Смекни!
smekni.com

К. Г. Юнг Психология переноса (стр. 20 из 60)

Результаты лечения часто курьезны. Так, я вспоминаю слу­чай шестидесятилетней вдовы, в течение тридцати лет страдав­шей (после острого шизофренического периода) хроническими галлюцинациями. Она слышала "голоса", исходящие из всей поверхности тела, особенно громкие вокруг всех телесных отверстий, а также вокруг сосков и пупка. Она весьма страдала от этих неудобств. Я принял этот случай (по не обсуждаемым здесь причинам) для "лечения", похожего скорее на контроль или наблюдение. Терапевтически случай казался мне безнадежным еще и потому, что пациентка обладала весьма ограниченным интеллектом. Хотя она сносно справлялась со своими домашними обязанностями, разумная беседа с ней была почти невозможна. Лучше всего это получалось, когда я адресовался к голосу, кото­рый пациентка называла "голосом Бога". Он локализовался приблизительно в центре грудины. Этот голос сказал, что она должна на каждой консультации читать выбранную мной главу

Шизофрения

93

Библии, а в промежутках заучивать ее и раздумывать над ней дома. Я должен был проверять это задание при следующей встре­че. Это странное предложение оказалось впоследствии хорошей терапевтической мерой, оно привело к значительному улуч­шению не только речи пациентки и ее способности выражать свои мысли, но и психических связей. Конечный успех состоял в том, что приблизительно через восемь лет правая половина тела была полностью освобождена от голосов. Они продолжали сохраняться только на левой стороне. Этот непредвиденный результат был вызван постоянно поддерживаемым вниманием и интересом пациентки. (Она затем умерла от апоплексии).

Вообще же уровень интеллекта и образованности пациента имеет большое значение для терапевтического прогноза. В слу­чаях острого периода или в ранней стадии обсуждение симптомов, в частности, психотических содержаний, имеет величайшую цен­ность. Так как захваченность архетипическими содержаниями очень опасна, то разъяснение их общего безличного значения представляется особенно полезным в отличие от обсуждения личных комплексов. Последние являются первопричинами архаических реакций и компенсаций; они в любой момент могут вновь привести к тем же последствиям. Поэтому пациен­ту нужно помочь хотя бы временно оторвать свое внимание от личных источников раздражения, чтобы он сориентировался в своем запутанном положении. Вот почему я взял себе за пра­вило давать умным пациентам как можно больше психологи­ческих знаний. Чем больше он знает, тем лучше будет его про­гноз вообще; будучи вооружен необходимыми знаниями, он сможет понять повторные прорывы бессознательного, лучше ассимилировать чуждые содержания и интегрировать их в соз­нание. Исходя из этого, обычно в тех случаях, когда пациент помнит содержание своего психоза, я подробно обсуждаю его с больным, чтобы сделать максимально доступным пониманию.

Правда, этот способ действий требует от врача не только психиатрических знаний - он должен ориентироваться в мифо­логии, примитивной психологии и т.д. Сегодня такие познания до­лжны входить в арсенал психотерапевта так же, как они состав­ляли существенную часть интеллектуального багажа врача до века Просвещения. (Вспомним, например, средневековых после­дователей Парацельса!) К человеческой душе, особенно страдаю­щей, нельзя подходить с невежеством непрофессионала, знающе­го в психике только свои собственные комплексы. Именно

94

К.Г.Юнг

Шизофрения

95

поэтому соматическая медицина предполагает основательные знания анатомии и физиологии. Как есть объективное челове­ческое тело, а не только субъективное и личное, точно так же есть и объективная психе с ее специфическими структурами и процессами, о которых психотерапевт должен иметь (по мень­шей мере) удовлетворительное представление. К сожалению, в этом отношении за последние пол-столения мало что измени­лось. Правда, было несколько, с моей точки зрения, преждев­ременных, попыток создания теории, проваливающихся из-за предрассудков консультационного кабинета и недостаточного '• знания фактов. Необходимо накопить еще много опыта во всех областях психологии, прежде чем будут обеспечены основы, сопоставимые, например, с результатами сравнительной анато­мии. Об устройстве тела мы знаем сегодня бесконечно больше, чем о структуре души, жизнь которой становится все более важной для понимания соматических расстройств и человечес­кой природы в целом.

Общая картина шизофрении, которая сложилась у меня за пятидесятилетнюю практику и которую я попытался коротко набросать здесь, не указывает на однозначную этиологию этой болезни. Правда, поскольку я исследовал свои случаи не толь­ко в рамках анамнеза и клинических наблюдений, но и анали­тически, то есть с помощью снов и вообще психотического материала, я смог выявить не только начальное состояние, но и компенсацию в ходе лечения, и должен констатировать, что '• мне не встречались случаи, которые бы не имели логически и причинно взаимосвязанного развития. При этом я отдаю себе отчет, что материал моих наблюдений состоит в основном из более легких, корригируемых случаев и латентных психозов. Я не знаю, как обстоят дела с тяжелыми кататониями, которые могут привести к летальному исходу и которые, естественно, не встречаются на приеме у психотерапевта. Таким образом, я остав­ляю открытой возможность существования таких форм шизоф­рении, при которых психогенная этиология мало значима.

Несмотря на психогенность шизофрении, в ее течении насту­пают осложнения, которые трудно объяснить психологически. Как указывалось выше, это происходит в окружении патоген­ного комплекса. В нормальном случае и при неврозе формирую­щий комплекс или аффект вызывает симптомы, которые можно истолковать как более легкие формы шизофренических, - прежде всего известное "abaissement du niveau mental" с характерной

для него односторонностью, затруднением суждения, слабостью воли и характерными реакциями (заикание, персеверации, сте­реотипность, аллитерации и ассонансы в речи). Аффект проявля­ется и как источник неологизмов. Все эти феномены учащаются и усиливаются при шизофрении, что недвусмысленно указывает на чрезвычайную силу аффекта. Как часто бывает, аффект не всегда проявляется внешне, драматически, но развивается, невидимый внешнему наблюдателю, как бы внутрь, где он вызы­вает интенсивные бессознательные компенсации8.

Они проявляются особенно в бредовых речах и в сновиде­ниях, овладевающих сознанием с неотразимой (possessiv) силой. Степень неотразимости соответствует силе патогенного аффек­та и ею же объясняется.

В то время как в области нормы и неврозов острый аффект проходит сравнительно быстро, а хронический не слишком сильно расстраивает общую ориентацию сознания и дееспособ­ность, шизофренический комплекс оказывает во много раз сильнее. Его фиксированные проявления, автономия и деструктивность овладевают сознанием вплоть до отчуждения и разрушения личности. Он не создает "double personnalite"[9], a лишает эго власти, становясь на его место. Это наблюдается лишь в самых острых и тяжелых аффективных состояниях (патологические аффекты и делирий). Нормальная форма тако­го состояния - сновидение, которое, в отличие от шизофрении, имеет место не при бодрствовании, а во сне.

Возникает дилемма: слабое эго или сильный аффект тому первопричина? Я считаю, что последнее перспективнее - по Следующим причинам. Для понимания содержания сновидения слабое эго (в состоянии сна) не значит практически ничего. А вот аффективный комплекс и динамически, и содержательно оказывает решающее воздействие на смысл сновидения. Этот вывод можно применить и к шизофрении, ибо вся феноменология этой болезни концентрируется в патогенном комплексе. При попытке объяснения лучше всего исходить именно из этого и рас­сматривать слабость эго как вторичное и деструктивное пос­ледствие аффективного комплекса, возникшего в области нормаль­ного, но впоследствии взорвавшего единство личности.

Каждый комплекс, в том числе и при неврозах, обладает явной тенденцией к нормализации, встраиваясь в иерархию высших психических связей или, в худшем случае, порождая.

96

КТ.Юнг

новые субличности*. В отличие от этого при шизофрении комп­лекс застревает не только в архаическом, но и хаотически-слу­чайном. Он остается чуждым, непонятным, асоциальным, как и большинство сновидений. Эта их особенность объясняется сос­тоянием сна. По сравнению с ними для шизофрении в качестве объясняющей гипотезы приходится использовать специфический патогенный фактор. Им может являться токсин специфического действия, вырабатываемый под воздействием чрезмерного аф­фекта. Он не оказывает общего воздействия, расстройства функций восприятия или двигательного аппарата, а действует только в окружении патогенного комплекса, ассоциативные пр­оцессы которого вследствие интенсивного "abaissement du ni-veau mental" опускаются до архаической ступени и разлагают­ся на элементарные составные части.