Зависимое расстройство личности является начальным нарушением психики, вслед за ним возможно развитие более тяжелых психических расстройств вплоть до психозов с агрессивным поведением или с суицидальными действиями. Острые психотические состояния могут носить характер аффективно-бредовых состояний, параноидов, индуцированных психозов, а также стрессовых реакций с последующим затяжным постстрессовым синдромом. Кроме того, в результате пребывания в секте могут возникать резкие обострения уже имевшихся латентных форм заболевания (чаще всего шизофрении). При постановке судебно-психиатрического вопроса о последствиях пребывания потерпевшего от деятельности секты все эти состояния должны оцениваться как следствия причиненного вреда психическому здоровью.
Причинение вреда здоровью может иметь и другие, опосредованные причины. Например, создание конфликтной, психотравмирующей ситуации в семье вербуемого в связи с разрывом последним отношений с близкими и уходом в секту способно быть источником развития невротических реакций, психогенных декомпенсаций (то есть обнажения под влиянием психической травмы до того скрытых психических изъянов психики), обострения упомянутых форм латентной (подспудно протекающей) психопатологии. Кроме того, наблюдаются случаи. когда лицо, порвавшее с сектой и находящееся в состоянии реадаптации после полученных в секте психических расстройств, подвергается попыткам активистов сект вновь вернуть его в свое лоно, препятствуя тем самым скорому и быстрому выздоровлению. Это также может рассматриваться как причинение вреда здоровью.
При решении упомянутых экспертных вопросов судебные психиатры должны в своих заключениях пытаться отграничить прямой, причинный, специфический вред здоровью от вреда опосредованного, сопутствующего, но неспецифического. Такие дифференцированные вопросы перед судебными психиатрами могут ставить сами следственно-судебные органы.
Говоря о судебно-психиатрических экспертизах нельзя не упомянуть о таких фактах, связанных с освидетельствованием сектантов или экскультистов (слово "экскультисты" заимствовано из американской литературы по проблеме сект). Эти факты вскрылись при проведении в ГНЦ социальной и судебной психиатрии им.В.П.Сербского судебно-психиатрических экспертиз на предмет причинения вреда здоровью членам сект. Выяснилось, что в одних случаях перед приходом на амбулаторное судебно-психиатрическое освидетельствование подэкспертные получали у "независимых" психиатров специальные инструктажи о том, что и как им рассказывать на экспертизе, как себя вести. В других случаях, когда это не удавалось, агрессивного вида личности просто не подпускали к проходной Центра лиц, идущих на освидетельствование. Подоплека таких сектозащитных действий ясна.
При оценке вреда, причиненного психическому здоровью деятельностью тоталитарных неокультов, следует быть особенно тщательным в проведении дифференциального диагноза.
К нашему времени в наибольшей степени применима цитата из книги выдающегося психиатра, психолога и философа К.Ясперса "Смысл и назначение истории": "Можно, пожалуй считать, что способность принимать на веру даже самый грубый абсурд поразительным образом увеличивается в современном человеке. Он так легко поддается суеверию. Но там, где есть суеверие, победить может только вера, не наука". Наличие "даже самого грубого абсурда" в высказываниях неокультиста еще не может свидетельствовать о психопатологии, это неокультистская "нормативность" и это не может не учитывать психиатр в своей клинической работе.
В психиатрической практике все чаще стали встречаться своеобразные "клинико-религиозные" сочетания. Как отмечалось, мотивация обращения в секту может быть патологической, и при отсутствии индивидуальной психопатологической продукции "религиозность", внушенная такому больному, оказавшемуся в секте, может ошибочно восприниматься психиатрами как бредовая фабула.
Примером может служить ряд экспертиз, проведенных адептам "Сторожевой Башни" (Свидетелям Иеговы), обвинявшимся в убийстве своих детей. Хотя собственно психопатологические расстройства у этих подэкспертных достаточно отчетливо различались, принятая ими религиозная ориентация была тем общим стержнем, вокруг которого разворачивались трагические события.
Экспертиза г-ке М-вой О.В., обвинявшейся по ст. 102 п. "г" УК РСФСР в умышленном убийстве своего сына. Согласно материалам уголовного дела, М-ва была активным членом религиозного общества "Свидетели Иеговы". В объяснениях по факту убийства М-ва утверждала, что "Бог Иегова" заявил, что "настало время свергнуть Сатану", и она, "слепо повинуясь Богу", согласилась принести в жертву своего сына "за спасение человечества", чем содействовала "райской жизни при грядущем конце света".
Экспертиза г-ке Л-вой О.И., обвинявшейся по ст.ст. 15, 103 УК РСФСР в попытке убийства сына. С 39 лет стала посещать собрания "Свидетелей Иеговы". На них узнала, что скоро наступит "расплата за грехи", погибнут дети на глазах родителей. Снизилось настроение, перестала заниматься домашними делами, появился страх, постоянно думала как спасти детей от "гнева Бога", 42-х лет пыталась повеситься вместе с сыном. В связи с суицидальными попытками стационировалась в психиатрические больницы. Там группировала больных, рассказывала им о своей религии. Обвиняла мужа, который ведет ее против Иеговы. Через три года после очередной попытки удушения сына при задержании объясняла, что хотела убить своих детей, так как она испугалась наступления Армагеддона ("Божьей войны"), во время которой, как ей сказали Свидетели Иеговы, на ее глазах убьют ее детей. На экспертизе говорила, что о скором наступлении Армагеддона узнала от Свидетелей Иеговы. Из-за этого был страх за детей, неоднократно хотела их убить до наступления Армагеддона, но раньше не хватало сил.
Экспертиза г-ке Пр-вой В.В., обвинявшейся по ст. 102 п. "г" УК РСФСР в умышленном убийстве своего внука. Пр-ва была активным (согласно материалам уголовного дела, даже" очень фанатичным") членом общества "Свидетели Иеговы". Во время следствия и на судебно-психиатрической экспертизе она утверждала, что в ее внука "вселяются демоны", и она совершила убийство, исполняя волю Бога Иеговы, решившего "избавить свет от демонов".
Во всех подобных случаях основанием для невменяемости были психические расстройства, выявленные при освидетельствовании, однако объяснения больных о мотивах совершенных убийств в полной мере соответствовали учению Свидетелей Иеговы о необходимости активного противопоставления проискам сатаны и подготовки к наступлению Армагеддона.
В целом же можно отметить, что квазирелигиозные фабулы стали практически характерными для переживаний подросткового возраста, особенно при патологически протекающих пубертатных кризах, сопровождаемых поиском смыслообразующих позиций своего "Я", на инициальном этапе шизофрении с типичными для него гипертрофированной интроспекцией (самонаблюдением), рефлексией, потерей и расщеплением чувства собственного "Я", для сверхценных идей, бредоподобных состояний и бредовых синдромов.
В судебно-психиатрической клинике как в случаях развития истинных реактивных психозов (психических расстройств у арестованных вследствие психической травмы), так и в случаях симулятивного повеления психически здоровых лиц стала характерной все та же квазирелигиозная фабула. Содержательная идентичность этой фабулы и возможность ее психологического, психопатологического и сочетанного формирования, безусловно, создают новую проблему дифференциального диагноза в психиатрии.
В этих случаях становятся диагностически нейтральными такие классические свойства бредовых идей, как их несоответствие действительности, противоречие "свидетельству чувств и рассудку, результатам проверки и доказательств" (Griesinger W., 1872). Распространенность неокультовой "религиозности" в современном менталитете в первую очередь показывает, что определение бреда именно как идей, суждений, не соответствующих действительности и логике, обусловливает необходимость в дифференциально-диагностической работе делать акцент не на абсурдности фабулы, а на других признаках, указывающих на особенности возникновения этих идей и их сопряженности с другими психопатологическими феноменами.
Следует отметить и обратное обстоятельство. Религиозные фабулы несомненно бредового характера психотических (находящихся в тяжелом - психотическом состоянии) больных из-за вышеупомянутых особенностей общественного менталитета ("легко принимающего всякий грубый абсурд") иногда рассматриваются и активно защищаются как "нормальные религиозные" переживания правозащитниками или просто теми людьми, кто не имеет представления о психиатрии.
Примером может служить отношение к психопатологическим переживаниям больного А., совершившего в 1993 г. убийство трех священнослужителей в Оптиной пустыни. Эта трагедия привлекла внимание средств массовой информации не столько из-за факта гибели трех человек, сколько из-за религиозно-мистического содержания мотивации убийств. Этот больной шизофренией после острого приступа с манихейским бредом (бредом, в котором больным кажется, что за их душу борются светлые и темные силы) счел себя слугой сатаны, для ублажения которого он должен был убить "пособников Бога". Вед фабула бредовых переживаний больного носила квазирелигиозный характер, но формально не противоречила "нормативности" современного общественного менталитета. Основная позиция СМИ отражала ортодоксальные взгляды антипсихиатрии - это не болезнь, это религиозные переживания. Более того, официальное телевидение добилось эксклюзивного права производить видеосъемку больного в следственном изоляторе, а также в период его прерывания на экспертизе и во время судебно-психиатрического освидетельствования. Все это делалось известным сценаристом для "документального" фильма. Заключение экспертной комиссии о заболевании А. шизофренией были оценены авторами сценария как "очередное злоупотребление психиатрии" именно потому, что идея сатанизма вполне совместима с реальностью и имеет широкую распространенность. (К сожалению, с последним надо согласиться, поскольку экспертизы сатанистам, обвиняющимся, в частности. в ритуальных убийствах и не имеющих психических заболеваний, также отражают реальность судебно-психиатрической практики.)