Проведенные исследования различались как по объекту, так и по типу решаемых задач и тематике. Значительная часть из них была посвящена измерению уровня религиозности, масштабов распространенности религиозных и атеистических ориентации среди населения, в отдельных социально-демографических и социально-профессиональных группах, в трудовых, учебных, воинских коллективах и т.п. Они позволяли раскрыть взаимосвязь религиозности, ее эволюции с социальными условиями и процессами, происходящими в обществе, давали информацию о динамике религиозности, о тенденциях изменения в ее внутренней структуре и содержании, позволяли построить типологию опрошенных по их отношению к религии и атеизму, представляли эмпирический материал для теоретических обобщений о причинах и механизмах воспроизводства религиозности, об изменении места и роли религии в обществе.
К этому типу исследований по объектам и методике (преимущественно анкетированию) примыкают и исследования общественного мнения по вопросам религии и атеизма.
Другой тип исследований имеет своим объектом непосредственно объединение верующих – религиозную общину, приход, а также такую специфическую социальную группу, как служители культа, слушатели духовных учебных заведений, а также деятельность религиозных организаций и учреждений. В любой религии они выполняют функцию организующего начала, осуществляют контроль за сознанием и поведением своих членов, обеспечивают пропаганду и распространение вероучения, привлечение новых членов (миссионерство, прозелитизм), организуют не только религиозную, но и социальную жизнь своих последователей. Социологию в этом случае интересуют прежде всего их функции, процесс их изменения и согласования с окружающей реальностью. Предметом изучения в таких исследованиях являются состояние, организация и динамика религиозной жизни, социальные, политические и духовно-нравственные ориентации верующих и духовенства, характер связи общины с внешним миром, со светскими властными, социальными и культурными структурам!, с миром бизнеса. Во многих случаях религиозная община выступает для верующего его непосредственной социальной средой, прежде всего для людей старших возрастов, пенсионеров, где они реализуют не только свою причастность к вере, но и свою социальную активность, культурно-познавательные интересы, удовлетворяют потребность в общении, сопереживании и т.д.
Исследования подобного рода требуют предварительного согласования и установления доверительных отношений с руководством и активом общины, с верующими. Нередко они продолжаются в течение длительного периода или повторяются через определенные промежутки времени, не ограничиваются анкетированием, а дополняются глубинными интервью, опросами экспертов, наблюдением, приобретают монографический характер.
Большой и ценный материал дают социологам изучение и анализ документов, контент-анализ церковной прессы и публикаций о религии в светских средствах массовой информации, изучение архивных материалов, которые позволяют найти «точку отсчета» при исследовании изменений религиозного феномена.
Одной из важных методологических проблем, которые встают перед социологом-религиоведом, является проблема достоверности информации о религиозности, получаемой социологическими методами. Или – ставя вопрос шире, в более общем плане – возможно ли вообще познание религиозного феномена без погружения в него, т.е. не будучи человеком верующим, не имея собственного «религиозного опыта»? Со стороны религиозных социологов можно встретить утверждения, что только верующему человеку, исповедующему истины своей религии, доступно и научное ее познание. Однако большинство социологов и в нашей стране и за рубежом отвечают положительно на вопрос о возможности и достоверности познания проявлений религии социологическими методами, поскольку исследователь решает вопрос не об истинности или ложности религии, религиозного опыта индивида, а принимая ее за социальную данность, изучает степень и характер ее влияния на общественную жизнь, на общественное, групповое и индивидуальное сознание и поведение, видит в ней один из типов социальной ориентации, определенную модель образа жизни людей.
К этой проблеме примыкает и другая методологическая проблема: что считать критериями религиозности. Некоторые социологи (например, последователи французского католического социолога Г. Ле Бра) считают, что, изучая религию, социолог может достоверно наблюдать и фиксировать только факты внешних проявлений религиозности, религиозного поведения, участия в отправлении культа («религиозную практику»). Религиозного же сознания он касаться не должен, поскольку рискует оказаться во власти не реальных фактов, а субъективных высказываний респондентов. Следует признать, что определенные основания для такого скептического подхода есть: социологическая анкета часто оказывается слишком грубым инструментом для проникновения в сознание респондента, искренность ответа целиком зависит от него самого, а наблюдаемые факты религиозного поведения, казалось бы, неопровержимы – они либо есть, либо их нет (хотя можно добавить, что о фактах религиозного поведения социолог тоже часто судит только по признанию респондента).
Но здесь возникает другое, не менее серьезное опасение, что взятые изолированно от сознания индивида и абсолютизированные акты религиозного поведения могут также нарисовать недостоверную картину. Человек может посещать церковь, участвовать в богослужениях, исполнять религиозные обряды и предписания вероучения, не будучи верующим и не испытывая при этом религиозных чувств, а по привычке, в силу принятого в данной среде стереотипа поведения, под давлением своего ближайшего окружения или по каким-то другим, например карьерным или популистским, соображениям – и тогда из полученных данных нельзя делать никаких других выводов, кроме констатации самих фактов религиозного поведения.
Но и обращение только к сознанию респондентов, религиозные или нерелигиозные признаки которого могут фиксироваться лишь по их высказываниям, без учета поведения тоже может привести к получению недостаточно достоверной информации. По каким-то причинам человек может скрывать свою религиозность, подлинные мотивы своего поведения или же, наоборот, представлять себя верующим, приверженцем конкретной конфессии, сам при этом сознавая, что таковым не является.
Проведенные исследования свидетельствуют, что подобные искажения информации, когда речь идет о такой тонкой, глубоко интимной стороне духовного мира человека, как его отношение к религии, имеют место. Но эти же исследования, сравнение результатов, полученных на разных объектах, анализ заполненных анкет на логическую противоречивость позволяют утверждать о достаточной надежности и достоверности основной массы получаемой информации, о принципиальной доступности религиозного феномена изучению социологическими методами. Выход – в комплексной фиксации признаков сознания и поведения, соотнесении их друг с другом, постановке контрольных вопросов и построении в исследовательской процедуре такой модели сочетания этих двух рядов признаков, которая позволяла бы достоверно судить о религиозности или нерелигиозности индивида.
Секуляризация означает «обмирщение»: то, что было достоянием веры и церкви, становится со временем от них независимым, светским. В истории Европы это коснулось первоначально церковной собственности и власти духовенства, а позже, начиная с эпохи Просвещения, этот процесс распространился и на духовную сферу, науку, культуру, образование.
Общеизвестно, что изменения, происходящие в религии на протяжении Новой истории, начиная с XV – XVI веков выражают общую тенденцию уменьшения влияния религии в обществе и в жизни отдельного человека. Религия становится как бы менее нужной им. Чтобы преодолеть вырастающую «стену отчуждения» между нею и изменившимся миром, религия вынуждена идти на компромисс, приспосабливаться к изменившимся условиям, вносить коррективы в вероучение, социальные и этические доктрины, формы организации, методы деятельности. Для обозначения явлений такого рода применяются два понятия – секуляризация (изменения во взаимоотношениях религии с обществом) и модернизация (изменения в самой религии, продиктованные стремлением повернуть церковь «лицом к миру», идти в ногу со временем). Эти понятия тесно связаны и дополняют друг друга [8].
Термин секуляризация в этом значении был использован в 1646 году французским посланником Лонгвилем на переговорах, предшествующих заключению Вестфальского мира, и подразумевал удовлетворение интересов победивших держав за счет конфискации монастырских владений. Секуляризация церковного имущества довольно широко практиковалась европейскими монархами в XVII – XVIII веках, в России, например, Петром I и Екатериной II . Наиболее радикальный шаг в этом направлении был сделан в самом начале Великой Французской революции, когда по предложению гражданина Талейрана Национальное собрание 2 ноября 1789 года приняло краткое решение: «Все церковное имущество находится в распоряжении нации». Это означало конфискацию церковного имущества, закрытие монастырей.
В дальнейшем секуляризация стала трактоваться еще шире – как освобождение мирских дел от религиозного контроля. В XVII веке начинается секуляризация науки (Галилей, Декарт, Ньютон, Бэкон, Гоббс, Локк). Теология перестала считаться «царицей наук». Мировоззрение стало допускать не только религиозное объяснение мира. В общественном сознании во многом уменьшилось влияние религии как «путеводителя» человека при решении жизненно важных для него проблем.
В самом общем плане под секуляризацией понимается процесс высвобождения из-под влияния религии различных сторон и уровней жизнедеятельности общества и личности, вытеснение религии из различных сфер общественной жизни светскими формами организации жизнедеятельности людей.