В книге двух бывших министров СССР Е. Козловского и М. Щадова показывается, что широко распространенное мнение о самодостаточности сырьевых ресурсов России и полном обеспечении ими всех нужд страны не соответствует действительности. Некоторых видов сырья наша страна не имеет, а по многим другим запасы ограниченны или близки к исчерпанию.
Более того, даже представления о России как о колониально-сырьевом придатке в будущем могут оказаться слишком оптимистичными. Большинство минерально-сырьевых месторождений, расположенных в освоенных районах, разрабатываются интенсивно и близки к истощению. Многие богатые месторождения требуют для добычи сложных и дорогих технологий, освоения новых территорий и, самое существенное, больших транспортных затрат, организации работ в исключительно трудных климатических условиях, связанных с вечной мерзлотой, длительными морозными зимами и огромными заболоченными пространствами.
Учитывая, что по большинству видов минерального сырья в обозримом будущем имеются альтернативные источники в странах с более мягким климатом и вблизи морских побережий, можно ожидать заинтересованности развитых стран в вывозе такого, особенно нефтегазового, сырья из России только по демпинговым, крайне невыгодным с точки зрения наших национальных интересов, ценам, а также в закупках некоторых видов редких и благородных металлов. Организация же переработки сырья на месте с целью последующего экспорта при существующей социально-экономической и политической ситуации имеет мало перспектив, потому что возможна лишь на основе «дешевых» (особо вредных для здоровья людей и окружающей природной среды) технологий или же на основе относительно эффективных производств до полной выработки их технологического ресурса, которая из-за хронического недовозмещения основного производственного капитала стремительно приближается, что связано с нарастанием экологически вредных побочных последствий.
Поэтому России «светит» перспектива перевода из статуса колониально-сырьевого придатка Запада в категорию «лишнего» государства [4]. Поскольку значительная часть добываемого сырья вывозится за рубеж, а поступающие от экспорта средства расходуются в основном на непроизводительное потребление, сокращение добычи сырья, по поводу которого выражают беспокойство советские экс-министры, в сложившейся экстремальной ситуации, возможно, не беда, а благо.
Если в понимании производственно-технических и естественно-природных причин экологического кризиса среди ученых больше единства, чем различий, то социально-политические факторы этого кризиса трактуются нередко с противоположных идеологических позиций. Так, в советской литературе проводилась мысль о том, что разрушение природы — следствие частной собственности, строя, основанного на рыночных отношениях, а в условиях социализма экологические проблемы хотя и возникают, но не приобретают столь острого характера и успешно решаются в процессе планомерного управления.
В пользу той и другой позиции приводилось немало убедительных, на первый взгляд, примеров, доводов. Однако, как заметил Гегель, доводы можно находить в защиту чего угодно. Для того, чтобы установить истину в сложных, спорных вопросах, не дать ей затеряться в массе мелочей или громадном разнообразии борющихся
мнений, надо подходить к изучаемому предмету диалектически: во-первых, обеспечить объективность рассмотрения — брать всю совокупность внешних и внутренних отношений объекта в их целостности и противоречивости, а во-вторых, рассматривать познаваемый объект исторически — как, в силу каких причин он возникал, какие главные этапы развития проходил, чем именно является в настоящем — и соответственно прогнозировать будущее. Вместе с тем следует видеть в оппонентах не противников, а помощников в поиске истины, поскольку ответы на их аргументы и доводы помогают приближаться ко все более глубокому и конкретному уровню понимания проблем.
Бесспорно, в процессе индустриализации и последующего быстрого промышленного развития нашей страны природе был нанесен существенный ущерб, усугубленный повышенной энергоемкостью и материалоемкостью продукции.
Справедливо отметить, что повышенные энергетические затраты в нашей стране в значительной мере обусловлены не только бесхозяйственностью, но и тем, что Россия — самая холодная страна планеты (самые северные города Канады лежат на широтах Киева или Курска, в США можно встретить виноградные плантации вплоть до Великих озер и до самой границы с Канадой). Для того чтобы поддерживать такой же уровень жизни, как в Западной Европе, нам нужны удельные энергетические затраты в 2-3 раза большие. Кроме того, необходимость транспортировки сырья, полуфабрикатов, готовой продукции, людей на большие расстояния, обусловленная размерами страны, также связана со значительными дополнительными затратами энергетических ресурсов. Известный геолог Фарман Салманов заметил, что в нашей стране на уборку и расчистку дорог и городов ото льда и снега тратится топлива больше, чем во Франции на все грузовые автомобильные перевозки.
Но нельзя отрицать, что Советский Союз во многих отношениях являлся отнюдь не отсталой страной в природоохранном деле. Это вынуждены признавать даже его наиболее жесткие критики. «Хотя Советский Союз, — пишет Ф. Хайт, — совершенно справедливо заслужил репутацию чудовищного разрушителя природы, он одновременно поддерживал уникальную сеть заповедников, простирающихся от пустынь средней Азии до Арктической тундры. Эти 170 заповедников были совершенно недоступны для туристов и сохраняли удивительное разнообразие видов растений и животных». Они, подчеркивает Ф. Хайт, имеют не только национальное, но и большое мировое значение [5]. Вся эта гигантская сеть создавалась после 1917 года и даже в тяжелейшие годы Гражданской войны. Причем подавляющая часть новых заповедников была открыта за пределами Российской Федерации — в союзных республиках, в которых (в большинстве из них) до революции таковых не было вообще, что служит еще одним подтверждением несостоятельности культивируемого сегодня мифа о «русском империализме».
Бюрократизация партийной и государственной власти явилась главной причиной того, что нужные и верные по сути постановления по окружающей природной среде выполнялись все более формально — прежде всего ради отчетов. Из технико-экономических альтернативных проектов часто принимались не наиболее разумные, а наиболее удивляющие некомпетентных политических лидеров своей «грандиозностью». Поэтому эффективность природоохранных мер снижалась, а экологическая обстановка становилась все хуже.
Одной из главных стратегических ошибок государственного руководства народным хозяйством был отказ от принципа обеспечения опережающих темпов развития производства средств производства — группы «А», что мотивировалось, на первый взгляд, вполне разумными, гуманистическим соображениями: скорее обеспечить население товарами. На деле же результаты оказались противоположными. Именно об этом еще в 70-х годах предупреждали ученые. В частности, профессор К. К. Вальтух на математических моделях доказывал, что тенденция снижения объемов производственных инвестиций неизбежно приведет к физическому износу и ускоренному моральному старению технической базы, а следовательно, снижению темпов роста национального дохода и в конечном счете к ухудшению обеспечения населения потребительскими товарами и к обострению экологической ситуации в стране. Износ машин и оборудования означал увеличение их загрязняющего влияния на окружающую природу, а сдерживание развития производств группы «А» влекло сокращение возможностей создания современных ресурсосберегающих технологий и техники экологического назначения.
Правительство принимало немало важных и нужных постановлений практически по всему спектру экологических проблем, в том числе «О мерах по предотвращению загрязнения рек Волги и Урала неочищенными сточными водами» (1972 г.). В 1975 г. Верховный Совет СССР принял постановление «О мерах по дальнейшему усилению охраны недр и улучшению использования полезных ископаемых», в 1980 г. — аналогичные постановления «Об охране атмосферного воздуха» и «Об охране и использовании животного мира». На их исполнение выделялись немалые финансовые и материальные ресурсы, многое из намеченного сделано, но в целом выполнение их было неудовлетворительным прежде всего из-за существенных нарушений экономического механизма самой природоохранной деятельности.
Во-первых, «затратный» принцип хозяйствования, внедренный в народно-хозяйственный механизм, вопреки науке и здравому смыслу, волевыми решениями некомпетентных, но властных чиновников, побуждал все ведомства, связанные с охраной окружающей среды, использовать каждое касающееся их постановление высших органов власти для того, чтобы «выбить» как можно больше бюджетных средств и как можно больше их истратить, независимо от конкретных осязаемых результатов работы. Во-вторых, различные ведомства совмещали функции охраны и использования ресурсов: Министерство сельского хозяйства, например, отвечало за обеспечение охраны и рациональное использование земель, Минводхоз — за рациональное использование вод, за охрану их от загрязнения и истощения. Министерство рыбного хозяйства — за охрану рыбных запасов и богатств континентального шельфа. Но, так как каждое из этих министерств, в первую очередь, отвечало за выполнение планов по производству сельхозпродукции, строительству плотин и каналов, добыче рыбы, природоохранные задачи подчинялись производственным и чаще всего игнорировались.