Хейзинга Й. Осень Средневековья. — М., 1988
Влияние Византии на окружающие народы и страны. § 10
Геополитическое положение Византии в средневековом
мире в VII—XII вв.
Границы империи претерпели в ходе ее тысячелетней истории существенные изменения. В середине VII—XII в., как известно, бóльшая часть владений империи располагалась тогда географически на стыке между Европой и Азией (соприкасавшихся друг с другом там, где находилась византийская столица — Константинополь) и сводилась в основном к двум полуостровам (Балканскому и Малоазийскому) и островам Эгейского моря. На Западе к началу VII в. Византия удерживала лишь Равеннский экзархат, юг Италии и Сицилию. На Востоке в 30—60-е гг. этого века арабы отняли у нее Сирию, Палестину и африканские владения. Крайне важно, однако, учитывать, что не менее частые контакты (включая длительные военные конфликты) империя имела не только с Востоком и Западом, но также с Севером (лежащим за ее балканскими границами) и с Югом (совпадавшим в основном в рассматриваемую эпоху с просторами Средиземного моря)...
Чрезвычайно важно в связи с этим, как сам император Константин VII Багрянородный оценивал в середине X в. геополитическое положение империи, защита которой была одной из его важнейших забот.
Во-первых, он ставит империю в центр известного ему населенного мира. Император последовательно характеризует соседей Византии и формы отношений империи с ними, следуя при этом по часовой стрелке: начав со стран и народов севера, он переходит поочередно к соседям с востока, юга и запада и, завершив оборот в 360 градусов, вновь возвращается к соседям с севера и (частично) с востока.
Во-вторых, весьма знаменательно, что Константин начинает свое описание именно с севера. Учитывая дидактические цели труда «Об управлении империей» (поучение адресовано наследнику на троне с целью научить его править и беречь империю от внешних врагов), следует признать, что указанная деталь композиции свидетельствует об одном из важнейших принципов внешней политики Константина. Император-отец с первых страниц поучения обращает сына-наследника лицом к тем границам империи, за которыми для нее в то время таилась главная опасность. Избранная Константином последовательность рассказа «по ходу часовой стрелки» осмыслена как «шкала» убывания опасности для державы от ее ближних и дальних соседей.
В-третьих, в полном соответствии с действительностью, как минувшей (в целом известной Константину), так и ему современной, автор рассматривает окружающий империю мир в основном как реально или потенциально ей враждебный. А ведь международное положение империи при Константине VII (913—959) было относительно благополучным. В качестве союзников империи, которым, однако, нельзя доверять всецело (предусматривалось, кого следует толкнуть против них в случае измены), Константин называет в Северном и Восточном Причерноморье печенегов и аланов, на Балканах — сербов и хорватов, а на Востоке — вассальные грузинские и армянские княжества.
Литаврин Г. Г. Геополитическое положение
Византии // Византия между Востоком
и Западом. — СПб., 1999
Византийское наследие России
Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации, и вплоть до самой большевистской революции 1917 г. этой русской «варварской отметиной» была Византийская цивилизация восточноправославного христианства. Русские приняли православие в конце X в., и нужно подчеркнуть, что это был осознанный выбор с их стороны. В качестве альтернативы они могли последовать примеру степных хазар, принявших в VIII в. иудаизм, или, скажем, волжских булгар, которые обратились к исламу в X в. Несмотря на эти прецеденты, русские отчетливо сделали свой выбор, приняв восточноправославное христианство от Византии; а после захвата Константинополя турками в 1453 г. и исчезновения последних остатков Восточной Римской империи Московское княжество, которое к тому времени стало оплотом борьбы русского православного христианства и против мусульман, и против католиков, застенчиво и без лишнего шума приняло на себя византийское наследие.
В 1472 г. Великий князь Московский Иван III женился на Софье Палеолог, племяннице последнего в Константинополе греческого обладателя короны Восточной Римской империи. В 1547 г. Иван IV (Грозный) короновал себя как царь, или восточноримский император. И хотя место не было занято, присвоение такого титула было дерзостью, если учитывать, что в прошлом русские князья входили в паству Киевского или Московского митрополита, а тот в свою очередь подчинялся Вселенскому Патриарху Константинопольскому — иерарху, который и сам был в политической зависимости от греческого императора в Константинополе, чей титул и прерогативы и взял на себя Великий князь Московский Иван IV Грозный. Последний, и решительный, шаг был сделан в 1589 г., когда правящего Вселенского Патриарха Константинопольского, теперь уже турецкого подданного, побудили или заставили — во время его визита в Москву — поднять статус ранее подчиненного ему митрополита Московского до титула независимого Патриарха. И хотя греческий Вселенский Патриарх и по сей день признается «первым среди равных» главами православных церквей — которые, хотя и исповедуют единое учение и обряды, иерархически независимы друг от друга, — Русская православная церковь с момента предоставления ей независимости стала де-факто наиболее значительной из всех православных церквей, поскольку она намного превосходила остальные численностью и, кроме того, единственная из всех пользовалась мощной государственной поддержкой.
Начиная с 1453 г. Россия стала единственной сколько-нибудь значимой и авторитетной православной страной, не попавшей под влияние мусульман, а захват турками Константинополя был отмщен столетие спустя, когда Иван Грозный отвоевал Казань у татар. Это был новый шаг в освоении византийского наследия, и Россия не просто была приговорена к этой роли слепыми и безличными силами истории. Русские хорошо понимали, на что они шли: в XVI в. их политика была с подкупающей ясностью и уверенностью обрисована в знаменитом письме монаха Филофея Псковского, адресованном Великому князю Московскому Василию III: «Церковь Древнего Рима пала из-за своей ереси; врата Второго Рима — Константинополя — были изрублены топорами неверных турок; но церковь Московии — Нового Рима — блистает ярче, чем Солнце во всей Вселенной... Два Рима пали, но Третий стоит крепко, а четвертому не бывать»...