Генитивные метафорические конструкции
Генитивные метафоры, структура которых в обязательном порядке включает в себя основной и вспомогательный субъекты, по формальным показателям сближаются с метафорическими приложениями и метафорической предикацией с существительным в именительном падеже в позиции предиката, однако, с точки зрения семантических значений, обладают существенными отличиями. С помощью метафорических приложений и предикатов говорящий, как правило, дает общую характеристику предмета сообщения, тогда как в генитивных метафорических конструкциях он характеризуется по одному или нескольким из свойственных ему предикативных признаков: по размеру – песчинки звезд, океан мрака; по форме – гроздья гнева, клочки туч; по температуре – лёд руки, жар сердца; по цвету – золото волос, медь листвы; по структуре – бархат кожи, хвост поезда; по длине – грабли рук; по ширине – река времени, ручеёк сострадания; по характеру движения – водопад событий, маятник судьбы; по способности к преломлению лучей света – бриллианты росы и т.д. Генитивные метафоры ориентированы на описание объективных показателей с точки зрения субъективного их восприятия, поэтому они в меньшей степени, чем остальные структуры, выражают отношение к описываемым фактам с аксиологических оценочных позиций по шкале «хорошо/плохо» [37].
Объективный характер признаковых метафорических значений предопределяет тот факт, что генитивные конструкции относятся к сфере предметной метафоризации. В составе их структуры в качестве коннотата практически не употребляются одушевленные предметы. Исключение составляют мифологические или библейские образы, предназначенные для передачи аксиологических оценочных значений, которые иным образом не могут быть переданы. Например, в предложении «Черный змей ужаленного самолюбия всю ночь сосал его сердце» (Ф.Достоевский) образ змея обусловливает отрицательную окраску лексемы 'самолюбие', которая в сознании носителей языка не относится к качествам, обладающим однозначным оценочным значением. С помощью вспомогательного субъекта автор устанавливает аксиологические ориентиры, которые усиливаются с помощью присутствующей в составе метафорической конструкции дополнительной характеристики по цвету: черный.
Генитивные метафоры употребляются в том случае, если в сознании субъекта речи происходит отождествление основного и вспомогательного субъектов по одному из предикативных признаков, описывающих параметры или строение предмета. Например, метафорическое сравнение в предложении «Сонина комната походила как будто на сарай» (Ф.Достоевский) нельзя трансформировать в генитивную структуру *сарай комнаты, так как сарай и Сонина комната соотносятся на основе комплекса характеризующих их деталей: отсутствие света, уюта, нежилой вид и т.д. На том же основании ненормативными являются словосочетания *статуэтка фигуры или *огонь взгляда. Вспомогательные субъекты, участвующие в их создании выражают, прежде всего, эмоционально-качественные значения и не обладают в сознании носителей языка статусом эталона для характеристики одной из деталей внешнего вида субъекта референции.
Нейтральный, с аксиологической точки зрения, статус генитивных конструкций способствует тому, что в художественных текстах они часто сопровождаются определениями с субъективно-оценочными значениями: «нежный лёд руки твоей»; «печальный веер прошлых лет»; «тяжёлым панцирем презренья Я окован с головы до ног» (О.Мандельштам).
Родительный падеж существительных в составе генитивных метафорических конструкций типа лёд руки имеет значение квалифицирующего признака и в функциональном отношении сопоставим с прилагательными, а субстантивная форма выражения предопределяет возможность их употребления в позиции номинативных синтаксических односоставных структур: «Четыре огня в столовой люстре. Знамёна синего дыма» (М.Булгаков).
Генитивные конструкции сочетают в себе компактность формы с полнотой выражения содержания и поэтому являются излюбленным поэтическим способом презентации метафорических значений. В отличие от метафорической номинации и предикации, генитивные структуры характеризуют предмет чаще всего по одному из предикативных признаков. Их функциональная роль в предложении заключается не в создании новых семантических значений, а в привлечении внимания адресата речи к структурам, обладающим в сознании носителей языка ярко выраженным контрастивным значением: песчинки звёзд – бесконечность мироздания; океан мрака – пятно света; река времени – мгновение человеческой жизни; бархат кожи – грубость окружающей действительности; кандалы цепочек дверных – дом, убежище человека от невзгод внешнего мира и т.д., что придает философскую направленность и соответствует заложенному в человеческой природе стремлению к гиперболизации.
Адвербиальные метафорические конструкции с наречиями,
мотивированными формами творительного падежа существительных
В отличие от генитивных структур, метафорические конструкции с наречиями, мотивированными именами существительными в форме творительного падежа, направлены не на характеристику основного субъекта, а его действия или состояния: летит стрелой, слезы ручьём, свернулся калачиком. Предикативный признак в таких адвербиальных конструкциях может уточняться не только с объективной точки зрения (скорости, интенсивности, формы и т.д.), но и по качественным параметрам: смотрит бараном (соколом). Надо отметить, что в русском языке существует довольно распространенная группа устойчивых глагольных словосочетаний с наречиями, совпадающими с субстантив­ными формами творительного падежа (например, заливаться соловьём, реветь белугой, выть волком, жить отшельником, свернуться клубком, выглядеть дураком, пронестись бурей и др.), которые, даже в случае отсутствия глагола, не утрачивают в предложении смыслового предикативного значения: «Елена бурей через кухню, через темную книжную, в столовую» (М.Булгаков).
Метафорические конструкции с наречиями, мотивированными существительными в творительном падеже, в зависимости от значения глагола можно разделить на несколько групп. Первую группу составляют словосочетания с предикатами, употребляющимися в метафорическом значении: выть (волком), хлынуть (волной). Лексемы в творительном падеже раскрывает и усиливает значение метафорического глагола. Во вторую группу входят конструкции с глагольными лексемами, употребляющимися в прямом значении: жить (отшельником), реветь (белугой) и др. Метафорический статус конструкций в этом случае обусловливается формой наречия: отшельником, белугой.
Кроме того, в разговорном языке можно выделить группу устойчивых субстантивных метафорических конструкций с наречиями, мотивированными существительными в форме творительного падежа: нос картошкой (пуговкой), хвост крючком (кренделем), губы бантиком, борода лопатой, грудь колесом, ноги циркулем. Эти словосочетания образовались в результате утраты первой части именного глагольного сказуемого: нос вырос картошкой, хвост свернулся крючком, борода спускается лопатой и т. д.: «Широкая густая борода, спускавшаяся лопатой, была еще светлее головных волос» (Ф.Достоевский). Функциональное значение метафор, входящих в их состав, менее разнообразно, чем в случае эксплицитно представленных глагольных словосочетаний, и ограничивается характеристикой по форме.
Большинство адвербиальных метафорических словосочетаний обладают усилительной коннотацией, то есть указывают на повышенную степень проявления выраженного глаголом предикативного признака. Сравните: пошёл ко дну быстро – очень быстро – камнем; бродил грустный – мрачный – туча тучей. Данные конструкции по функциональному статусу примыкают к выделенным В.В.Виноградовым наречиям из «творительного усилительного: ходуном ходить, бегом бежать, есть поедом и т.п.» [Виноградов: 1986, 302]. Высшая степень интенсификации признака находит выражение в конструкциях с повторяющимися лексемами: дурак дураком (болван болваном); стоит пень пнём (дуб дубом); лежит колода колодой и т.д. Характеризующее значение, выраженное лексемой в творительном падеже, усиливается номинативным значением существительного в именительном падеже: «Иван Великий – Великовозрастная колокольня – Стоит себе еще болван болваном Который век. Его бы за границу, Чтоб доучился ... Да куда там! Стыдно!» (О.Мандельштам). В приведенных выше примерах в одном словосочетании соединяются постоянный (он болван) и временный (выглядит болваном) признаки и, следовательно, дублирование лексем является логически обоснованным. Словосочетания же типа *глупый глупец, ориентирован­ные на выражение двух постоянных признаков, представляют собой тавтологию и не могут рассматриваться как нормативные.
На основании временного значения «творительного сказуемостного» В.В.Виноградов исключил эту категорию из состава метафор, так как, по его мнению, эта категория представляет собой «принцип необычайного словоупотребления, называния "предмета" "смысла", имеющего уже "имя", новым словом, которое может утвердиться за ним навсегда» [Виноградов: 1976, 410] [38].