Не ищите ответа на эти вопросы в статье Осетинского. Не надо. Мы не к тому ее публикуем. А если найдете у него – сто раз подумайте, прежде чем принять и одобрить для себя лично. Но помните: ЭТО ВСЕ уже бродит среди нас и в нас, и за пеленой ненависти или полного безразличия (что порой бывает равноценно) мы не видим завтрашнего света. Потому что пора включать мозги. И душу». (Г. Бовт «Известия», 20.10.02 г.)
«Ни ислам как религия, ни мусульмане как вероисповедная группа не несут и не могут нести ответственности за теракты 11 сентября 2001 г.
Как же получилось, что одним из следствий этих событий годичной давности стала едва ли не повсеместная исламофобия? Ответ настолько прост, насколько очень может быть, неожидан для многих: теракты совершили члены относительно немногочисленной секты, узурпировавшие право выступать от имени всего ислама и всех мусульман. Мусульмане же оказались в массе своей не способны отмежеваться ни от самих терактов, ни от этой секты, чьей идеологией является ненависть ко всем, кто с ней не согласен, включая мусульман иных направлений, а практикой – систематическое насилие, включая террор» (А. Игнатенко «Ислам – жертва ваххабизма» // «Независимая газета», 18.09.02 г.)
Что можно возразить Олегу Осетинскому? Сказать, что по времени существования ислам находится сейчас в XIV веке, и соответственно возрасту он бродит, бурлит, самоутверждается. Как самая молодая мировая религия она переживает идею экспорта своих ценностей, будучи при этом значительно пассионарней православия и католицизма. Напомнить при этом, что происходило с христианской религией в Средневековье, когда она находилась в том же возрастном периоде: костры инквизиции унесли десятки тысяч европейских жизней, столько же – Крестовые походы за утверждение веры в мировом масштабе.
«Поговаривают, что инквизиция стала заслоном от арабо-мусульманской экспансии. Но реальная история говорит совсем о другом. Инквизиция – это тотальный террор, охвативший Европу почти на 200 лет. Именно по образцу инквизиции выстроили свою систему подавления мысли сначала коммунисты, а потом их верные выученики национал-социалисты. По образцу Святой инквизиции была создана идеологическая полиция КГБ и гестапо. Поразительно, что зоологический антисемитизм был главной движущей силой и для Торквемады, и для Геббельса, и для Суслова. По сути дела, идеологи, Третьего рейха лишь унаследовали набор страшилок Торквемады, создавшего миф о евреях, пьющих кровь христианских младенцев
Навязчивое желание управлять чужими мыслями не покидает и сегодня многих идеологов, властителей и религиозных деятелей. Стремление регламентировать чужую мысль и навязывать другим свою веру можно было бы считать просто маниакальным психозом, если бы люди, одержимые этой болезнью, не становились сплошь и рядом лидерами многомиллионных государств и сообществ».
Духовная чума, охватившая в свое время Испанию, распространилась со временем и на весь мир. И конца этой эпидемии не предвидится». (К. Кедров «Испанский сапог для мысли» // «Новые Известия»)
«Воинствующий ислам... Выработанная за последние десятилетия политкорректность не разрешает называть вещи своими именами, нам внушают: виновата не миролюбивая, проповедующая доброту мусульманская религия, а кучка религиозных фундаменталистов, стремящихся с помощью религии наживать политический капитал и опирающихся на бедные и неразвитые народные массы. Давайте попробуем расставить все точки над i: ни одна религия, кроме буддизма, мир не проповедует. И Христос, и Магомет призывают к борьбе, а не к смирению, и борьба эта сопровождается реками крови. Жестокости христиан в средние века происходили не только от грубых нравов. Не будет милости к нераскаявшимся грешникам – об этом недвусмысленно написано в Апокалипсисе. И пылали костры инквизиции, и совершались дикие Крестовые походы. Только в сравнительно недавнее время христиане начали понимать, что слова Христа нельзя трактовать буквально, не вникая в их скрытый смысл, и что истинное христианство еще только выходит из возраста безрассудного отрочества. Таким образом, сегодняшний образ ислама – это суть образ христианства нескольковековой давности, до Возрождения и Гуманизма, Реформации и Просвещения, великих революций и секуляризации. Он не миновал еще стадию жестоких детских драк, когда руки работают раньше головы». (А.Себелев «Ноосферное сознание и устойчивое развитие» // «Литературные вести», №69, май 2003)
Будучи авторитетным российским дипломатом и профессиональным арабистом, Евгений Примаков как никто другой понимает политическое значение ислама в современной российской государственности. Наша страна насчитывает около 20 миллионов мусульман. Совершенно очевидно, что разделение мира по цивилизационно-религиозному принципу нанесло бы удар по российскому федерализму.
«Для понимания будущего мусульманского мира и его взаимоотношений с остальной частью человечества особенно важно различать исламский фундаментализм и исламский экстремизм. Первый, как и любой другой религиозный фундаментализм, ратует за религиозное воспитание, соблюдение религиозных традиций в быту. Второй ставит своей целью распространение – силой, в том числе и на другие страны – исламские модели государства, исламских правил поведения в обществе и в семье. Именно насильственным путем.
Тот факт, что в последнее десятилетие влияние исламского фундаментализма усилилось, имеет свое объяснение. Это, несомненно, связано с крушением колониальной системы – значительная часть колоний и зависимых территорий была населена на карте мира десятков суверенных мусульманских государств. В этой части фундаментализм связан с ростом национального самосознания, заторможенного при колониальном режиме.
Исламский фундаментализм усиливается с разделом современного мира на «золотой миллиард» – благополучный Север – и остальную часть, к которой относится большинство мусульманских стран. Рост влияния исламского фундаментализма связан также с реакцией традиционного общества на шокирующие проявления «массовой культуры», которая разъедает многие моральные устои.
Что касается пространства бывшего СССР, здесь тоже наблюдается рост влияния исламского фундаментализма. Это происходит в том числе и как реакция на практику советских времен: запрет строить мечети, запрет на мусульманские обряды, на проведение мусульманских праздников. Подобная политика осуществлялась в отношении всех конфессий, но затронула в большей степени мусульманское население, так как ислам больше, чем другие религии, определяет быт верующих». (Е. Примаков «Война с исламом может расколоть Россию» // «Известия» – 5 ноября, 2002 г.).
Непродуктивно сегодня пытаться объяснить многие противоречия ислама, основываясь только на выдержках из Корана. С таким же успехом можно доказать и агрессивность Ветхого Завета, напомнив про «око за око, зуб за зуб», равно как и безволие Нового Завета: «Ударили по одной щеке – подставь другую». Многое, сказанное в Коране, нужно анализировать в пределах того времени и конкретных исторических условий, когда он появился: на Аравийском полуострове шла борьба с язычниками за утверждение новой монорелигии. Согласно Мухаммеду, новая религия потребовалась для того, чтобы, с одной стороны, «поставить печать», т.е. исправить и закончить Послания двух предшествующих религий (христианство, иудаизм), и с другой – дать арабам Пророка Священную книгу, непосредственно ниспосланную ему – Коран. И Пророку, и Корану предстояло возвысить над племенными распрями арабов, создать из них единый народ и дать им единый язык – арабский. С тех пор история ислама пережила шестнадцать веков становления, взлетов и падений, и как всякий живой организм исламская умма находится в идейных поисках своего места в мировой цивилизации.
Сила и слабость ислама именно в том, что он не является догматически застывшей религией, лишенной творческой потенции. Он продолжает функционировать в борьбе идей и мнений, что соответственно порождает появление религиозно-политических группировок, партий, течений, среди которых не последнюю роль играют идеи панисламизма, исламского интегризма (ваххабизма). Разночтению Корана и разноголосому толкованию Сунны способствует отсутствие единой богословской общепризнанной школы. В исламе никогда не было централизованного института, который бы узаконил религиозные догмы для всех мусульман, как это сделала церковь и Вселенский собор в христианстве. Общественное мнение по вопросам веры формировали частные люди, чей авторитет основывался на их знании в области религии. Это приводило к разногласию в богословских вопросах, но одновременно открывало возможность народам, принявшим эту новую монорелигию, вносить свой вклад в духовный мир ислама, создавая его региональные формы. К тому же главные источники исламского вероучения – Коран и Сунна – не давали однозначного ответа на возникающие вопросы теории и практики ислама. Эту особенность, пожалуй, можно трактовать как сильную сторону мусульманства, позволяющую ему приспособиться к потребностям места и времени. Конечно, различные региональные формы бытования ислама существовали в рамках общерелигиозной мусульманской системы, но творчески трансформировались в этнических культурах. Таким образом мусульманская религия в процессе своей экспансии приобретала специфические региональные черты. Это особенно важно помнить, когда на всех северокавказских мусульман навешивают ярлык ваххабизма или пытаются рассматривать их с позиции иранской, турецкой или арабской модели ислама. Каждый регион требует отдельного восприятия и осмысления, особенно Северный Кавказ. И уже тем более непродуктивно и безграмотно экстраполировать чеченскую ситуацию на все северокавказские республики…
Каким образом на Северный Кавказ проник исламский радикализм?
Возможен ли халифат в России?
Идея ваххабизма не единственная радикальная экспансия в постперестроечное российское пространство. Результатом кризиса официальной коммунистической идеологии, последующих за этим экономического, социального и духовного кризиса стало распределительное распространение в России различного рода религиозно-нравственных концепций и псевдотеорий, привнесенных извне. Новая исламизация началась на Северном Кавказе. Что принесла она горцам и как была встречена ими? Традиционные горские общества особенно тяжело пережили имущественное расслоение, безработицу, лишившую мужчин возможности кормить семью, что является для кавказца его святой обязанностью и честью, падение норм горского этикета, который веками держал северокавказские этносы наплаву, деградацию традиционных горских институтов общежития: взаимовыручку, гостеприимство, общинность существования, почитание старости, целомудрие женщины, послушание молодежи и т.д. и т.п. Идеология ислама предлагает новые морально-нравственные, социально-экономические и политические ориентиры, которые во многом соответствуют запросам северокавказской ментальности. Следует оговориться – во многом, но не во всем. К тому же живо еще поколение горцев, сформировавшихся в условиях советской образовательной системы, в условиях атеизма и интернационализма. Но уже занимает активные жизненные позиции молодежь, не защищенная духовно-нравственным стержнем, легко обрабатываемая новыми идеологиями.