– Но почему?
– Она знала почему. Потому, что это было с их стороны преступлением. Вот и получилось, как у Достоевского: преступление – и наказание. По ту сторону добра и зла. Ницше это не из пальца высосал, а из жизни. Добро и зло имеют такую же взаимосвязь, как ум и безумие. – Начальник 13-го отдела НКВД наморщил лоб: – Вот ты, отец, в душе обвиняешь меня в жестокостях НКВД. А знаешь, кто виноват в этой проклятой чистке?
– Кто?
– Ты... Да... Ты и тебе подобные. Мне приходится доделывать то, что не делаете вы, гинекологи. То есть не выбрасываете некоторых новорожденных в помойное ведро. Если подойти к делу серьезно, то в это помойное ведро попали бы новорожденные Наполеон, Карл Маркс, Ленин, Гитлер и им подобные. И была бы в мире тишь и гладь, благодать. Ни войн, ни революций. Но поскольку вы, гинекологи, этого не делаете...
– Знаешь что, Максим, – возмущенно сказал отец, – иногда мне за тебя просто стыдно. Ты разводишь здесь всякие сумасшедшие идеи. А ведь на самом деле вы из политических соображений уничтожаете совершенно невинных людей.
– Ах, так! – сказал комиссар госбезопасности. – Тогда я тебе кое-что покажу... Что это за люди...
Он полез в свой стол, достал оттуда какую-то историческую книгу, раскрыл ее и положил перед отцом. На пожелтевших страницах были протоколы средневекового судебного процесса над многочисленной тайной конгрегацией ведьм и колдунов, обвинявшихся в государственном заговоре против английского короля. После процесса всех этих колдунов и заговорщиков безжалостно перевешали.
– А теперь посмотри это, – показал Максим. Это была просто таблица значков, возраставших в геометрической последовательности: сначала треугольники, потом кубики, кирпичики и, наконец, ромбы. Внизу указывалось, что значки использовались еще строителями египетских пирамид и жрецами Озириса. Но в средние века эти значки переняли для своих целей ведьмы и колдуны, придавая им какую-то тайную символику. Устраивая тайные заговоры, они оправдывались, что они тоже что-то строят. Наподобие строителей пирамид. И что они продолжают дело жрецов Озириса.
Но самое главное было то, что колдовские знаки – треугольники, кубики, кирпичики и ромбы – абсолютно совпадали и шли в той же последовательности, что и знаки различия командного состава Красной Армии. Того самого комсостава, значительную часть которого теперь безо всяких видимых причин почему-то безжалостно расстреливали или ссылали в Сибирь.
– Хм-м... – протянул отец, потирая нос костяшкой пальца. – Странное совпадение...
– Совпадение? – угрюмо сказал советник Сталина по делам нечистой силы. – А посмотри вот это...
Он достал вторую книгу, на которой даже стоял знак Цензуры Ватикана: “Nihil Obstat – Censor librorum”. В этой книге описывалась какая-то афера, которая называлась “Affaire des riches” и которая нашумела во Франции в 1901-1904 годах. Это уже сравнительно недавно. И все это подробнейшим образом описывалось во французских газетах. Так вот, тогда во французской армии была обнаружена некая тайная организация. Настолько тайная, что она даже не имела списка своих членов. Но зато заговорщики сделали все наоборот: они занесли в черный список 18.000 офицеров, которые не входили в эту тайную организацию. Причем в черный список заносились не худшие офицеры, а, наоборот, лучшие. Связи заговорщиков были настолько сильны, что этот черный список хранился прямо во французском военном министерстве. С той целью, чтобы люди в черном списке не имели продвижения по службе, давая этим место заговорщикам без списка, которые таким путем хотели захватить в свои руки всю власть во Франции.
На полях книги рукой Максима были небрежно намалеваны треугольники, кубики и ромбики – знаки различия комсостава Красной Армии, которые начальник 13-го отдела НКВД разоблачил как тайные значки жрецов Озириса.
– Хм-м, странно, – повторил отец.
– Ничто не ново под луной, – усмехнулся Максим. – Нужно только знать, историю.
И он стал уверять, что все эти заговоры были подстроены по тому же самому принципу и одним и тем же социально вредным элементом, и что то же самое получилось и в Красной Армии. С той только разницей, что в легкомысленной Франции это окончилось просто скандалом, а с СССР за это было расстреляно, сослано в Сибирь и разжаловано более 35000 советский офицеров и генералов, включая и большую часть маршалов.
– А что ж это за социально вредный элемент? – спросил Борис.
Но вместо ответа доктор социальных наук стал ругаться нецензурными словами.
В процессе чистки переменились знаки отличия высшего командного состава Красной Армии и НКВД: вместо ромбов у генералов появились маленькие золотые звездочки, а у маршалов – одна большая звезда. Повсюду красовались портреты железного наркома Ежова, генерального комиссара государственной безопасности с большой, как у маршала, звездой на воротнике. Остальные командиры по-прежнему таскали свои треугольники, кубики и кирпичики, правда, с новыми угольниками и звездами на рукаве.
– Макс, – сказал Борис, – а кто повыдумывал эти детские кубики и кирпичики?
– Кто, кто... А кто создавал Красную Армию? Товарищи Ленин и Троцкий.
Борис кивнул на новую золотую звездочку на воротнике Максима:
– А почему знаки переменились только у генералов?
– Это я сказал Сталину, чтоб переменили, – ворчал комиссар. – А насчет других я подумаю позже.
Чистка шла уже второй год. Заодно с ленинской большевистской гвардией подмели и почти весь состав Коминтерна. Раньше там сидели окопавшиеся в Москве вожди и вождята иностранных компартий. А теперь, как выражались в Москве, они “сидели наоборот”, то есть в НКВД. Всю свою жизнь они посвятили распространению коммунизма во всем мире. А теперь все эти коммивояжеры коммунизма вдруг оказались шпионами, диверсантами, вредителями и в общем врагами народа.
Среди работников Коминтерна политикой занимались обычно и муж, и жена. Потому и арестовывали их тоже совместно. В детдомах вдруг появилась волна детей-сирот с иностранными именами. Там им давали новые имена, чтобы они даже и не знали, кто их родители. Это знали только в НКВД.
Поголовные аресты иностранных коммунистов взволновали весь мир, и об этом много писали в заграничных газетах, сравнивая советскую чистку со средневековой “охотой на ведьм”. Только там это употребляли в кавычках, а организатор этой чистки доктор социальных наук Максим Руднев уверял, что это действительно так – что чистят по тем же самым признакам и тех же самых людей, за которыми когда-то охотилась средневековая инквизиция.
Когда-то современники Атиллы, убивая своих врагов, делали из их черепов кубки для питья. Теперь же Максима определенно тянуло по стопам варваров. Когда он был дома, почти каждый вечер он сидел за своим хромоногим столом с тремя разноцветными телефонами, листал папки с делами врагов народа и пил водку из своего символического, но мало-аппетитного сосуда забвения в форме человеческого черепа. Борис старался не трогать его, но, накачавшись до определенного градуса, старший брат начинал оправдываться:
– Бобка, я знаю, вы все думаете, что я сволочь... Но как правильно сказал папа Иннокентий, ведьмы и ведьмаки всегда стараются делать людям зло... А я их ликик... лик-видирую... По всем правилам науки и техники... Значит, я делаю доброе дело... По философии Бердяева – про доброе зло и злое добро... Я делаю это... злое добро... Злое, но добро...
– Знаем мы твои добрые дела, – сказал Борис. – Ты б уж лучше помалкивал.
– А хочешь, я тебе кое-что докажу? Вот ты думаешь, что я виноват в этой чистке... Но если разобраться, если поискать первопричину... Так это ты во всем виноват...
– Ну, значит, я тоже враг народа, – согласился Борис.
– Да, это ты виноват, что я руковожу этой чисткой, – пьяно бормотал комиссар. – Ведь это ты подсунул мне рациональное зерно... Из которого все это получилось...
Борис сидел и решал задачки по сопротивлению материалов. А Максим, как иезуит, занимался своей казуистикой.
– Но я тебя, Бобка, не обвиняю... Ты, так сказать, без вины виноватый... Ты просто темный человек... Слепой. Ведь ты даже не знаешь, что такое дьявол...
– А ты с этим дьяволом что, водку пил?
– Что ты, мальчишка, понимаешь, – устало и как-то грустно покачал головой комиссар госбезопасности. – Чтобы понять это, нужно самому испытать, что такое ад.
– А ты уже и в аду побывал? – усмехнулся Борис.
– А разве ты этого не видел? – тихо сказал Максим.
Помнишь... Когда ты отобрал у меня пистолет... Ведь это мне дьявол подсунул... И нашептывает: “Застрелись”... А кто-то этого не хотел и послал тебя...
– Я тогда просто пошел за книжкой.
– Э-э не-е-ет... Это тебе только кажется... С точки зрения диалектического материализма ничто не происходит случайно... Следовательно, все... что я теперь делаю – это опять ты виноват... Видишь...
Комиссар госбезопасности болтал своим кубком в форме человеческого черепа и раскачивался из стороны в сторону, как китайский болванчик.
Младший брат перестал улыбаться.
– Ну и что?
– Что?.. Как побывал я в этом аду... Как посмотрел, что это такое... Познакомился я с товарищем сатаной и всей его братней... С тех пор у меня с этими... с чертями... личные счеты... Понимаешь, личные... Так вот, я объявляю им классовую борьбу... Я лик-ик... лик-видирую их как класс! – Комиссар устало сгорбился над своим столом, заваленным папками с делами врагов народа. – Ведь рай и ад – это в сердцах людей... И как попекся я в этом аду, так у меня сердце и сгоре-ело... С тех пор я бес-сердечный... Итак, товарищ сатана, жалости от меня... не ждите...
Пока доктор социальных наук Максим Руднев сводил свои личные счеты с дьяволом и помогал Сталину ликвидировать всякую оппозицию в Советском Союзе, дома он постоянно натыкался на оппозицию в собственной семье. Но поскольку отца с матерью в НКВД не посадишь, Максим выдумал своеобразную тактику.