Таким образом, интеграция есть наиболее общая характеристика объективно назревших и пробивающих себе путь радикальных изменений в системе образования. Поэтому интеграцию правомерно рассматривать в качестве фундаментального методологического принципа будущей образовательной революции.
Следует с полной серьезностью отнестись к предупреждению известных ученых РАН о том, что в России образование, как и наука, находится в катастрофическом положении и неуклонно приближается к критическому порогу, за которым следует полный коллапс с необратимым разрушением системы [6]. Вместе с тем необходимо видеть огромные потенциальные возможности преодоления экстремальной ситуации. Исторический опыт свидетельствует о том, что страна, попавшая в жесткие
тиски кризиса, практически всегда начинала свой рывок вперед с основательной перестройки национальной системы образования, которая обеспечивает в таких случаях высокую социальную эффективность. К концу 50-х годов наша страна занимала передовые позиции в этой области и продолжала вплоть до последнего времени довольно быстро наращивать свой образовательный потенциал, который пока еще не весь растерян и распылен. Все это позволяет надеяться, что именно в России будут найдены и отработаны наиболее эффективные модели образования, соответствующие задачам перехода к устойчивому развитию; а потому экологическая и социально-политическая экстремальная ситуация, возникшая в нашей стране к концу текущего столетия, представляет особый научный и практический интерес как предмет социально-философского и методологического исследования.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Показатели устойчивого развития: структура и методология. Тюмень, 2000. С. 69.
2. Nikitin Boris und Lena. Die Nikitin-Kinder. Kiepenheuer & Witsch. 1978.
3. Новиков А. И. Образование: вчера, сегодня, завтра. Пермь, 1992.
4. Доклад высшего совета экспертов ООН по устойчивому развитию. Нью-Йорк. 1994. 17-22 марта.
5. Кирилин А., Турченко В. Парадоксы Макаренко // Учительская газета. 1998. 7 июля.
6. Платэ Н. А., Титаренко М. Л. Некоторые мысли по поводу стратегии и путей развития России в XXI веке // Вестник РАН. 1999. Т. 69. № 10. С. 907.
Глава 4. Проблемы устойчивого развития России в условиях рыночных отношений
4.1. Истоки экологического кризиса в России
Достичь цели можно разными путями... Бездействие всегда одинаково.
Франклин Делано Рузвельт
Экологический кризис в нашей стране имеет типичные, характерные для всего мира причины. Вместе с тем ему присуща специфика, связанная с особенностями географических и исторических условий, социальных, экономических и политических факторов. В числе объективных особенностей экологической ситуации выделяется, во-первых, относительно низкий по сравнению с передовыми странами уровень дореволюционного российского промышленного производства, к тому же почти полностью разрушенного Первой мировой и Гражданской войнами.
Во-вторых, обширная территория, обилие различных природных богатств объективно способствовали поддержанию равновесия природных процессов даже при возрастающем антропогенном воздействии. Однако эффективная площадь, то есть благоприятная для заселения людьми часть территории (со средней годовой температурой выше -2° С и находящаяся на высоте ниже 2000 м над уровнем моря), в России, по расчетам В. В. Клименко, составляет 5,51 млн. км2, то есть всего треть от общей территории — 17,08 млн. км2, тогда как для США, например, эти показатели соответственно 7,89 и 9,36, Бразилии — 8,05 и 8,51, Австралии — 7,67 и 7,69, Китая — 5,95 и 6,60, то есть по размерам эффективной площади наша страна занимает лишь 5 место в мире [I].
Весьма распространенные суждения об исключительности российских просторов требуют существенных уточнений. Поскольку основная часть территории находится в зоне низких температур, ее растительный мир характеризуется повышенной ранимостью: вырубленные джунгли зарастают максимум через 5 лет, а для восстановления тайги и залечивания ран тундры требуются десятилетия.
В-третьих, хотя уже в середине прошлого века стали заметны опасные экологические признаки (эрозия почв в центральном и черноземных районах вследствие низкой культуры земледелия), существенный урон природе от деятельности промышленных предприятий до 30-х годов текущего столетия имел место лишь на отдельных сравнительно небольших территориях. Крупные техногенные нарушения окружающей среды в России возникли значительно позже, чем в Западной Европе и Северной Америке, но темпы их роста у нас были выше вследствие форсированной индустриализации.
В-четвертых, периодическое вовлечение страны в серьезные вооруженные конфликты, особенно в Первую и во Вторую мировые войны, не только наносило прямой урон окружающей среде, но имело еще более тяжелые, хотя и отдаленные экологические последствия, так как восстановление народного хозяйства требовало огромных дополнительных материальных ресурсов, которые могли бы пойти на природоохранные мероприятия. Кроме того, необходимость постоянного противостояния внешней угрозе способствовала нагнетанию атмосферы сверхсекретности, когда информация о последствиях аварий на атомных объектах, ядерных испытаний и об опасных уровнях загрязнений окружающей среды, возникающих по другим технологическим причинам, скрывалась от общественности, что способствовало безответственности лиц, виновных в возникновении экстремальных экологических ситуаций.
В-пятых, многовековая геополитическая и торгово-экономическая борьба России с многочисленными и сильнейшими конкурентами приняла в советский период самые острые формы. Характер тотального состязания с мировой системой капитализма, объективная логика которого требовала быстрейшего увеличения объемов производства любой ценой, в том числе и за счет окружающей среды, не позволял выделять достаточных ресурсов на природоохранные цели.
Субъективные причины экологической ситуации в нашей стране состояли, во-первых, в том, что вплоть до середины 60-х годов крупномасштабные решения фактически принимались на основе посылки о неисчерпаемости природных ресурсов и безграничной самовосстановительной способности уникальных российских просторов. Поэтому экологические аспекты, например преобладающее направление ветров, при проектировании крупных промышленных объектов обычно в расчет не принимались. К примеру, Новокузнецк проектанты рисовали в виде прекрасного города-сада, а жилищные массивы близ металлургических и угледобывающих предприятий — как образцовые, максимально благоприятные для обитания «соцгородки». Когда В. Маяковский писал: «Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть»,— он лишь отражал чаяния людей, создающих новый город. Сегодня Новокузнецк занимает второе (после Норильска) место в стране по загрязненности воздуха. Пафос индустриализации побуждал даже негативные ее стороны воспринимать как благо. Так, на одной почтовой марке был изображен ряд обильно дымящих заводских труб и лозунг: «Дым труб — дыхание Советской России». Подобная «индустриальная» идеология, «благословляющая» дым заводских труб, присуща не только эпохе социалистической индустриализации. Ее убежденным выразителем, например, с позиций защиты интересов капитала сравнительно недавно выступала Эйн Ренд, безоговорочно осуждая любые движения «зеленых» [2; З].
Во-вторых, бюрократизация и административно-нейтралистская регламентация всех уровней государственного управления, науки и средств массовой информации способствовали тому, что подавляющее большинство людей подчиняли свои дела и мысли задачам выполнения планов, достижения возможно более высоких производственно-экономических показателей любой ценой, при этом закрывали глаза на вполне очевидные негативные, в том числе экологические, последствия бурного роста промышленности.
В-третьих, в повседневной деятельности подавляющего большинства людей, независимо от их общественной роли и места в социальной иерархии, имеет место психологическая тенденция преувеличивать значение немедленных (сиюминутных), очевидных выгод и недооценивать последствия, возможность негативных результатов своих действий в более или менее отдаленном будущем. Выступления отдельных ученых против официально одобренных, предлагаемых и уже реализуемых экологически несостоятельных проектов (например, против строительства ЦБК на Байкале, реконструкции Каспия, поворота великих сибирских рек, массовой распашки целинных земель в Казахстане и тому подобное) были, по существу, гражданским подвигом.
В-четвертых, россияне, привыкшие к уникальным просторам, громадным природным богатствам, органически впитали в себя чувство экологической безопасности. Поэтому наши люди в своей массе ведут себя по отношению к окружающей природе гораздо беззаботнее, чем, скажем, немцы или японцы. Даже в 50-60-е годы, когда приобрели широкую известность факты трагических последствий загрязнения окружающей среды в Западной Европе и Японии, у нас довольно долго преобладали представления о том, что нашей стране подобные бедствия не угрожают уже в силу ее громадной территории, сравнительно невысокой плотности населения и значительно меньшей автомобилизации. Всесторонний учет всех этих особенностей необходимо принимать во внимание при изучении причин возникновения экологического кризиса в нашей стране и в поисках путей его преодоления.
Необходимо особо подчеркнуть, что, справедливо отмечая повышенную концентрацию природных ресурсов на территории России, некоторые авторы явно преувеличивают эту истину. Так, в книге бывшего министра культуры РФ В. Миронова говорится, что наша страна обладает 62% мировых богатств такого рода. Хотя если; говорить о конкретных видах ископаемых, водных или лесных ресурсах, то можно : найти довольно мало примеров, свидетельствующих о приближении к этой цифре или превышении ее.