музеях хранятся афиши его концертных выступлений с 1926 по 1938 год в городах Туле, Макеевке, Нижнем Новгороде, Кемерове и других. Когда ему исполнилось 20 лет, он переехал в Москву, стал солистом московского ансамбля, выступал с известными артистами... С бригадами Москонцерта он объехал весь Советский Союз. Продолжал нести славу русской балалайки и по концертным залам Греции, Дании, Швеции, Австрии, Германии. Родной Таганрог тоже не был забыт.
Анализируя повествовательные тексты, мы убеждаемся, что при всем их разнообразии в пределах этого способа изложения действуют общие правила построения. Они требуют обоснованности и тщательности выбора узлов повествования и той последовательности, которая передаёт движение событий, их смену, изменение объекта нашего наблюдения, помогает освободить текст от ненужных подробностей. Этими правилами следует руководствоваться при редактировании любого повествовательного текста.
Вопросы для повторения и обсуждения
1. Справедливо ли мнение о том, что повествование – самый простой для автора способ изложения?
2. Какие уроки должен извлечь редактор из наблюдений над классической повествовательной прозой?
3. Сформулируйте общие требования к построению повествования.
4. В чём различие между эпическим и сценическим способами повествования?
5. Какую роль в публицистическом тексте играет передача особенностей речи рассказчика о событиях?
6. В чём сложность работы редактора над повествованием в событийной информации?
Описание
ПОСТРОЕНИЕ ОПИСАНИЙ
В очерке «Путешествие в Арзрум» Пушкин так описал Дарьяльское ущелье:
В семи верстах от Ларса находится Дариальский пост. Ущелье носит то же имя. Скалы с обеих сторон стоят параллельными стенами. Здесь так узко, так узко, пишет один путешественник, что не только видишь, но, кажется, чувствуешь тесноту. Клочок неба, как лента, синеет над вашей головою. Ручьи, падающие с горной высоты мелкими и разбрызганными струями, напоминали мне похищение Ганимеда, странную картину Рембрандта. К тому же и ущелье освещено совершенно в его вкусе. В иных местах Терек подмывает самую подошву скал, и на дороге в виде плотины навалены каменья. Недалеко от поста мостик смело переброшен через речку. На нём стоишь, как на мельнице. Мостик весь так и трясётся, а Терек шумит, как колёса, движущие жернов. Против Дариала на крутой скале видны развалины крепости. Предание гласит, что в ней скрывалась какая-то царица Дария, давшая имя своё ущелью, — сказка. Дариал на древнем персидском языке значит ворота. По свидетельству Плиния, Кавказские врата, ошибочно называемые Каспийскими, находились здесь.
Ущелие замкнуто было настоящими воротами, деревянными, окованными железом...1
Через два месяца после Пушкина те же места посетил художник Никанор Чернецов. Он привёз с Кавказа около трёхсот зарисовок, послуживших ему материалом более чем для десяти полотен. В путевых зарисовках Чернецова есть три эскиза с видами Дарьяла. На одном из них надпись: «Писана была картина для поэта А.С. Пушкина». Кавказские зарисовки – путевой дневник художника, который стремился как можно ближе к натуре изобразить то, что он увидел. Если сравнить набросок Чернецова и пушкинский текст, не может не поразить их совпадение. Мы убеждаемся, как точен был Пушкин в описании. Каждому элементу его можно найти соответствие на картине, и это действительно те детали, которые останавливают внимание наблюдателя.
На втором плане эскиза изображено несколько домиков – Дарьяльский пост. Они кажутся особенно маленькими на фоне гор, увенчанных покрытыми снегом вершинами. Отвесные стены ущелья заслоняют небо, и лишь небольшой его клочок виден нам. Композиция картины вертикальна, она подчёркивает отвесность утёсов, их высоту. «Вертикальна» и композиция описания. Признаки, перечисленные в нем, почти все статичны, но взгляд наблюдателя фиксирует их в определённом порядке – по вертикали, сверху вниз: клочок неба над вашей головой ... ручьи, падающие с горной высоты ... Терек подмывает самую подошву скал...
Картина Чернецова передаёт зрительные впечатления путешественника, в описании говорится об его чувствах: Здесь так узко, так узко ... что не только видишь, но, кажется, чувствуешь тесноту. Заключительная фраза описания выводит читателя за пределы изображённого на картине: В древности ущелье замкнуто было настоящими воротами, деревянными, окованными железом. Это то, чего мы не видим на картине Чернецова, то чего не мог увидеть путешественник в Дарьяльском ущелье. Но завершающий штрих описания настолько конкретен и точен, что, кажется, картину можно было бы написать со слов Пушкина. Для того же, чтобы найти этот штрих, Пушкин должен был обратиться по крайней мере к двум книгам: книге французского консула в Тифлисе Гамба, изданной в 1826 г. в Париже, и к труду графа Ивана Потоцкого «Путешествие в астраханские и кавказские степи. Первобытная история народов, в древности там обитавших», том второй, тоже изданному в Париже в 1829 г., – источникам по тем временам достаточно серьёзным и самым новым. Гамба приводит в своей книге средневековое предание о княжне Дарий. Потоцкий цитирует текст из Плиния: «...Здесь водружены ворота из брёвен, окованных железом. Под воротами этими протекает река Дириодорис». К тексту Потоцкий делает примечание: «Единственное место в этом ущелье, где возможно было водрузить ворота, – Дарьял; таким образом, река Дириодорис есть Терек...»2
Так мы ещё раз убеждаемся в том, что литературная работа, в частности работа над описательным текстом, подразумевает не только свежесть впечатлений, но и кропотливый труд, о котором читатель часто и не подозревает.
Если при анализе повествовательного текста наше внимание останавливала чёткая цепочка глаголов, передававших движение событий, напряжение действия, в описательных текстах главную роль играют указания на характерные признаки предметов или явлений, на их детали. Вспомним приводившийся нами пример повествования из пушкинской «Истории Пугачёва». Цепочка глаголов совершенного вида в прошедшем времени (прибыл – дождался – пошёл – выехали – сошлись) передавала смену действий во временной последовательности. В описании Дарьяльского ущелья все, за небольшим исключением, сказуемые выражены глаголами настоящего времени: стоят, синеет, подмывает, шумит, гласит.
Подчёркнутость единого временного плана – характерная черта структуры описательного текста, его задача – перечислить признаки, отнесённые к определённому моменту.
Параллелизм синтаксической структуры в этом описании выражен очень чётко. Почти все предложения начаты подлежащими, за которыми следуют сказуемые: «Ущелье носит то же имя. Скалы с обеих сторон стоят параллельными стенами. Клочок неба ... синеет над нашей головою. Мостик весь так и трясётся, а Терек шумит, как колёса, движущие жёрнов.» Благодаря чёткости структуры описание приобрело ритмический рисунок и завершённость формы.
ОПИСАНИЯ СТАТИЧЕСКИЕ И ДИНАМИЧЕСКИЕ
Чтобы построить описание, далеко не безразлично, находится его объект в покое или в движении, неизменен или претерпевает изменения. Поэтому описания принято подразделять на статические и динамические. Описание Дарьяльского ущелья статично и по характеру изображаемого, и по позиции наблюдателя. Принадлежность следующего описания из биографической книги К. Паустовского «Далёкие годы» к динамическим не вызывает сомнения:
Субоч был человек стремительный. Он влетел в класс как метеор. Фалды его сюртука разлетались. Пенсне сверкало. Журнал, со свистом рассекая воздух, летел по траектории и падал на стол. Пыль завивалась вихрями за спиной латиниста. Класс вскакивал, гремя крышками парт и с таким же грохотом садился. Застеклённые двери звенели. Воробьи за окнами срывались с тополей и с треском уносились в глубину сада.
Таков был обычный приход Субоча.3
Объект этого описания настолько активен, что элементами его служит перечисление действий, создающих своеобразный резонанс поступков человека. Динамичность описания достигается чётко выдержанным параллелизмом его синтаксической структуры – строгой однотипностью предложений, начатых подлежащим и имеющих прямой порядок слов. Из десяти простых предложений только два – первое и последнее, составляющие композиционную рамку описания, – имеют иную структуру. Во всех остальных сказуемые – глаголы несовершенного вида прошедшего времени в форме, аналогичной по своим стилистическим функциям несовершенному виду настоящего времени. «Прошедшее время несовершенного вида не двигает действия. Оно описательно, а не повествовательно. Оно не определяет последовательности действий в прошлом, а ставит их все в одной плоскости»4, – указывал В.В. Виноградов.
Динамическими могут быть описания не только предмета действующего, но и предмета неподвижного. Активным в этом случае бывает наблюдатель, который укажет на перемены, происходящие с предметом описания, сообщит описанию активный характер своим отношением к нему.
Обратимся ещё раз к работе Пушкина над «Историей Пугачёва» и рассмотрим два небольших фрагмента текста: показания капрала гарнизонной роты Китайгородова о том, что он увидел в крепости Ильинской, оставленной Пугачёвым, и текст «Истории Пугачёва».
Источник
Пушка была одна, и та в воротах брошенная. Анбар был отворен, и несколько четвертей муки и сухарей валялось на дворе.
Текст Пушкина
Анбар был отворен. Несколько четвертей муки и сухарей валялось на дворе. Одна пушка брошена была в воротах.
Китайгородов начинает перечислять увиденное с пушки, брошенной в воротах, с того, на что он, попросту говоря, наткнулся, войдя во двор крепости. Затем упоминает об амбаре и уже после этого, говорит о том, что было во дворе. Объяснить это можно. Человек военный, он прежде всего обратил внимание на пушку: «Одна, где остальные? Или в крепости у Пугачёва была только одна, и ту бросили?» Но с позиции читателя эти смысловые связи мешают созданию целостной картины.