Судебник не раскрывал содержание используемых в тексте понятий. Поэтому спорным остается определение многих субъектов и составов преступных деяний. Например, в досоветской исторической науке термин "подымщик" трактовался преимущественно как поджигатель дома, двора, жилого помещения (дыма), в отличие от поджигателя укреплений города - "зажигалника". Высказывались и иные точки зрения. Так, И. И.Срезневский, основываясь на текстах летописных известий, относящихся к XV в., связывает слово "подымщик" со значениями глагола "подымати" - поднимать, вооружать, возбуждать. По его мнению, "подымщик" в соответствии со ст. 9 Судебника 1497 г. есть лицо, поднимающее, возбуждающее кого-то (население или его часть) против основ правопорядка[4].
Новым этапом в развитии юридической практики средневековой Руси является Судебник 1550 г. В нем был приведен перечень наиболее тяжких преступлений (ст.61). Однако здесь полностью повторена приведенная выше норма Судебника 1497 г. По-прежнему устанавливалась суровая кара "подымщиков","зажигальников".
Артикул воинский Петра 1 (1715 г.) устанавливал норму ответственности за тяжкое государственное преступление - возмущение и бунт, организованные многими людьми. Каждое такое деяние "без всякой милости имеет быть виселицею наказано" (арт. 137). В толковании к норме говорится: "В возмущении надлежит виновных на месте и в деле самом наказать и умертвить. А особливо, ежели опасность в медленни есть, дабы чрез то другим страх подать и оных от таких непристойностей удержать (пока не расширится) и более б не умножилось"[5]. Таким образом, закон достаточно четко формулировал и опасность указанных действий, которые могут привести к более широкому их распространению, и необходимость применения суровой репрессии.
В дореволюционной России актом, регламентирующим вопросы v связанные с совершением толпой общественно опасных деяний, был Устав Благочиния или Полицейский от 8 апреля 1782 года. С этого периода перечень нормативных актов, регламентирующих вопросы общественно опасных деяний толпы, принятых в России, был значительно расширен следующими нормативными актами: "Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845, 1857, 1885 годов, "Устава о наказаниях, налагаемых Мировыми судьями"; "Устава о предупреждении и пресечении преступлений": "Уголовного Уложения" 1903 года. Устав благочиния (или как его называли "полицейский") 1782 г. ввел в сферу уголовно-правового реагирования такое деяние, как "учинение сходбища, скопа". Статья 272 Устава гласила: "Кто учинит сходбище подозрительное" либо скоп, либо взлом оград, либо "несильное завладение недвижимого имения, того имать под стражу и отослать к суду"[6]. В тексте Устава не раскрывается содержание понятий "сходбище" и "скоп", поскольку явно подразумевается совершение каких-либо действий толпой. Обращение к словарям русского языка свидетельствует, что "скопище" означают "толпа", "сборище", "все вместе", "сообща".
Применительно к общественно опасным деяниям, совершаемым толпой, в законодательстве этого периода используются такие понятия как "скопище", "смута", "бунт".
В юридической литературе начала XIX века "скопище" определяется как "публичное скопление многих в явном намерении защищать соединенными силами свою частную волю против объявленной государственной воли". "На последовавшие приказания начальства разойтись по своим домам, они останутся на месте собранными и неразлучными"[7].
Согласно Своду законов уголовных 1832 года, понятие бунта раскрывалось как "восстание скопом или заговором многих подданных против Верховной власти". Сюда же были отнесены и беспорядки, не преследовавшие такой цели, однако, говоря языком законодателя, "результатом которых явилось потрясение коренных, основных учреждений государства"[8].
В Уложении 1845 года прямо было указано на направленность умысла при совершении бунта: "...ниспровергнуть правительство во всем государстве или некоторой его части, или же переменить образ правления, или же изменить установленный порядок наследия престола". Таким образом, беспорядки, не имеющие умысла указанного в законе,не могли признаваться бунтом, и относились к преступлениям противпорядка управления.
С принятием Уложения 1903 года была введена такая категория, как"смута" (как особый вид государственных преступлений). С.В.Познышев дал следующую характеристику смуты: "В общеупотребительном смысле смута означает тревожное состояние общества, брожение умов, распространившееся на многих недовольство, негодование или какое другое беспокойное состояние"[9].
В ст. 289 Уложения указывалось, что если "зачинщики или участники в преступном против властей восстании... учинят сами либо по их распоряжению или возбуждению будет учинено смертоубийство или зажигательство", то они должны подвергнуться самому суровому (за исключением смертной казни) наказанию - лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на рудниках без срока.
Дальнейшее развитие отечественное законодательство об ответственности за преступления, направленные против общественного спокойствия и порядка управления, получило в Уголовном уложении от 22 марта 1903 г. Этот законодательный документ, являясь логическим продолжением ранее разработанного Уложения (1885 г.), расширил сферу уголовного права относительно рассматриваемых преступлений. Так, в гл. 5 "О смуте" была законодательно определена система норм (ст. 120-123 Уложения) о преступном участии и организации публичного скопища.
К группе преступлений, вызывающих и сопровождающих так называемую смуту внутреннюю,относилось, прежде всего, участие в преступных скопищах, грозящих причинением или наносящим вред государственной либо общественной безопасности. Состав уголовно наказуемого деяния образовывали действия, когда "виновный не оставил публичного скопища, от коего заведомо потребовано было полицейскойвластью, чтобы оно разошлось". В таких случаях данное лицо могло быть подвергнуто аресту на срок не свыше трех месяцев (ст.120). Если для рассеяния скопища была признана вооруженная сила, то лицо, не покинувшее толпы после предъявленного требования разойтись, наказывалось заключением в тюрьму.
Самостоятельный состав преступления образовывали действия участников скопища, подстрекавших других лиц к "ослушанию предъявленному требованию разойтись" (ч. 4 ст. 120). Таким образом, преступное деяние считалось совершенным при двух условиях: наличии факта требования указанного характера и не удалении виновного из толпы по его инициативе.
Ответственность участников публичного скопища согласно ст. 122 Уложения возрастала, если они соединенными силами совершили действия» предусмотренные ст. 269-1 Уложения 1885 г., либо оказали сопротивление или вызвали принуждение, определенные статьями 142, 145 Уложения 1903 г. Квалифицированный состав преступления образовывали действия лица, "устроившего или руководившего при учинении предусмотренных сею статьей деянии, или подстрекавшего к их учинению или продолжению, или употребившего при учинении оных оружие" (ст. 122 Уложения).
А.В. Лохвицкий пишет: "...в этих бурных движениях, обыкновенно» к нескольким зачинщикам пристает масса людей, отчасти не знающих настоящей цели движения, отчасти даже просто из-за любопытства, и чем далее, тем более растет толпа: шумное движение имеет притяжательную силу, в особенности, для праздных людей. Наконец, правительству не может быть желательно, подвергать тяжким наказаниям массы граждан, такое наказание приносит вред государству, разоряя местности, производя множество беспомощных сирот, сохраняя в памяти потомства день и причины движения, словом, порождая неприязненные силы"[10].
В Уголовное Уложение Законом от 9 декабря 1891 года была введена новая статья 269. В ней перечислялись побуждения, которыми руководствовались участники скопища и которые являлись исчерпывающими по мнению редакторов нового Уложения. Однако, в разъяснении Правительствующего Сената по делу Ивлева и др. (1906r..N 23) было указано, что "значение поводов, указанных в ст. 269-1(прим), нельзя признать исчерпывающим", и был указан такой повод как "слухи, волнующие общественное спокойствие"[11].
После Октябрьской революции 1917 года законодатель отнес массовые беспорядки к категории контрреволюционных преступлений, которые карались по всей строгости революционного времени. Как правило, массовые беспорядки в тот период возникали в результате недовольства, порой самых широких слоев населения, теми или иными преобразованиями, вносимыми новой властью.
В 1922 году с принятием первого УК РСФСР впервые сформулировансостав преступления массовые беспорядки (статьи 75,77), помещенные во 2-ой раздел главы "О преступлениях против порядка управления" "Государственные преступления".
В УК 1922 года ответственность была дифференцирована в зависимостиот характера и степени участия виновных в совершении преступления. В соответствии со ст. 75 УК того периода определялась ответственность за участие в массовых беспорядках при отягчающих обстоятельствах, которыми являлись вооруженность участников и совершение ими погромов, убийств, оказание вооруженного сопротивления властям. Приэтом различалась ответственность организаторов, подстрекателей, непосредственных исполнителей погромов и других преступлений; лиц, оказавших вооруженное сопротивление властям, прочих вооруженных участников беспорядков, а также пособников и укрывателей.