Основанное на Ветхом Завете иудаистское воззрение на природу «есть действительное презрение к природе, практическое принижение ее; природа хотя и существует в еврейской религии, но лишь в воображении». В этой связи К. Маркс цитирует Томаса Мюнцера, признававшего невыносимым, «что вся тварь сделалась собственностью — рыбы в воде, птицы в воздухе, растения на земле; ведь и тварь должна стать свободной» [8]. Экофобное отношение к природе было в значительной мере заимствовано христианством, особенно его протестантскими течениями.
Современные иудаисты пытаются дезавуировать обвинения такого рода. В частности, они ссылаются на талмудистский закон бал ташихт («не разрушай»), который якобы представляет собой руководящую иудейскую заповедь, цитируемую современными еврейскими авторами в работах по экологической проблематике [9, 355]. Но эта заповедь направлена, прежде всего, на охрану традиционных устоев еврейских общин и ничего конкретно о природе не говорит. Ее действительный смысл можно понять лишь в контексте всего содержания иудаистских первоисточников, экофобный характер которых отрицать в общем невозможно. Все больше людей, независимо от их этнической принадлежности и верований, приходят к пониманию необходимости предотвращения экологической катастрофы, поэтому ссылки на законы Талмуда, как якобы природоохранные, не имеют серьезных оснований.
Буддизм, утверждающий веру в равенство всех людей и животных в страдании и в праве на спасение, представляет собой религию, более ориентированную на охрану по крайней мере всей фауны. Его самая первая заповедь требует воздерживаться от уничтожения любых существ. В джайнизме этот принцип доведен до крайности: его последователям запрещено, например, зажигать свечу, чтобы не привлечь насекомых, которые могут сгореть в огне, запрещено заниматься земледелием, поскольку при вспашке гибнут живущие в почве создания. Однако эта религия не запрещает заниматься торговлей и ростовщичеством, проявлять жестокость к людям.
Необходимо учитывать, что религиозные предписания и реальное экологическое поведение могут существенно отличаться. Более того, содержание верований, в конечном счете, само определяется объективными условиями социально-экономической и политической жизни, приспосабливаясь к ним. Этим, в первую очередь, объясняется возникновение внутри сложившихся религиозных направлений все новых конфессий и различных сект.
Отсюда не следует, что мировоззрения, в том числе религиозные, никак не влияют на реальную жизнь, наоборот, иногда такое влияние может оказаться, особенно в неравновесных, критических ситуациях (точках бифуркации), решающим фактором поворота событий на тот или иной (один из многих объективно возможных) путь — развития или катастрофы. О том, как конкретное учение влияло на реальное, в том числе экологическое, поведение разделяющих его людей, надо судить не только по религиозным текстам и, тем более, не по отдельным цитатам, а по поступкам («судите по делам их»). (Как интересный факт отмечает А. Уэстинг, что именно на эти библейские тексты, подкрепленные другими цитатами из Библии, ссылалось в ХVII веке правительство Массачусетса в качестве правовой основы землевладения (Морально-этические нормы, война, окружающая среда. М., 1989. С. 32).
Как, в частности, проявился в Северной Америке в этом отношении так называемый «протестантский дух», свидетельствует известный ученый, старейший член Верховного суда США Уильям Дуглас: «Люди наживали громадные состояния, превращая в доллары восточный хемлок (вид хвойного дерева) и большую белую сосну. Это делалось с поистине миссионерским усердием, ибо в нашем сознании девственная природа издавна ассоциировалась с опасностью и даже с нечистой силой и, следовательно, должна быть покорена». Коренные жители континента — «язычники» — для протестантов были «непонятны и богопротивны» своим образом жизни и всем поведением. И все же «дикие» аборигены, утверждает У. Дуглас, с гораздо большим уважением относились к природе и ее удивительным дарам, чем это делали пришельцы, вера которых позволяла бездумно эксплуатировать леса, озера, реки. В числе жертв трехсотлетней войны против природы оказались и индейцы. «Язычников» покоряли безжалостно по всей территории этой прекрасной, удивительной страны. Огнем пушек и ружей, обманом и подлостью сгоняли индейцев с их исконных земель, обрекая почти на полное вымирание. Индейцы убивали бизонов ровно столько, сколько необходимо было для пропитания. Белые же убивали их только ради шкуры, а то и одного языка. «Такое может делать только сумасшедший»,— говорили индейцы.
В. Брэдфорд писал об отношении протестантов к «отвратительной, дикой природе, полной диких зверей и диких людей»: «... Куда бы они ни обратили свой взор (не считая небес над головой), окружающее не несло им ни покоя, ни утешения» [10, 234]. Это враждебное отношение к природе культивировалось веками и получило «новое дыхание» на базе современных научно-технических достижений. Полностью истребленными оказались не только бизоны, но и многие другие животные и птицы. Даже белоголовый орел, украшающий Большую государственную печать США, представляет собой вымирающий вид. «Один из пилотов в Вайоминге был свидетелем уничтожения с самолета 500 орлов. Владельцы ранчо платят по 25 долларов за каждого убитого орла и по 50 долларов за каждого четвероногого хищника»[10,154-157]. Подобная «экополитика» получала даже «научное» обоснование. Американский антрополог и геолог У. Дж. Макги так трактовал миссию человека: «... Подчиняя себе диких животных, человек сохраняет лишь тех, кто может быть приручен; остальные же должны быть уничтожены». Он добавлял, что человек проявил свою силу, «изменив лик природы, сделав ее лучше, чем прежде, помогая выжить полезным животным и растениям и уничтожая вредных, защищая стареющую планету от опустошительного воздействия времени и от немощи» [10, 153].
Религиозные догмы и фактические религиозные отправления основных общественных структур, отмечает профессор А. Уэстинг, в действительности не определяют, а лишь отражают морально-этические нормы этих обществ [6, 32]. Причем взгляды отдельных лиц, принадлежащих к одной вере, могут, особенно в отношении к природе, существенно различаться. Тем не менее профессор Принстонского университета Р. Фолк считает несомненным, что на Западе, где христианство является абсолютно преобладающей религией, «основной поток энергии культурного развития был направлен на безусловное разрушение окружающей среды». Ниспровергнув языческий анимизм, христианство позволило людям эксплуатировать природу, пренебрегая «чувствами» природных объектов, — к такому общему выводу приходит большинство исследователей [6; 4].
Представляется важным, однако, подчеркнуть существенные различия в отношениях к природе и к людям со стороны разных христианских учений. Является ли случайным тот факт, что испанские католики хотя жестоко расправлялись и грабили аборигенов Центральной и Южной Америки, насильственно обращали в свою веру, но не истребляли их, как протестанты индейцев в Северной Америке, и в конечном счете слились с ними, образовав новые нации и этносы? Бесспорно, протестанты, в наибольшей мере среди всех христиан одержимые духом «избранности» и наживы, явились наиболее жестокими разрушителями природной среды.
Период утверждения на Руси монотеистической православной идеологии некоторые исследователи также характеризуют как природоборческий, когда упорная борьба против язычества острием своим была направлена против волхвов и ведунов — основных хранителей экологических знаний, а осквернение особо почитаемых и охраняемых язычниками заповедных «святых» территорий было одним из ее методов. Однако позитивные языческие народные традиции в значительной мере были адаптированы православием, и впоследствии русская церковь сыграла большую роль в формировании заповедно-охранного комплекса. Особо положительное значение в этом отношении имели монастыри, создавшие наиболее рациональные в экологическом отношении способы ведения сельского хозяйства и сочетавшие таким образом благое слово с делом.
Экологическое сознание любого общества, конечно, неправомерно характеризовать какой-либо одной — черной или белой — краской, исключающей всякие полутона. В США, например, философ Генри Торо, писатель Фенимор Купер, художники Дж. Кэтлин и А. Бирстет способствовали возникновению такого общественного климата, который сделал возможным создание в 1872 г. Йеллоустонского национального парка. Все же в XIX и, тем более, в XX веке «покорительская» идея власти человека над природой была настолько довлеющей, что ученые, исследующие этические и эстетические аспекты экологических проблем, назвали наше столетие «веком, ненавидящим природу» [11]. Это проявлялось, с одной стороны, в религиозных течениях, резко противопоставляющих духовную возвышенность природной материи, а с другой — в непомерных амбициях технократов, опирающихся на вульгарно-материалистические представления, согласно которым идеальное, духовное — лишь простое, пассивное отражение объективной реальности.