При рабовладельческом и феодальном строе мера свободы рабов и крестьян не могла не отличаться от меры свободы, которой обладали эксплуататоры. В условиях малопроизводительно труда, дававшего ничтожный избыток над необходимыми жизненными средствами, прогрессивное развитие общества могло осуществляться только "при помощи усиленного разделения труда, имевшего своей основой крупное разделение труда между массой, занятой простым физическим трудом, и немногими привилегированными, которые руководят работами, занимаются торговлей, государственными делами, а позднее также искусством и наукой".[6]
Следовательно, свобода эксплуатируемых в условиях рабовладельческого феодального строя была ограниченной и сводилась преимущественно к "праву" на тяжелый физический труд и получение минимальных материальных благ, необходимых для продолжения жизни. Для участия в делах государства, отправления правосудия, занятия искусством у рабов и крестьян, поглощенных тяжелым физическим трудом, не было ни времени, ни соответствующих знаний и навыков. Мера свободы эксплуататоров, наоборот, предполагала их освобождение от тяжелого физического труда и занятие только общественными делами - руководством работ, отправлением правосудия. Конечно, этот класс "никогда не упускал случая, чтобы во имя собственных выгод взваливать на трудящиеся массы все большее бремя труда".
Положение принципиально меняется в условиях буржуазного общества, после того как "громадный рост производительных сил, достигнутый благодаря крупной промышленности, позволяет распределить труд между всеми без исключения членами общества и таким путем сократить рабочее время каждого так, чтобы у всех оставалось достаточно свободного времени для участия в делах, касающихся всего общества, как теоретических, так и практических"[7].
И все же мера свободы пролетариата не совпадает с правом буржуазии. Формально провозглашенное равенство в их правах не соответствует действительному экономическому и политическому положению рабочего класса, который в силу существующих способов распределения вынужден отдавать значительную или большую часть произведенных им материальных благ владельцам средств производства.
Обусловленность права экономическими отношениями, таким образом, выражается в том, что формы и методы участия каждого класса в общественном производстве материальных благ определяют не только его притязания на ту или иную долю производственных материальных благ, но и его свободу в политических и социальных отношениях, т.е. в сфере надстройки. Каждый класс становится свободным в этой сфере в той мере, в какой он освобождается от обязанности создавать материальные блага, участвовать в создании материальных условий для продолжения человеческой жизни. На начальных этапах истории классового общества политической и иной социальной свободой обладала лишь незначительная часть общества за счет внеэкономического насильственного принуждения большинства населения страны. Лишь в условиях капиталистического общества, основанного на мощной индустрии, эксплуатируемый класс впервые получает политическую и иную социальную свободу, становится субъектом отношений не только в сфере экономики, но и надстройки. Политическая свобода как право рабочего класса, объективно обусловленное его экономическим положением, была признана и закреплена в законах буржуазного государства не сразу и отнюдь не добровольно, а лишь под давлением длительной и активной борьбы рабочего класса за свои политические и иные права.
Следовательно, в обществе, разделенном на классы с их противоречивыми интересами, не существует единой меры свободы, единого права. Каждый класс имеет собственное право, которое не только отличается от права других классов, но и находится с ним в антагонистических отношениях. В условиях плюрализма прав не представляется возможным осуществлять регулирование общественных отношений таким образом, чтобы в действующих общеобязательных нормах учитывались все противоречивые интересы и права классов соответствующего общества. Коллизия прав разрешается тем, что экономически господствующий класс - собственник средств производства - берет в свои руки государственную власть и проводит свое право в форме законов, придает ему всеобщий характер и требует обязательного исполнения установленных им законов от всех членов общества под страхом государственного принуждения.
"Государственная воля, - отмечал Ф. Энгельс, - определяется в общем и целом изменяющимися потребностями гражданского общества, господством того или иного класса, а в последнем счете - развитием производительных сил и отношения обмена"[8]. Именно выражение в законе воли одного класса не позволяет видеть в нем подлинно всеобщего права, которое бы в равной степени отражало и охраняло права всех членов общества. Этот недостаток в полной мере присущ и буржуазному праву, представляющему собой возведенную в закон волю буржуазии.
Многовековая история официального права, таким образом, представляет собой не что иное, как историю законов, принимаемых господствующими классами в интересах упрочения своего положения и отражающих по преимуществу их интересы. Право эксплуатируемых классов в этих законах в лучшем случае находит искаженное, неполное отражение либо вообще отсутствует. В наиболее грубой и неприкрытой форме это нашло отражение в законах рабовладельческого и феодального государства. Классовую окраску носило и буржуазное право в период жизни и творчества классиков марксизма, хотя буржуазное государство под влиянием борьбы пролетариата и принимало определенные попытки привести свое законодательство в соответствие с общим "понятие права", частично отразив в нем интересы трудящихся масс.
В то же время не все эксплуатируемые классы способны правильно осознать свое право, свою меру свободы и бороться за его воплощение в действующем законодательстве. Члены первобытно - общинного общества были полностью зависимы от природы и вообще не были свободны. Не поднимались до осознания своего права рабы и крестьяне. Их восстания сводились к требованиям либо личного освобождения, либо замены "плохой" власти "хорошей", тогда как "разумность" строя, закреплявшего и охранявшего эксплуатацию, не подвергалась сомнению и подлежала сохранению либо незначительным, чисто косметическим усовершенствованиям.
Не различают право и законы, выражающие право господствующего класса, юридические позитивисты и иные теоретики, сводящие право к закону. По мнению Ф. Энгельса, иллюзия о существовании права только в форме закона, независимого от экономической и классовой основы права, происходит по двум причинам.
Во - первых, правовая наука как система определенных знаний о праве позволяет юристам предлагать новые теоретические и практические решения на основе имеющихся знаний и по преимуществу абстрактно - логическим путем. Экономические отношения отражаются в правовой науке в виде юридических принципов. Процесс же такого отражения проходит мимо сознания юриста, который "воображает, что оперирует априорными положениями".
Во - вторых, для отражения существующих экономических отношений в законе требуется придать им форму юридического мотива и последовательно его согласовать с системой действующего законодательства. "В современном государстве право должно не только соответствовать общему экономическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутренне согласованным выражением, которое не опровергало бы себя в силу внутренних противоречий". В результате действующие отрасли законодательства рассматриваются как самостоятельные сферы, имеющие своё независимое историческое развитие, сами по себе поддающиеся систематическому изложению и требующие последовательного искоренения внутренних противоречий.
Все такие "юридизированные" подходы классики марксизма подвергали критике, противопоставляя и обосновывая взгляд, согласно которому источники развития права составляет суть и ядро марксисткой теории права. Хотя, как признавался Ф. Энгельс, первостепенное внимание проблемам зависимости права и иных надстроечных явлений от базиса общества было обусловлено спецификой становления материалистического понимания общества и никак не умаляет значимости проблем обратного воздействия надстройки, в том числе и права, на экономическое развитие общества.
Детерминирующая роль экономических отношений в развитии права, его принципов, полагали основоположники марксизма, проявляется независимо от действующего законодательства, а то и вовсе вопреки ему. Обусловленность права базисом общества наиболее ярко и бесспорно выражается в следующем:
мера свободы каждого класса, как уже говорилось ранее, определяется экономическими условиями его существования
основополагающие правовые принципы представляют собой "тот же базис, но только в другой степени"
экономические отношения пробивают себе дорогу вопреки законам государства, запрещающим, устраняющим или ограничивающим такие отношения.
По мнению основоположников марксизма, определяющая роль экономических отношений в развитии гражданского права достаточно понятна и сводится к тому, что "оно санкционирует существующие при данных обстоятельствах нормальные, экономические отношения между отдельными лицами". Аналогичная связь между правом и экономикой наблюдается и в отраслях государственного, публичного права. Так, основополагающие принципы буржуазного права - свобода и равенство - вытекают не из идеи естественного права, а из буржуазных отношений обмена.