Дон Хуан с нежностью погладил землю.
- Это милое существо, которое является живым до самой пылинки и понимает каждое чувство, успокоило меня. Оно излечило мою боль, и наконец, когда я полностью понял мою любовь к нему, оно научило меня свободе.
…Без неизменной любви к тому существу, которое дает нам укрытие, уединенность является одиночеством. Только любовь к этому великолепному существу может дать свободу духу воина. А свобода - это радость, эффективность и отрешенность перед лицом любых препятствий" [4].
Сила зависит лишь от того, какого рода знанием владеет человек. Какой смысл в знании вещей, которые бесполезны? Они не готовят нас к неожиданной встрече с неизвестным [11].
Что бы мы ни делали и кем бы ни являлись - все это основывается на нашей личной силе. Если ее достаточно, то всего одно сказанное нам слово может изменить нашу жизнь. А если ее мало, то пусть даже будут раскрыты все сокровища мудрости - это ничего нам не даст [4].
В мире воина все зависит от личной силы, а личная сила зависит от безупречности [5].
Каждый имеет достаточно личной силы для чего угодно. В случае воина фокус состоит в том, чтобы отвернуть свою личную силу от своих слабостей и направить ее к своей цели воина [11].
Личная сила - это чувство. Что-то вроде ощущения удачи или счастья. Можно назвать ее настроением [3].
Верь своей личной силе. Это - единственное, что есть у человека в этом таинственном мире [3].
Воспитание не имеет никакого значения. Все зависит от личной силы. Личность человека - это суммарный объем его личной силы. И только этим суммарным объемом определяется то, как он умирает [3].
Все, что совершает человек, определяется уровнем его личной силы [3].
Личная сила решает, кто может, а кто не может извлечь пользу из объяснения. Я убедился на собственном опыте, что очень немногие хотят даже слушать, а тем более - действовать в соответствии с тем, что они услышали. А из горстки тех, кто хочет действовать, лишь единицы имеют достаточно личной силы, чтобы извлечь пользу из своих действий [4].
Уверенность в себе воина и самоуверенность обычного человека - это разные вещи. Обычный человек ищет признания в глазах окружающих, называя это уверенностью в себе. Воин ищет безупречности в собственных глазах и называет это смирением. Обычный человек цепляется за окружающих, а воин рассчитывает только на себя. Похоже, что ты гоняешься за радугой вместо того, чтобы стремиться к смирению воина. Разница между этими понятиями огромна. Самоуверенность означает, что ты знаешь что-то наверняка; смирение воина - это безупречность в поступках и чувствах [4].
Восприимчивость - не самое главное. Главное - это безупречность воина. Для воина самое главное - это обрести целостность самого себя [4].
"…Я сделал слабую попытку настаивать, объясняя, что фотографии и магнитофонные записи необходимы мне в работе. Дон Хуан сказал, что во всем что мы делаем, по-настоящему необходимо лишь одно - "дух".
- Без духа человек ни на что не годен, - заявил он. - А у тебя его нет. Вот это должно тебя беспокоить, а вовсе не фотографии"3.
Воин не нуждается в личной истории. В один прекрасный день он обнаруживает, что в ней нет никакой нужды, и просто избавляется от нее [11].
"Я собираюсь взять твоего отца в качестве примера, чтобы проиллюстрировать мою точку зрения на личную историю. Твой отец знает о тебе все. Поэтому ты для него - как раскрытая книга. Он знает, кто ты такой, что из себя представляешь и чего стоишь. И нет на земле силы, которая могла бы заставить его изменить свое отношение к тебе.
Естественно, такое интимное знание о тебе есть и у всех твоих друзей. У каждого, кто тебя знает, сформировался определенный образ твоей личности. И любым своим действием ты как бы подпитываешь и еще больше фиксируешь этот образ. Личная история постоянно нуждается в том, чтобы ее сохраняли и обновляли. Поэтому ты рассказываешь своим друзьям и родственникам обо всем, что делаешь. С другой стороны, для воина, у которого нет личной истории, нет необходимости в объяснениях, его действия не могут никого рассердить или разочаровать, а самое главное - он не связан ничьими мыслями и ожиданиями" [11].
Ты должен постепенно создать вокруг себя туман, шаг за шагом стирая все вокруг до тех пор, пока не останется ничего гарантированного, однозначного или очевидного. Сейчас твоя проблема в том, что ты слишком реален. Реальны все твои намерения и начинания, все твои действия, все твои настроения и побуждения. Но все не так однозначно и определенно, как ты привык считать [3].
"- Начни с простого - никому не рассказывай о том, что в действительности делаешь. Потом расстанься со всеми, кто тебя хорошо знает. В итоге вокруг тебя постепенно возникнет туман.
- Но это же полный абсурд! - воскликнул я. - Почему меня никто не должен знать? Что в этом плохого?
- Плохо то, что те, кто хорошо тебя знает, воспринимают твою личность как вполне определенное явление. И как только с их стороны формируется к тебе такое отношение, ты уже не в силах разорвать путы их представлений о тебе. Мне же нравиться полная свобода неизвестности! Никто не знает меня с полной определенностью, как, например, многие знают тебя" [3].
Ложь существует только для тех, у кого есть личная история [3].
Если у человека нет личной истории, то что бы он ни сказал, ложью не будет" [3].
Ты просто должен показывать людям то, что считаешь нужным, но никогда не говори, как достиг этого [3].
Наш выбор ограничен: либо мы принимаем, что все реально и определенно, либо - нет. Если мы выбираем первое, то в конце концов смертельно устаем и от себя самих, и от всего, что нас окружает. Если же мы выбираем стереть личную историю, то все вокруг нас погружается в туман. Это восхитительное и таинственное состояние, когда никто, даже ты сам, не знает, откуда выскочит кролик [3].
Когда отсутствует какая бы то ни было определенность, мы все время алертны, мы постоянно готовы к прыжку. Гораздо интереснее не знать, за каким кустом прячется кролик, чем вести себя так, словно тебе все давным-давно известно [11].
Человек становиться мужественным, когда ему нечего терять. Мы малодушны только тогда, когда есть еще что-то, за что мы можем цепляться [11].
После описания мира в очень прекрасной и просвещенной манере ученый в пять часов уходит домой отдыхать от своих замечательных построений [11].
Если воин хочет отдать долг за все то добро, которое для него сделали, и у него нет возможности сделать это по отношению к конкретному человеку, который когда-то помог ему, он может сделать свой вклад в человеческий дух. Это может быть очень немного, но сколько бы он ни вложил, этого всегда будет более чем достаточно [11].
Битва происходит именно здесь, на этой земле. Мы - человеческие существа. Кто знает, что ожидает нас и какого рода силу мы можем иметь [11]?
Особое значение воины всегда придают первому событию из любой серии событий, так как оно является подлинным знаком. Воины рассматривают такое событие как программу или карту того, что должно произойти впоследствии [11].
К сожалению, человек изменяется с большим трудом, и изменения эти происходят очень медленно. Иногда только на то, чтобы человек убедился в необходимости измениться, уходят годы. Я, в частности, потратил на это годы. Но, возможно, у меня не было способностей к охоте. Я думаю, что самым трудным для меня было по-настоящему захотеть измениться [3].
"Охотник должен не только разбираться в повадках тех, на кого охотится. Кроме того, ему необходимо знать, что на этой земле существуют силы, которые направляют и ведут людей, животных и вообще все живое, что здесь есть.
- О каких силах ты говоришь? - спросил я после длительной паузы.
- О силах, которые руководят нашей жизнью и нашей смертью" [3].
Ужаснее всего здесь то, что мы цепляемся… Если бы человек отказался от своего чувства обладания, то в нем не было бы никакого страха [6].
Намного легче двигаться в условиях максимального стресса, чем быть безупречным в обычных обстоятельствах [6].
Совершенно необходимо было воспитать в себе чувство легкости при столкновении с затруднительными социальными ситуациями [6].
Воин, представляет собой нечто большее, чем просто принцип. Это образ жизни; этот образ жизни является единственным средством, сдерживающим страх, и единственным каналом, с помощью которого практик может обеспечить свободное течение своей деятельности. Без концепции воина было бы невозможно преодолеть все камни преткновения на пути знания.
Дон Хуан определял воина прежде всего как бойца. Это особое настроение, которому способствует намерение шаманов древности, и любой человек способен перейти к этому настроению.
- Намерение тех шаманов, - говорил дон Хуан, - было таким отточенным, таким мощным, что уплотняло структуру воина, хотя сам практик мог об этом даже не подозревать.
Коротко говоря, для шаманов Древней Мексики воин был настолько согласованной с протекающей вокруг него битвой, настолько бдительной боевой единицей, что в его чистейшей форме воину не нужно было ничего лишнего для того, чтобы выжить. Не было необходимости делать воину какие-либо подарки, ободрять его словами или действиями или пытаться утешать и воодушевлять его - все это уже встроено в структуру самого воина. Поскольку эта структура определялась намерением шаманов Древней Мексики, они заранее позаботились о том, чтобы в нее вошло все, что только может понадобиться. Окончательным результатом стал боец, сражающийся в одиночестве и обеспеченный в рамках его безмолвных убеждений всеми побудительными силами, необходимыми для продвижения вперед без жалоб и потребности в одобрении [11].