По существу, солидарность для Дюркгейма – синоним общественного состояния. Он был убежден, что, в конечном счете, люди объединяются в общество не ради индивидуальной и групповой вражды, а вследствие глубокой и взаимной потребности друг в друге.
Несомненно, доказывая «нормальный» характер солидарности и «анормальный» характер ее отсутствия, Дюркгейм во многом выдавал желаемое за действительное, за что подвергался вполне обоснованной критике. Он чрезмерно оптимистично оценил реальность и перспективы «органической» солидарности и совершенно не предвидел массовые всплески «механической» солидарности в тоталитарных обществах.
В концепции Дюркгейма понятие социальной солидарности указывает направление к способу измерения силы социальных уз: они разрываются индивидами и группами иногда с большим, а иногда с меньшим усилием. По Дюркгейму, сила социальных уз зависит от трех условий. Во-первых, от соотношения между объемами коллективного и индивидуального сознания: "социальные узы тем энергичнее, чем более первое покрывает второе". Во-вторых, значение имеет "интенсивность состояний коллективного сознания": если оно состоит из слабых импульсов, то оно слабо увлекает индивида в коллективном направлении и наоборот. И, наконец, в-третьих, от большей или меньшей определенности этих самых состояний. "Действительно, чем более определены верование и обычаи, тем менее оставляют они места индивидуальным расхождениям...: консенсус является тогда самым совершенным: все сознания вибрируют в унисон". Но, по мере развития разделения труда, усложнения структуры общества происходит отделение индивида от верхнего уровня общественного сознания и замыкание его в мире сознания группового, "средняя интенсивность и средняя степень определенности коллективных состояний все уменьшаются". Параллельно с процессом диссоциации семьи идет процесс диссоциации общественного сознания, ослабление и частичное исчезновение морального чувства.
Тем не менее, Дюркгейм смотрит в будущее с надеждой. Он полагает, что происходящие процессы означают не распад, а постепенную замену одного типа солидарности другим, который ничем не хуже, а, может быть, и лучше первого. Механическая солидарность одинаково воспитанных обществом и умеющих чувствовать в унисон индивидов замещается органической солидарностью, в которой индивиды очень сильно не похожи друг на друга, потому что имеют богато развитую сферу индивидуального сознания. В понимании Дюркгейма каждый теперь представляет собой личность.
Процесс превращения механической солидарности в органическую идет очень медленно, вызывая многочисленные сложности, поскольку внутри складывающегося общества, построенного на основах органической солидарности, существуют многочисленные участки и сегменты отношений, устроенных на началах механической солидарности. Вырабатывается масса промежуточных видов поддержания солидарности: внутри каждой профессии образуется своя профессиональная этика. На производстве различными способами поддерживается рабочая мораль, требующая от работников ответственного отношения к своим обязанностям. Наконец, в частных отношениях существует своя мораль, весьма напоминающая консенсус механической солидарности. Однако каждая из них и все они в целом не достигают прежней силы морального чувства, так как развиваются уже в условиях, поощряющих развитие личности, а личность может переживать моральные чувства внутри себя, но совершенно не умеет (и не имеет средств) присоединяться к "общему гневу".
Однако, доказывает Дюркгейм, "правила профессиональной этики и права так же повелительны, как и другие. Они вынуждают индивида действовать ввиду целей, которые не совпадают с его собственными, делать уступки, идти на компромиссы, считаться с интересами высшими, чем его собственные интересы. Следовательно, даже там, где общество полнее всего опирается на разделение труда, оно не разрешается в сумму изолированных атомов, между которыми могут установиться только внешние и многолетние отношения".
Дюркгейм стремится дать четкое описание способов постижения социологической истины: определения и наблюдения социальных фактов, социологического доказательства, различения “нормальных” и “патологических” явлений, конструирования социальных типов, описания и объяснения фактов.
Различение нормального и патологического, о котором говорится в главе 3-й «Правил социологического метода», играет важную роль в учении Дюркгейма. Это различение останется до конца жизни Дюркгейма одной из основ его учения, хотя в последний период творчества, период написания «Элементарных форм религиозной жизни», он им столь часто не пользовался.
Значимость этого различения определялась реформаторскими устремлениями Дюркгейма. Желание быть чистым ученым не мешало ему утверждать, что социология не стоила бы и часа труда, если бы не позволяла улучшить общество. Он лелеял надежду учредить «советы действия» по объективному и научному изучению феноменов. Различение нормального и патологического как раз и служит одним из промежуточных звеньев между наблюдением за фактами и предписаниями. Если феномен нормальный, у нас нет оснований стремиться к его устранению, даже если он оскорбляет нашу мораль; наоборот, если он патологический, мы располагаем научным аргументом в пользу проектов реформ.
По Дюркгейму, феномен оказывается нормальным, если он, как правило, встречается в обществе определенного типа, находящегося на определенной стадии своего развития. Таким образом, преступление – нормальное явление, или, говоря точнее, нормален определенный уровень преступности. Итак, нормальность определяется большинством случаев, но поскольку общества разные, нельзя понимать большинство в абстрактной и универсальной форме. Нормальным будет считаться феномен, чаще всего встречающийся в обществе данного типа в данный момент его развития. Такое определение нормальности не исключает дополнительного стремления объяснить проявление феномена в большинстве случаев, т. е. попыток найти причину, определяющую частоту рассматриваемого феномена. Но главным и решающим признаком его нормальности служит просто его частота.
Допустить, что преступность представляет собой форму проявления социальной патологии, значило бы согласиться с тем, что патология не есть нечто случайное в жизни общества, а, напротив, в определенных случаях она вырастает из основной конституции живого организма; результатом этого было бы стирание всякого различия между физиологическим и патологическим. Нет сомнения, что сама по себе преступность может принимать ненормальные формы, как это имеет место, например, в тех случаях, когда ее уровень необычно высок. Такого рода превышение нормы, безусловно, имеет патологический характер. Проще говоря, нормальным является само существование преступности при условии, что она достигает, но не превышает уровня, характерного для общества определенного типа; этот уровень, быть может, не невозможно установить.
3. Что такое парадигма в социологической интерпретации? Какие парадигмы можно выделить в социологии?
Понятие парадигмы было введено в широкий исследовательский оборот Т. Куном, американским философом и историком науки, в середине 70-х годов и означает определенную совокупность фундаментальных оснований научного знания.
Парадигма – это исходная концептуальная схема, своего рода модель постановки проблем и их решение.
"Парадигмой" науки в настоящее время называют ее общую модель, включающую общепризнанные в данной науке представления о том, какими должны быть общие подходы, теории, методы исследования и элементы мировоззрения (называемые иногда мифологией науки). Предметом социологии о самого начала было названо общество.
Иногда под парадигмой понимают крупные теории или группы теорий, а также всеми признанные достижения в данной области науки. Отсюда понятно, что, в связи с наличием целого ряда фундаментальных теорий, социология выступает как "мультипарадигматическая" дисциплина, т.е. как наука, имеющая множество парадигм.
В современной социологии, согласно Дж. Ритцеру, существуют пять основных парадигм – исходных концептуальных схем, объяснительных моделей, на которые опираются различные концепции. Они различаются в зависимости от того, как авторы понимают социальную реальность.
Парадигма социальных фактов сводит социальную реальность к двум группам социальных фактов – социальным структурам и социальным институтам, которые рассматриваются в качестве реальных вещей. Ее возникновение связано с именем Э. Дюркгейма. В рамках этой парадигмы выделяются два противоположных теоретических направления – структурно-функциональный анализ (функционализм) и теория конфликта. Среди последователей данного направления можно назвать таких известных социологов, как П. Сорокин, Т. Парсонс, Р. Мертон, Р. Дарендорф.
Парадигма социальных дефиниций обязана своим возникновением работам М. Вебера. Социальная реальность здесь рассматривается через способ понимания людьми социальных фактов. Согласно этой парадигме, социальное поведение людей строится в соответствии с пониманием ими социальной реальности. К данной парадигме относятся следующие теоретические направления: символический интеракционизм, феноменологическая социология и этнометодология. Наиболее видными представителями являются А. Шюц, Г. Мид, Г. Гарфинкель, Т. Лукман.
Парадигма социального поведения опирается на психологическую ориентацию в американской социологии и выражается в бихевиористской социологии и теории социального обмена. Наиболее известным представителем первой является психолог Б. Скиннер, второй – Дж. Хоманс. Суть данной парадигмы заключается в понимании поведения человека как соответствующей реакции на определенные внешние стимулы. Особое внимание акцентируется на проблеме вознаграждения ожидаемого и наказания нежелательного социального поведения.