Значение эпохи Александра Македонского. § 5
Личность и деяния Александра на весах истории
До нас дошло свидетельство, будто незадолго до казни племянник Аристотеля Каллисфен произнес на пиру хвалебную речь в честь македонян и вызвал всеобщее одобрение пирующих. Тогда Александр, явно провоцируя оратора, предложил ему, следуя примеру софистов, произнести речь противоположного содержания. Каллисфен выполнил просьбу и произнес речь против македонян. Наступило молчание, которое нарушил Александр. Он заявил, что подлинные мысли Каллисфена отражает не первая его речь, а вторая, свидетельствующая о ненависти оратора ко всему македонскому.
Оценки, в том числе и современные, Александра и его деяний напоминают эти две речи Каллисфена. Наш рассказ ближе ко второй из них, критической. Будет уместно рассмотреть результаты деятельности сына Филиппа с точки зрения более или менее отдаленных ее перспектив.
Какую бы цель ни ставил завоеватель, отправляясь в поход на Восток, ему удалось ликвидировать восточную деспотическую империю, заменив ее собственной державой. Эта держава оказалась гораздо менее прочной, чем персидская империя, и народы, входившие в нее, вскоре обрели свободу: некоторые (парфяне, арабы) — надолго, другие (армяне) — на короткое время.
Походы Александра способствовали развитию торговли в мировом масштабе. После них индийские купцы стали появляться в странах Средиземноморья, а греческие — в Индии, где греческое влияние затронуло разные сферы жизни. Из золота персидских царей, столетиями лежавшего втуне, начала чеканиться монета в количестве, которого ранее Восток не знал.
Народы Востока не только познали варварскую жестокость греко-македонских завоевателей, но и благодаря походу Александра вплотную соприкоснулись с греческой культурой, с греческим образом жизни. В свою очередь, греки получили возможность воспринять достижения восточной науки и культуры. На Востоке появились многочисленные Александрии и другие греческие города. Семьдесят из них были основаны самим Александром. В результате походов Александра был положен конец изолированному развитию Запада и Востока.
Первое ощущение, возникающее у каждого, кто знакомится с жизнью и завоеваниями Александра, — их неправдоподобие. Каким образом с сорокатысячным войском удалось сокрушить огромную персидскую державу и сломить сопротивление входивших в нее народов? При более внимательном изучении источников сталкиваешься с описаниями всевозможного рода чудес, создающих впечатление, что об Александре писали не историки, а сказочники. Так зарождается сомнение в достоверности исторических трудов, описывающих образование державы Александра.
Между тем эта история обеспечена вполне надежными и многочисленными источниками. Уже при отце Александра Филиппе существовала прекрасно организованная канцелярия, регистрирующая каждое сколько-нибудь значительное событие. Возглавлял канцелярию Эвмен, сын историка Иеронима из Кардии, совсем молодой, но очень образованный и в высшей степени добросовестный, можно сказать помешанный на точности человек. Отправляясь в поход, Александр взял Эвмена и его помощников с собой, так что вместе с войском по бескрайним просторам Азии двигалась и походная канцелярия, от внимания которой не ускользнуло ни одно письменное или устное распоряжение царя, ни одно доставляемое ему или написанное им письмо. Когда Александр в Вавилоне заболел, велись дневники его болезни — вплоть до последнего слова, произнесенного им на смертном одре.
Эвмен, естественно, заносил на папирус только факты и распоряжения, не давая им какой-либо оценки и, видимо, отсеивая все, что могло бросить тень на Александра. Но в походе принимал участие Каллисфен, задавшийся целью разобраться в происходящем и оставить для истории подлинный облик Александра. Каллисфен был далек от панегирических оценок, и его история наверняка содержала факты, которые Эвмен считал недостойными вечности. Не исключено, что между создателями панегирической и критической версий существовала непримиримая вражда, которая завершилась победой Эвмена и гибелью Каллисфена.
Третья группа источников — это воспоминания Птолемея, Аристобула, Неарха и многих других участников великого восточного похода. Очевидцы, не сговариваясь, повествовали о том, что им пришлось увидеть, услышать и испытать, не забывая попутно отметить собственные заслуги. Видимо, этой группе источников мы обязаны многим из того, что производит впечатление вымысла. Но, очевидно, мемуаристы не были сознательными лжецами. Они воспроизводили то, что сохранила их память. На верность такого источника всегда трудно полагаться, а в данном случае память летописцев была к тому же замутнена постоянным спутником войска победителей — алкоголем. Так что в историю наряду с подлинными событиями были внесены и бредовые факты, в истинности которых сами повествователи не сомневались.
За походом Александра затаив дыхание пристально следила вся Греция. Речи ораторов, восхищавшихся успехами завоевателя, и их оппонентов, надеявшихся, что Александр освободит мир от своего присутствия, а также постановления народных собраний составляют четвертую группу источников.
Таковы первоисточники. К сожалению, они не сохранились, но ими широко пользовались античные историки Диодор Сицилийский и Помпей Трог, жившие во времена Цезаря, и последующие авторы эпохи Римской империи — Плутарх, Арриан, Курций Руф. Читая их подробные изложения, мы находим следы работы Эвмена из Кардии — точные даты битв, многочисленные ссылки на полученные Александром письма и на его ответы на них, красочные описания местностей и обычаев народов Азии и даже узнаем о том, что снилось Александру и его соратникам (Александра сопровождал толкователь снов). Разумеется, каждый из последующих историков черпал из первоисточников то, что ему было по душе, что его больше интересовало. Поэтому история Александра предстает перед нами в необычайной пестроте и разнообразии фактов и оценок, принадлежащих как современникам и участникам событий, так и поздним историкам.
Существовала и устная традиция, настолько преобразившая истинные события и облик их участников, что Александр стал представляться чуть ли не богом или, напротив, страшным демоническим существом — Искандером двурогим. На средневековом Западе об Александре были написаны романы, а на Востоке Искандер стал героем сказок и эпических поэм.
О завоеваниях Александра свидетельствует и археология: пепел и руины разрушенных им городов, новые города, которые он основал, памятники Пеллы, ставшей при Филиппе столицей Македонии.
Наряду с археологическим материалом важным источником, отразившим наступившие идеологические изменения, являются монеты Александра, на которых Зевс принимает слишком разительное сходство с портретными чертами Александра.
Немировский А. И. История Древнего мира.
Античность. — М., 2000
Александр Македонский и становление эллинизма
Особое место в деятельности Александра занимает вопрос о так называемой «восточной политике», т. е. его отношениях к народам Востока, вошедшим после завоевания в состав нового государства. Эта политика, неоднократно став объектом исследования, трактовалась весьма различно, вплоть до признания в ней «интернационализма» и «братства народов». Более того, утверждали даже, что в известной мере слияние народов оказалось достигнуто и полному завершению дела Александра помешали его смерть и отсутствие преемника, способного поддержать единство империи и проникнутого теми же идеями, которые двигали им. Кроме того, лучшие представители «духа» Эллады не приняли планов великого завоевателя и восстали против него. Но концепция «слияния» рассматривалась и с прямо противоположной точки зрения: не как стремление включить персов в македонскую культурную среду, а, напротив, как желание Александра приобщить македонян и греков к духовной культуре Ирана. Ф. Альтхайм, например, полагал, что после завоевания Согдианы и Бактрии и включения воинских контингентов согдийцев и бактрийцев в армию Александра происходит резкое изменение отношения македонского царя к иранцам. Александр, в частности, оценил зороастризм и стремился популяризировать его среди македонян. В целом политику «слияния» Ф. Альтхайм понимает как своего рода средство «иранизировать» македонян.
Другие исследователи (например, Ф. Шахермайр) в идее слияния видели не возвышенно-утопические цели, а сугубо прагматические: дать новой державе возможно более унифицированную массу подданных. С точки зрения Г. Берве, следует говорить о стремлении Александра объединить только два властвовавших народа — македонян и иранцев, сделав их привилегированным слоем государства, мощным орудием в руках царя в деле подавления всех остальных народов и племен.
Оригинальный подход к рассматриваемой проблеме недавно продемонстрировал А. Б. Босворт. Единственное постоянное начало в деятельности Александра, определявшее все его поступки и распоряжения, — стремление к единовластию, требование покорности от всех подданных независимо от их положения. Нельзя говорить ни о каком слиянии, напротив, одним из методов достижения этой цели был принцип «разделяй и властвуй». Это требование вызвало сопротивление, которое проявлялось в различной форме, и соответственно по-разному реагировал и Александр на те трудности, которые вставали перед ним на том или ином этапе его жизни. При всей верности исходной позиции А. Б. Босворт в своей разрушительной критике зашел, однако, слишком далеко в трактовке источников. Вместе с тем надо иметь в виду, что «смешение» (как бы его ни представлять) было для Александра, несомненно, не целью, а средством, одним из методов достижения той цели, о которой справедливо говорит А. Б. Босворт, и отмеченную линию в его политике, разумеется, нельзя рассматривать как проявление стремления к «согласию и единению царств македонского и персидского».
Смерть Александра внесла коренные изменения в политику, которая полностью отбрасывается его преемниками, что очевидно и в Селевкидском государстве, и в царстве Птолемеев. Так, исследования показали, что высшие эшелоны власти в государстве Птолемеев занимали македоняне и лишь отчасти греки и представители некоторых сильно эллинизированных народов, египтяне в небольшом числе присутствовали на среднем уровне администрации и достаточно часто появлялись только на самом нижнем — в деревне.
Итак, преемники Александра, цари эллинистических государств, отказались от направления его деятельности и создали иную политическую систему — с господством этноса завоевателей при подчиненном положении местного населения. Некоторые исследователи находят возможным говорить далее об обществе «колониалистского» типа...
Видимо, справедливо мнение ученых, согласно которому в деревне на Востоке обстановка в эпоху эллинизма оставалась в общем прежней. Соглашаясь с ними, приведем, однако, один факт. В начале XX в. в глубине Ирана были найдены три документа — знаменитые авроманские папирусы, датируемые примерно рубежом нашей эры. Это документы об аренде, составленные рядовыми крестьянами, тем не менее два из них написаны по-гречески; арендная плата, налоги, штрафы исчисляются в денежной форме. Одним словом, папирусы из Авромана свидетельствуют о новых явлениях по сравнению с эпохой Ахеменидов. Несмотря на сказанное, мы имеем полное право говорить о том, что (хотя и с определенными модификациями) структуры, созданные ранее, продолжали существовать.
Создание греческих полисов, эллинизация некоторых местных городов привели к широкому распространению на Востоке полисных институтов, классического рабства, греческих норм права, греческого языка, греческого мировоззрения. Именно в городе можно отметить если не господство, то по крайней мере бесспорное преобладание греческих традиций. Следовательно, следует говорить о двух основных формах континуитета на Востоке: в деревне — древневосточного, местного, в городе — греческого, принесенного и привнесенного. Именно своеобразие социально-экономических отношений, сосуществование двух социально-экономических структур и стали объективной предпосылкой для того синтеза, которым был эллинизм.
Что касается Македонии, то для нее не оказалось места в новой структуре. Не случайно македоняне очень быстро слились здесь с греками в единый господствующий слой.