280
позицию метатеории, вбирающей в себя все прочие дисциплины, господствующей над ними как общее над частным (если продолжить логику — то как настоящее знание над второсортным). В качестве обоснования выдвигаются тезисы о том, что человечество вступает в век коммуникаций, что лавинообразно возрастают технико-технологические возможности обмена информацией и что такова магистральная линия развития гуманитарных наук за рубежом. Уже прозвучали утверждения, будто бы объектом теории журналистики и предметом преподавания на факультетах журналистики является текст в самом широком его понимании (веками считалось, что в центре внимания педагогической школы стоит личность, на которую направлены процессы воспитания, образования и обучения; она же, личность журналиста, представляет собой главную творческую силу прессы). Естественным образом далее следует предложение включить в учебные планы обширный комплекс так называемых коммуникационных дисциплин: общая теория коммуникаций, теория массовых коммуникаций, коммуникационный менеджмент, коммуникационный аудит, методика коммуникационных исследований и др. Если учесть, что «вместительность» учебного плана небеспредельна, такая реорганизация произойдет за счет умаления других, давно освоенных высшей школой дисциплин. Тем самым уже на уровне сознания молодых специалистов возникнет смещение профессии в сторону информационно-коммуникативной роли. По типу ситуация аналогична тому, как у советской журналистики была искусственно отъята экономическая роль, а в новое время материальные интересы подавили идейно-нравственные принципы.
Иллюзорность коммуникационной парадигмы как центрального направления прорыва к вершинам прогресса определяется рядом обстоятельств. Обратим внимание на подмену тезиса, по аналогии с известным логическим упражнением: из утверждения о том, что Иван есть человек, не следует, что все человеки — Иваны. Журналистика есть коммуникация, и в этом качестве ее необходимо интенсивно исследовать, развивать и преподавать (что, собственно, и делается в рамках множества существующих дисциплин). Ошибка кроется в попытке объявить, что вся журналистика умещается в границах и понятиях коммуникации. Нереалистично признавать менее существенным или несамостоятельным ее значение как творческой деятельности по созданию интеллектуальных, политических, эстетических и иных ценностей, как института общественного самоуправления, как отрасли производства и т.д.
Сосредоточиваясь на посреднических функциях журналиста при потоках информации, мы воленс-ноленс снижаем его социальный
281
и творческий статус. Теряют актуальность труды великих мыслителей, которые на протяжении столетий отстаивали свободу духовной самореализации личности в прессе, да и традиции отечественной публицистики, обогатившей мировую культуру своим содержанием, оказываются за скобками компьютерно-посреднического сверхнового журнализма. Правда, в дискуссиях называется и более активное участие журналиста в коммуникациях — управление информационными потоками. Но это уже крен к иному способу мышления, тому, который допускает, что репортерам дозволено распоряжаться сознанием и поведением граждан, делать за них гражданский или житейский выбор и т.п. В обоих случаях равноправие личностей публициста и мыслящего читателя оказывается как бы неуместным излишеством.
Один из самых ходовых аргументов в пользу решительной ломки традиций состоит в ссылках на практику: сегодняшний журналист нередко по совместительству становится пиарменом и рекламистом (т.е. коммуникатором в собственном смысле слова) . Это довод скорее ущербный, чем сильный. Практика неблагополучной прессы вряд ли должна приниматься за эталон, особенно если она идет вразрез с действующим законодательством и этическими кодексами, которые либо не включают пиарменов и рекламистов в разряд журналистов, либо запрещают такое совмещение видов деятельности.
В самом деле, при коренном различии этих специальностей в целях и способах освоения действительности их соединение в одном лице ведет к размыванию профессиональной самоидентификации — сначала в головах работников, а потом и в их практике. Тому немало способствуют теоретические «изобретения», встречающиеся в новейшей литературе. Так, согласно учебному пособию по рекламе и связям с общественностью, заметки в первой русской газете «Ведомости» были не чем иным, как политической рекламой (значит, Петра I надо считать основоположником политических технологий, а не печатной журналистики в России). Цель журналистской деятельности (и паблик рилейшнз тоже) сводится в этом пособии к формированию общественного мнения, что, как давно признано наукой, является, по меньшей мере, недостаточным определением. В итоге не приходится говорить о существовании разных социальных институтов, специальностей и моделей профессиональной квалификации. Общество, таким образом, не приобретает дополнительные институты, а лишается их разнообразия.
Аргумент «ссылка на практику» ненадежен еще и потому, что под практикой разумеется нынешняя конъюнктура в производстве массовой информации. Вместе с тем теоретиков не в меньшей сте-282
пени должна занимать преемственность культуры, или неразрывность связи прошлого, настоящего и будущего. В частности, будущее мы не только встречаем как закономерно возникающую реальность, но и выбираем, моделируем и приближаем, исходя из своих концептуальных представлений. Наступление нового тысячелетия совпало с моментом цивилизационного скачка, который предстоит сделать человечеству. Оно вынуждено переосмысливать прежние доктрины, касающиеся его взаимоотношений с природой и космосом, контактов между этносами и поколениями, принципов морали и политики, ресурсной базы социального прогресса и общения между элитами и массой и т.д. В этих условиях пресса может стать форумом мысли, нацеленной на решение проблем мировоззренческого порядка, подобно тому, как это было в прежние века. Но тогда и от журналистов потребуются качества, отличные от умения дирижировать потоками сообщений и оперировать компьютерными базами данных. Их квалификация должна включать в себя способность мыслить категориями социальной философии, культурологии, социологии и других гуманитарных наук, что, конечно, влечет за собой усиление этого блока в учебных планах университетов.
Сказанное выше не надо понимать как отрицание свежих взглядов на журналистику и учебный процесс. Наоборот, все действительно ценное в теории и опыте прессы будет год от года пополнять «копилку» университетских кафедр. Разумеется, меняются и студенты, они вырабатывают собственные, порой весьма оригинальные суждения о том, какое место журналистика занимает в культурном, идеологическом, экономическом контексте времени. Получаемое ими университетское образование рассчитано на то, чтобы выпускники, кроме производственно-технологической стороны журналистики, неизменно видели в ней предмет исследования, дискуссий и все более глубокого познания. Таким образом, изучение нашей дисциплины становится началом долгой и увлекательной работы мысли.