Все сказанное – а к нему при желании можно добавить еще немало аналогичных оценок и суждений – служит подтверждением одного из основополагающих принципов системного взаимодействия, имеющего универсальный характер, а именно принципа поддержания во всякой развивающейся и функционирующей системе динамического равновесия. Принцип динамического равновесия носит характер всеобщего функционального закона для всех целостных систем. Он действует как в природе, так и в обществе.
Под социальным равновесием, следовательно, понимается не статическое, а динамическое равновесие, то есть равновесие относительное, подвижное, временное, меняющееся, постоянно подверженное нарушениям, характеризующее в целом процесс неравномерного развития всякой системы.
Два принципа, по Моргентау, лежат в основе всякого социального равновесия. Первый: уравновешиваемые элементы являются неотъемлемыми частями общества, и каждый из них имеет право на существование; второй: без состояния равновесия среди них один элемент может получить власть над другими, вторгнуться в их интересы и права ив конечном счете подчинить или уничтожить их. Следовательно, всякое равновесие служит поддержанию стабильности системы, сохраняя при этом плюрализм составляющих ее элементов. Однако если «цель» равновесия заключалась бы только в поддержании стабильности, то ее можно было бы достичь и уничтожением одним элементом других или его преобладанием над другими. Поскольку же дело не только в стабильности, но и в сохранении автономности всех элементов, то равновесие служит и тому, чтобы поставить преграду перед теми, кто хотел бы возвыситься и господствовать над другими. В этом, кстати, основное различие функций баланса сил в системе внутренних отношений и отношений международных: в последних отсутствует центральная власть, а потому состояние стабильности и свобода образующих их государств и гораздо большей степени зависят от действия механизма баланса сил.
В системе существуют и действуют различные политические силы, исходящие из своих, часто противоположных интересов и целей. Они постоянно и непрерывно изменяются под воздействием разнообразных, в том числе геополитических факторов, и эти изменения происходят неравномерно. Неравномерность же ведет к постоянным колебаниям и отклонениям в равновесии системы. В системе возникает тенденция к восстановлению нарушенного равновесия, и если оно вновь устанавливается, то, как правило, уже на новой основе. Вот почему равновесие в системе всегда относительно, динамично, изменчиво. Равновесие устанавливается и тотчас нарушается, вновь, устанавливается на новой основе и снова нарушается и так до бесконечности, пока система живет, функционирует и развивается.
Во избежание недоразумений следует отметить то обстоятельство, что действия государств на практике направлены отнюдь не на установление системного равновесия, а на обеспечение собственной безопасности. Последняя же реально возможна только при существовании в системе относительного равновесия сил. Здесь и возникает своеобразный «порочный круг»: государства с целью обеспечения своей безопасности часто вольно или невольно идут на нарушение сложившегося равновесия, исходя из предположения, что лучшая безопасность – это достижение определенного превосходства нал противной стороной. Поскольку же действительная безопасность основывается все же на относительном равновесии сил, то постоянные его нарушения столь же постоянно подрывают и саму безопасность. Ф. Шиллер в своей истории Тридцатилетней войны справедливо замечает, что «безопасность, достигнутая посредством равновесия сил, может быть в будущем сохранена только этим же равновесием». Действительно, пока существуют государства с различными интересами и между ними осуществляется внешнеполитическое взаимодействие, история в принципе не знает иной основы для их безопасности (пусть основы и зыбкой), кроме как поддержание относительного равновесия сил между ними. В условиях неустойчивого равновесия, сопутствующего противоборству государств на различных структурных уровнях, в случае нарушения равновесия каким-либо государством путем приобретения им преимущества над другими государствами последние обычно стремятся не просто восстановить нарушенное равновесие, но как минимум приобрести при этом еще и некоторый «запас прочности», чтобы оградить себя от каких-либо случайностей и, как максимум, изменить соотношение сил в свою пользу. Первого бывает обычно вполне достаточно, чтобы склонить чашу весов и без того неустойчивого равновесия в противоположную сторону. Новое нарушение равновесия понуждает соответственно другие государства принять ответные действия, что вызывает очередное нарушение равновесия и его восстановление уже на новом уровне, и т.д. Спайкмен следующим образом описывает этот процесс: «Государства постоянно заняты тем, что ограничивают силу какого-то другого государства. Суть вопроса состоит в том, что государства заинтересованы лишь в балансе в свою пользу. Не равновесие, а существенное преимущество – вот их цель. В силовом равенстве с предполагаемым противником нет подлинной безопасности. Безопасность возникает только тогда, когда вы немного сильнее. Невозможно предпринять какое-либо действие, если ваша сила полностью уравновешивается. Возможность для проведения позитивной внешней политики появляется лишь с наличием определенного преимущества и силе, которое может быть свободно использовано. Независимо от выдвигаемых теорий и доводов практическая цель заключается в постоянном улучшении относительной силовой позиции собственного государства. При этом обычно стремятся достичь такого баланса, который бы нейтрализовал другие государства и в то же время обеспечил своему государству возможность быть решающей силой и иметь решающий голос в таком балансе». Такой порядок вещей трудно, конечно, назвать идеальным, но тысячелетняя практика взаимоотношений государств не выработала иного и более отвечающего высоким идеалам мирного сотрудничества механизма поддержания приемлемого для всех modus Vivendi. Вместо столь часто встречающихся ламентаций и адрес баланса сил лучше было бы, думается, извлечь из него максимально все то полезное, что он, несомненно, содержит, и строить на нем соответствующие отношения, не утруждаясь понапрасну созданием новых умозрительных и политически бесполезных трактовок о вечном мире, которыми и без того устлан путь человечества.
Равновесие системы и его выражение в балансе сил, таким образом, – объективная основа функционирования системы. Как таковая она проявляет себя в соответствующих действиях государств как субъектов, проявляющих заботу о своей безопасности. И в этой заботе геополитические соображения занимают, как правило, главенствующее место.
В зависимости от конкретных исторических обстоятельств форма системы баланса сил, число участников, конечно, менялись. Однако во все времена тенденция к равновесию в конечном счете прокладывала себе путь в массе различных дестабилизирующих явлений и действий государств. Баланс сил в системе самым тесным образом связан с главными интересами государств, с интересами обеспечения их безопасности. Последние же в большинстве случаев связана с территориальными вопросами или границами. В случае нарушения какими-либо государствами территориальной целостности других государств, или их границ, или претензий на территорию, это немедленно сказывается на существующем балансе сил, угрожая стабильности системы и вызывая реальную угрозу безопасности других государств. Последние предпринимают необходимые меры с целью противостоять этой угрозе, восстановить нарушенное равновесие: и в этих действиях они объединяются независимо от разделяющих их специфических противоречий (экономических, политических, идеологических), симпатий или антипатий, прошлых разногласий, какими бы серьезными те ни представлялись.
Большой вред межгосударственным отношениям может принести непонимание или сознательное отрицание значения и роли баланса сил государственными деятелями ведущих держан мира. Обычно баланс сил отвергается по идейно-нравственным мотивам как нечто, не соответствующее неким наперед заданным моральным идеалам. «Должен быть не баланс сил, – поучал, к примеру, Вудро Вильсон, – а содружество силы; не организованное соперничество, а организованный общий мир». При всем, однако, платоническом сочувствии к нравственному императиву Вильсона приходится признать, что значительно точнее суждение его соотечественника Спайкмена, утверждавшего, что больше безопасности в сбалансированной силе, нежели в декларациях о добрых намерениях.
Какими бы ни были причины непонимания последствий нарушения баланса сил для международных отношений, а того хуже – разрушения сложившейся системы баланса сил, всякий раз, когда это имеет место, неизменно страдает мир, возникает угроза войны, растет напряженность. Что бы ни думали по поводу баланса сил те или иные политологи или политики, как бы они его ни расценивали, баланс сил, говоря словами Уолтца, «будет существовать так долго, как долго государства пожелают сохранить свою политическую независимость, и так долго, как долго они будут вынуждены полагаться на собственные свои силы в стремлении защитить эту независимости».