266
К.Г.Юнг
символа. Однако такое рациональное объяснение не изменяет того факта, что монстр представляет собой отвратительное уродство и извращение природы. К тому же, это - не просто случайность, не заслуживающая более тщательного рассмотрения; напротив, она в высшей степени значима и является следствием определенных фундаментальных для алхимии психологических фактов. Необходимо помнить, что символ гермафродита - один из многих синонимов цели искусства. Дабы избежать ненужных повторений, я отошлю читателя к материалу, собранному в "Психологии и алхимии", и в особенности, к параллели /ap/s-Христос, к которой мы должны добавить более редкое и по очевидным причинам избегаемое сравнение prima materia с Богом24. Несмотря на близкий характер аналогий, lapis не следует понимать как воскресшего Христа, а prima materia как Бога; Tabula smaragdina скорее намекает на то, что алхимическое таинство является неким "низшим "эквивалентом высших мистерий, таинством, связанным не с отцовским "умом", но с материнской "материей". Исчезновение териоморфных символов в христианстве здесь компенсируется богатством аллегорических животных форм, неплохо согласующихся с mater natura". В то время как христианские фигуры суть творения духа, света и добра, алхимические фигуры -порождения ночи, тьмы, яда и зла. Темное происхождение объясняет многое в нелепой форме гермафродита; однако оно не объясняет всего. Грубые, зачаточные черты этого символа выражают незрелость ума алхимика, развитого недостаточно для того, чтобы тот мог справиться с трудностями своей задачи. Он был недоразвит в двух смыслах: во-первых, он не понимал действительной природы химических соединений, а во-вторых, ничего не знал о психологической проблеме проекций и о бессознательном. Все это тогда еще было скрыто в утробе будущего. Развитие естественных наук заполнило первый пробел, а психология бессознательного старается заполнить второй. Если бы алхимики понимали психологические аспекты своего делания, они были бы в состоянии высвободить свой "объединяющий символ" из тисков инстинктивной сексуальности, в которых - к лучшему или к худшему - не могла не оставить его природа к чистом виде, лишенная опоры на критическую способность интеллекта. Природе нечего было сказать, кроме того, что сочетание противоположных крайностей есть нечто гибрид-
* Мать природа (лат.) — Прим. перев.
Психология переноса
267
ное. Ее высказывание останавливается на сексуальности, как и всегда, когда природе на помощь не приходят возможности сознания; в средние века вряд ли могло быть иначе, из-за полного отсутствия психологии25. Так все и оставалось, пока в конце XIX века Фрейд не взялся вновь за эту проблему. Далее последовало то, что всегда случается, когда сознательный разум сталкивается с бессознательным: первый подпадает под влияние и в высшей степени набирается предрассудков второго, если вообще не оказывается подавлен им. Проблема единства противоположностей в течение многих столетий сохраняла свою сексуальную форму, дожидаясь, пока научное просвещение и объективность не продвинутся вперед достаточно далеко, чтобы слово "сексуальность" могло упоминаться в научной беседе. Бессознательная сексуальность тотчас же была воспринята с величайшей серьезностью и возведена в ранг своего рода религиозной догмы, фанатически отстаивавшейся вплоть до настоящего времени: такова была зачаровывающая сила, исходящая от соответствующих содержаний, в последний раз перед тем культивировавшихся алхимиками. Природные архетипы, стоящие за мифологемами инцеста, иерогамии, божественного младенца и т.п., расцвели пышным цветом (в век науки!) в форме теории детской сексуальности, извращений и инцеста, тогда как coniunctio было заново открыто в неврозе переноса26. 534 Сексуальный характер символа гермафродита целиком пересилил сознание и вызвал умственный настрой, столь же непривлекательный, как и тот, что сопутствовал старинному гибридному символизму. Задача, справиться с которой не смогли алхимики, заявила о себе снова: как понимать глубокий раскол в человеке и мире, как реагировать на него и как (если это возможно) устранить его? Так выглядит вопрос, если лишить его природного сексуального символизма, в коем он увяз только из-за того, что проблема не могла пробить себе путь через пороговый уровень бессознательного. Сексуальный характер соответствующих содержаний всегда означает бессознательное отождествление эго с той или иной фигурой бессознательного (анимой или анимусом); по этой причине эго вынуждено, вольно и в то же время невольно, стать одним из участников иерогамии или, по крайней мере, поверить, что все дело - исключительно в достижении эротических целей. И конечно же, чем больше в это верят, тем больше дело обстоит действительно так - то есть тем сильнее человек концентрируется исключи-
268
К.Г.Юнг
Психология переноса
269
тельно на сексуальных аспектах и тем меньшее внимание он уделяет архетипическим схемам. Как мы видели, вопрос, о котором идет речь, легко провоцирует фанатизм, поскольку делает совершенно очевидной нашу неправоту. С другой стороны, если мы отказываемся принять довод, что нечто является абсолютной истиной лишь на том основании, что оно обладает зачаровывающей силой, мы сами даем себе шанс увидеть, что сексуальный аспект - лишь один из многих, и именно он сбивает с толку нашу способность суждения. Данный аспект всегда направлен на то, чтобы передать нас в руки партнера, кажущегося составленным из всех тех качеств, которые мы не сумели реализовать в себе. Поэтому, если только мы не предпочитаем быть обманутыми своими иллюзиями, мы, тщательно анализируя все, что нас зачаровывает, станем каждый раз извлекать из него, как квинтэссенцию, частицу нашей собственной личности, и мало-помалу осознаем, что вновь и вновь встречаем в тысяче обличий самих себя на жизненных путях. Эта истина, однако, принесет пользу лишь тому, кто искренне убежден в индивидуальной, не сводимой ни к чему реальности своих собратьев.
535 Мы знаем, что в ходе диалектического процесса бессознательное порождает определенные образы цели. В "Психологии и алхимии" я описал длинный ряд сновидений, содержащих такие образы (включая даже мишень для стрельбы). Чаще всего они связаны с представлениями типа мандалы, то есть с кругом и кватернионом. Это - самые отчетливые, наиболее характерные репрезентации цели. Такие образы объединяют противоположности под знаком кватерниона, то есть комбинируют их в форме креста, - или же выражают идею целостности посредством круга либо сферы. Высший тип личности также может, хотя и реже, фигурировать в качестве образа цели. От случая к случаю особый акцент ставится на светоносном характере центра. Гермафродит еще ни разу не встретился мне как персонификация цели; он скорее - образ исходного состояния, выражающий отождествление с анимой либо анимусом.
356 Естественно, указанные образы являются только предвосхищениями самости, которая в принципе всегда недосягаема для нас. Они также не обязательно сигнализируют о подсознательной готовности пациента сознательно реализовать эту целостность на последующей стадии; зачастую они означают не более чем временную компенсацию хаоса, путаницы и потери
ориентации. В фундаментальном смысле они, конечно, всегда указывают на самость - вместилище и организующее начало всех противоположностей. Однако в момент своего появления они просто сообщают о возможности порядка в целостности. 537 То, что алхимик пытался выразить с помощью своих Ребиса и квадратуры круга, и то, что современный человек также пытается выразить, рисуя круги и квадраты, - это целостность, разрешающая все противоположности и либо кладущая конец конфликту, либо по крайней мере притупляющая его остроту. Ее символ - coincidentia oppositorum, которую Николай Ку-занский, как мы помним, отождествлял с Богом. Я далек от намерения скрестить шпаги с этим великим человеком. Мое дело -лишь естественнонаучное познание психе, и моя главная забота состоит в установлении фактов. Как будут названы эти факты и какая интерпретация будет им дана впоследствии - все это уже второстепенно. Наука о природе является не наукой слов и идей, но наукой фактов. Я не отличаюсь терминологическим ригоризмом: можно называть имеющиеся символы "целостностью", "самостью", "осознанностью", "высшим эго" или как-нибудь еще, - разница будет невелика. Я, со своей стороны, лишь стараюсь не давать ложных и уводящих в сторону названий. Все перечисленные термины -только имена для фактов, которые одни лишь и имеют вес. Даваемые им мною имена не подразумевают какой-либо философии, хоть я и не могу запретить людям нападать на эти терминологические призраки как на что-то метафизически гипостазированное. Достаточно и фактов самих по себе, и знать о них небесполезно; интерпретацию же их надлежит оставить на усмотрение индивида. "Максимум есть то, чему ничто не противопоставлено, в чем минимум есть вместе с тем и максимум"27, - утверждает Николай Кузанский. Но и Бог также стоит над противоположностями: "Над этим совпадением творения и сотворенного находишься ты, Боже"28. Человек же - аналогия Бога: "Человек есть Бог, но не в абсолютном смысле, ибо он человек. Следовательно, он есть Бог в человеческом смысле. Человек также есть мир, но не все вещи мира в сокращенном виде, ибо он человек. Следовательно, человек есть микрокосм"29. Поэтому complexio oppositorum оказывается не только возможностью, но и этическим долгом: "В этих глубочайших предметах все старания нашего человеческого разумения должны быть направляемы на достижение той простоты, в коей примиряются