Если в византийский период, несмотря на гонения, в Иудее было построено немало синагог, то под властью арабских завоевателей их строительство постепенно сходит на нет; с годами здесь остается все меньше еврейских молитвенных мест. Следует предположить, что в Палестине — Эрец-Исраэль в этот период шел длительный, постепенный процесс смены религии, он же процесс «исчезновения» еврейского большинства в стране.
X. «Народ земли»: вспомнить и забыть
Прорицание пророка-утешителя из Вавилона — «И снова присоединится к отступникам от святого завета» (Даниил 11: 30) -рабби Саадия Гаон в X веке н. э. истолковал следующим образом: «Это исмаилиты в Иерусалиме, [как сказано далее (Даниил 11:31)] "и осквернят они священный оплот"». Знаменитый еврейский ученый, переводчик Библии на арабский язык, продолжает свое толкование: «И о Боге богов станет говорить чудовищное» (Даниил 11: 36) - и будут бранить Царя мира, пока не прекратит он гневаться на Израиль, и уничтожит тогда Создатель злодеев Израиля». Затем он добавляет: «"И многие из спящих в прахе земли пробудятся" (Даниил 12: 2) — это воскрешение умерших сынов Израиля, которым уготована вечная жизнь. А те, что не пробудятся, — это отступники от Всевышнего, находящиеся в последнем круге ада и ставшие позором для всего живого». И наконец: «"Будут они смешаны через семя человеческое" (Даниил 2: 43) — ибо потомки Израиля смешаются с мусульманами и станут жить вместе с ними, и точно так же персы и различные другие народы, но не сольются с ними, как никогда не смешиваются железо с глиной в единое целое».
Эти слова из сочинения Саадии Гаона, ясно указывающие на его глубокую печаль по поводу массового перехода евреев в ислам, были приведены и особо выделены в захватывающем эссе, написанном в 1967 году историком Авраамом Полаком, основателем факультета истории Ближнего Востока в Тель-Авивском университете[327]. Сразу же после завоевания Западного берега реки Иордан и сектора Газа этот нестандартный исследователь осознал, что судьба населения оккупированных территорий станет в будущем неразрешимой проблемой для Израиля, и потому решил осторожно поднять игнорировавшийся ранее вопрос о «происхождении израильских арабов». Полак, ярый сионист, был также смелым исследователем исламской культуры и, как мы увидим и в следующей главе, не любил напрасно замалчиваемых тем. Поскольку никто другой не выказывал готовности обсуждать «отступников от святого завета», тех самых «иерусалимских исмаилитов» или «злодеев Израиля», «отступившихся от Всевышнего», он взял на себя эту трудновыполнимую задачу.
В своем эссе он вовсе не стремился доказать, что все без исключения палестинцы являются прямыми и исключительными потомками древних иудеев. Будучи здравым историком, он сознавал, что на протяжении многих сотен лет практически любой человеческий коллектив, тем более проживавший в таком «проходном» месте, как узкая территория между Иорданом и морем, постоянно смешивался с соседями, которых он завоевывал или которые завоевывали его. В этот регион на различных исторических этапах приходили греки, персы, арабы, египтяне и крестоносцы; все они сосуществовали с местным населением и поглощались им. Тем не менее, Полак писал, что вероятность того, что жители Иудеи массово перешли в ислам, довольно велика, и, следовательно, можно говорить о демографической непрерывности существования аграрного «народа земли» с древнейших времен до наших дней, являющейся легитимным объектом научного исследования. Как известно, нежелательные фрагменты истории нередко попросту выносятся за ее рамки. Ни один университет, ни одно академическое учреждение не откликнулось на призыв Полака; никто не выделил ни средств, ни исследователей для углубленного изучения этой беспокойной проблемы.
При всей его смелости тель-авивский востоковед не был первым, кто затронул проблему массового обращения евреев в ислам; Полак сам подчеркнул это обстоятельство во введении к своему эссе. На раннем этапе сионистского поселенческого движения и до того, как сформировалась палестинская национальная идентичность, очень многие небезызвестные лица придерживались той точки зрения, что подавляющее большинство жителей страны являются прямыми потомками древних иудеев.
Исраэль Белкинд (1861-1929), к примеру, одним из первых поселился в Палестине в 1882 году и был ключевой фигурой в небольшой организации БИЛУ. Он считал, что существует прочная историческая связь между древними жителями Иудеи и современными крестьянами, обитателями этих мест. Незадолго до смерти он изложил разработанную в течение многих лет теорию в брошюре, целиком посвященной этой проблеме. В этой работе можно найти все «скандальные» предположения, позднее снятые с повестки дня национальной историографии. «Составители исторических текстов имеют обыкновение рассказывать, что после того, как Тит разрушил Иерусалим, евреи рассеялись по всему свету и с тех пор не жили в своей стране. Но и здесь мы сталкиваемся с исторической ошибкой, которую необходимо исправить, чтобы выявить истинное положение вещей»[328].
По мнению Белкинда, многочисленные более поздние восстания — от восстания Бар-Кохбы до галилейского бунта в начале VII века — ясно указывают, что большая часть народа еще долго продолжала жить на своей земле: «Страну покинули лишь верхние слои общества, мудрецы, толкователи Торы, которые предпочли религию родине... Быть может, так же поступила и большая часть легкого на подъем городского населения. Однако земледельцы остались на своей земле...»[329] Этот вывод подкрепляется массой исторических данных.
В отличие от греческих и римских топонимов, впоследствии забытых, большинство еврейских названий сохранилось до сегодняшнего дня. Многие могильники, священные для жителей Палестины, почитаются как иудеями, так и мусульманами. Местный арабский диалект насыщен ивритскими и арамейскими вкраплениями и этим существенно отличается как от арабского литературного языка, так и от других диалектов разговорного арабского. Местные жители определяют себя необычным, отнюдь не «общеарабским» образом: они считают себя «мусульманами» или «феллахами», а «арабами» называют бедуинов. Некоторые аспекты ментальности жителей определенных районов напоминают поведение их еврейских праотцев.
Иными словами, Белкинд не сомневался в том, что в Палестине он и его соратники-первопроходцы встретили «достойных сынов нашего народа... кость от кости и плоть от плоти нашей»[330]. «Этническое» происхождение казалось ему гораздо более существенным, нежели религия и порожденная ею повседневная культура. Поэтому, по его мнению, следовало возобновить духовную связь с потерянным коленом еврейского народа, способствовать его экономическому развитию и в итоге соединиться с ним во имя будущей совместной жизни. Необходимо открыть еврейские школы для мусульманских детей, не посягая при этом на их веру или родной язык; при этом наряду с арабским они будут изучать иврит и «всемирную культуру».
Белкинд был далеко не единственным, кто придерживался этой исторической теории; не он один разрабатывал стратегию «культуризации» местного населения. Об этом же думал и Бер Ворохов, легендарный теоретик левого крыла сионистского движения. В 1905 году, в ходе потрясшей сионистское движение полемики вокруг плана Уганды, Ворохов занял последовательную «антигрецлианскую» позицию. Он был, в тогдашних терминах, ярым «палестиноцентристом» и утверждал, что поселенческая деятельность в Палестине — единственный способ обеспечить успех сионистского проекта.
Среди аргументов, приведенных этим марксистом-сионистом в надежде убедить своих левых читателей, был и такой отдающий этноцентризмом исторический тезис: «Местное население в Палестине по своим расовым характеристикам ближе к евреям, чем любой другой народ, даже чем "семитские" народы. Можно с немалым основанием предположить, что палестинские феллахи являются прямыми потомками остатков жившего здесь иудейского и ханаанейского земледельческого населения с небольшой примесью арабской крови. Ведь известно, что арабы, гордые завоеватели, лишь в незначительной степени смешивались с населением покоренных ими стран... В любом случае, все путешественники-туристы, побывавшие в Палестине, утверждают, что за исключением арабской речи нет ничего, что позволило бы отличить сефардского носильщика от простого рабочего или феллаха... Мы видим, что расовые различия между евреями диаспоры и феллахами Палестины менее заметны, нежели различия между ашкеназами и сефардами»[331].
Ворохов был убежден в том, что общность происхождения облегчит контакт новых поселенцев с местными жителями. Поскольку культура последних значительно примитивнее, феллахи, живущие поблизости от еврейских поселений, вскоре начнут перенимать еврейские обычаи и культуру и в итоге полностью смешаются с евреями. Национальная идея, основанная отчасти на «крови», а отчасти на истории, утверждала, что «феллах, разговаривающий на иврите, одевающийся как еврей, придерживающихся тех же обычаев и того же мировоззрения, что и еврейский простолюдин, ничем не отличается от еврея»[332].
Среди активистов «Поалей Цион», идейно-политического движения, сформированного и направлявшегося Бороховым, были два способных молодых человека, чьи имена вскоре станут общеизвестными. В 1918 году, когда Давид Бен-Гурион и Ицхак Бен-Цви жили в Нью-Йорке, они решили написать социоисторическое исследование, названное ими «Страна Израиля в прошлом и в настоящем». Хотя изначально книга была написана на иврите, они перевели ее на идиш, чтобы сделать доступной для широкой американской еврейской публики. Это было самое важное сочинение о «Стране Израиля» (включавшей, по мнению авторов, оба берега реки Иордан и простиравшейся от Эль-Ариша на юге до Тира на севере), созданное в ту пору; оно пользовалось большим успехом. Авторы провели огромную подготовительную работу, собрали массу статистических данных и снабдили книгу внушительным библиографическим аппаратом. Если бы не бурный национальный пафос этого сочинения, его вполне можно было бы рассматривать как серьезное академическое исследование. Примерно две трети книги написал будущий глава израильского правительства, оставшуюся треть — второй президент еще не существующего государства. Вторую главу, посвященную истории феллахов и их жизни в настоящее время, написал Бен-Гурион с полного одобрения своего верного соавтора.