Случаются голоса темные и злые, и тогда переживание становится пугающим, в особенности когда я чувствую присутствие владельца голоса. В ином случае я позволяю голосам разговаривать через меня, и это вызывает довольно тревожные чувства, если они говорят ужасные вещи. Изредка желание позволить голосам разговаривать через меня было таким сильным, что я не мог сопротивляться и должен был прикрывать рот, чтобы спрятать от прохожих мои шевелящиеся губы. В некоторых случаях это был единственный способ. Подобное я пережил во время войны в Персидском заливе, когда голос, высказавшийся в довольно злобном тоне и казавшийся исходившим из недоброжелательного источника, говорил о том, что это кровавое время и что он предвидел его. Другим способом общения были вопросы и ответы да/нет, сопровождающиеся кивком головы. Это также может вызвать некоторый испуг, потому что похоже на своего рода одержимость. Некоторые из этих опытов были невольными, хотя мне было интересно, что скажут голоса. Таким образом я исследовал этот феномен.
Галлюцинации могут быть хорошими или плохими. Мир как по сигналу превращается в рай или в ад. Самый обычный тип галлюцинаций, который я испытываю, затрагивает людей, внезапно получающих мерзкие характеристики. Кажется, это случается чаще всего, когда вокруг много людей, например, в центре города. Несмотря на то, что эти случаи довольно странные и жуткие, но они происходят так часто, что к ним привыкаешь. Я легко могу игнорировать их, зная, что они прекратятся. Их положительная сторона состоит в том, что определенные яркие моменты превращают прогулку по парку (или в другом месте) в прогулку по раю.
Оба вида галлюцинаций являются измененными состояниями восприятия. Они возникают спонтанно, часто во время психотических эпизодов. Тогда я вижу и слышу о вещах, которых не существует, но в этот момент они для меня реальны. Теперь же я знаю, что они нереальны. Например, однажды я обнаружил в своей комнате пластинку. На ее обложке были изображены портреты моих друзей в виде группы. Я был уверен, что это они сделали альбом. Я вынул пластинку и поставил ее проигрывать. Я не грезил, я проигрывал ее. В другом случае я обнаружил письмо, но когда проверил – его не было. Я и теперь проверяю себя, но более внимательно, чтобы не раздражать людей или не вызывать у них подозрения. Так, я могу сказать кому-нибудь: "Мне кажется, что я вижу кого-то, стоящего у двери". Потом я наблюдаю за реакцией. Если человек, с которым я говорю, думает, что это мое видение, я больше не говорю об этом. Если же он говорит, что около двери действительно кто- то есть, я знаю, что это реальность.
Их существует огромное разнообразие. Я пережил их так много, что кажется невозможным существование такой, которой я не испытал. Однако творчество не знает никаких ограничений, и вот уже новая бредовая идея, старательно сработанная, чтобы казаться правдоподобной, стучится в мою дверь.
Когда вы в бредовом состоянии, такая идея – реальность. Вы принимаете ее серьезно; неважно, насколько она абсурдна, если подумать, – она изменяет ваш мир. Бредовая идея может быть хорошей в том смысле, что мир предстает волшебным, вселяет уверенность и предполагает оптимистический конец; или плохой, когда мир становится темным и опасным местом. Некоторые бредовые идеи, действительно, являются хорошим материалом и вдохновляют меня. Мне нравится творческий процесс, поэтому, когда я нахожусь в таком состоянии, я рисую картины.
Наиболее серьезный вид бреда – это когда кажется, что за мной следят, меня преследуют, ненавидят и угрожают ужасными вещами. Эти бредовые идеи могут вызвать страшную панику. Некоторые из них слишком правдоподобны, и от них очень трудно избавиться. Они продолжают существовать в подсознании как рамочные структуры, иногда очень сложные. Получив новое подтверждение, которое кажется соответствующим картинке-загадке, они могут внезапно появиться целыми и невредимыми и на время совершенно подавить меня.
Когда я становлюсь психотиком, то испытываю возросшее чувство физического благополучия, невероятное ощущение сильной внутренней энергии (и это реальность) и отзываюсь на невидимые силы. Я чувствую себя настолько здоровым и полным энергии, что воображаю себя способным поражать подвигами силы и ловкости, и это похоже на истину. Я был способен выполнять то, чего раньше не мог, довольствовался коротким сном. Наиболее невероятным физическим феноменом, однако, была чувствительность к невидимым внешним силам (конечно, это было больше похоже на реакцию на внутренние силы, но было не так, как казалось).
Я исследовал этот феномен насколько мог, и это привело к странным и непостижимым событиям. Я открыл, что, дав себе волю двигаться, я буду двигаться. Я назвал это "следование". Иногда это заставляло меня исполнять странный танец, скорее подобный t'ai chi, которым я позже занимался. В другом случае я принимал позы, подобные йоговским. Один повторяющийся образец движений, который стал как бы ритуальным, заставлял меня сначала сгибаться, чтобы коснуться пальцев ног, а затем делать мостик. Потом мои руки поднимались в стороны, и я поворачивался сначала в одну сторону, потом в другую так, чтобы руки описывали полный круг. Наконец, я садился на корточки. В этом положении я вызывал души различных животных (я забыл, почему думал, что могу это делать). Души животных входили в меня, а я двигался так, как будто обладал некоторыми их свойствами.
Однако наиболее интересными были те опыты "следования", которые вели меня на прогулку. Самый замечательный из них длился всю ночь; это было целое путешествие, и я прошел, наверное, пятнадцать миль или около того. Это началось, когда, будучи один в комнате, я решил попробовать немного "следование". Вскоре я заметил, что хожу кругами по комнате. Затем я начал кружиться, как дервиш, все быстрее и быстрее. Мне казалось, что я ходил очень быстро. Вдруг я остановился и стоял неподвижно, в то время как комната кружилась вокруг меня. Прекратив вращение, я был вынужден оставить комнату и пойти гулять. Мне было очень интересно посмотреть, куда это приведет и каково возможное место назначения. Через несколько часов, в течение которых я был уверен, что иду в Лондон, я свернул с большой дороги и в конце концов пришел в маленькую деревню. Там была маленькая треугольная зеленая лужайка, окруженная низким остроконечным забором. Я обнаружил, что хожу вокруг этого забора, остановился и повернулся к нему лицом. Затем я сделал мостик и подумал, что должен был войти в контакт с чем-то и что это должно быть основной целью. Затем внезапно и очень быстро меня бросило вперед, так что моя голова поднялась и опустилась. Я резко остановился, и мои губы коснулись забора. Это несколько встревожило меня, и я прекратил "следование".
Мои испытания возникают спонтанно и вначале потрясают. Они могут сопровождаться различным расположением духа – от экстаза до сильного страха. Наихудшее же – страх и уязвимость. Последняя тяжелее, потому что во время испытания я живу в более абстрактном мире. На мои психозы влияет то, что происходит в реальном мире. Иногда они настолько интенсивны, что забываешь обо всех материальных обстоятельствах. Когда я прохожу через это, я это не проклинаю. На мои психозы влияет окружающий меня мир, и я более зависим от влияния других людей.
Вначале я вообще не знал, что делать с моими переживаниями. Позже я стал больше контролировать себя во время переживания (но не кризиса) и научился справляться с большинством проявлений феномена. Как я уже упоминал, слышание голосов для меня – только один из целого ряда феноменов, которые я переживаю, а это продолжается уже более десяти лет. Например, поведение под влиянием галлюцинаций может вовлечь других людей, а это обычно плохое и весьма странное поведение. В бредовых состояниях я могу рисовать людей и серьезно выводить их из душевного равновесия. Я даже мог бы довести людей до такого состояния, чтобы они избили меня.
С годами я понял, что для этого есть подходящий образ, который очень похож на холмы и долины. В ранней фазе я провожу много времени в долине. Скажем, мои переживания длятся один час в день, а 23 часа остаются для меня самого. Затем это сменяется двумя-тремя часами в день. Ко времени, когда я оказываюсь на вершине, есть только один час в день, в течение которого я не испытываю переживаний. Но до тех пор, пока у меня есть час для размышления, я еще могу держаться. Я никогда не принимал никаких лекарств. Когда я на вершине холма, для меня самого совсем нет времени, но я более возбужден и начинаю все исследовать.
Для меня наиболее важно оставаться в стороне от психиатрического попечения. Я не хочу лечиться. Поэтому, когда у меня психоз, я избегаю семейного окружения. Я не хочу, чтобы мои переживания происходили на глазах родителей, потому что тогда они могут запереть меня. Мои друзья заботятся обо мне, а они уже знают меня.
Когда вы галлюцинируете, это не значит, что вы не можете выйти и купить себе одежду. И даже когда вы в бреду, то должны есть. До некоторой степени повседневная жизнь продолжается.
Когда я слышу голос теперь, то могу как бы прогнать его. Это словно моя вторая натура. Хотя бывают времена, когда голоса полностью подавляют меня, я знаю, что наступит момент, когда это ослабеет. Всегда есть также время, чтобы принять решение. Так, в последний раз я решил, что не хочу курить марихуану, поскольку накануне бред был очень сильным, слишком реальным. Я боялся, что если начну курить, то немедленно впаду в это состояние. Я научился также быть очень внимательным в разговоре. Вначале, когда у меня бывал спиритический контакт, я чувствовал потребность поговорить об этом. Теперь при общении я рассказываю анекдоты или маленькие истории и нахожу, что люди скорее интересуются, чем путаются.