Смекни!
smekni.com

К. Г. Юнг Психология переноса (стр. 6 из 60)

Эти логические рассуждения кажутся довольно далекими от нашей темы. Однако, поскольку они являются принципиальным ответом на предшествующий психологический опыт, то из них вытекают важные практические выводы. Если я как психо­терапевт чувствую себя по отношению к пациенту авторитетом и в соответствии с этим претендую на то, чтобы знать что-либо о его индивидуальности и быть в состоянии делать о ней вер­ные заключения, то я тем самым расписываюсь в собственной некритичности, поскольку оказываюсь несостоятельным в оценке противостоящей мне личности. Я могу судить о ней лишь постольку, поскольку она является человеком вообще. Но так как все живое встречается только в индивидуальной форме, а я могу поддаться его внушению. Поэтому, желая психо­логически лечить индивида, я должен волей-неволей отказать­ся от любого всезнайства, всякого авторитета и каких-либо попыток влияния. Мне не остается ничего другого, как вы­брать диалектический способ действия, состоящий в сравнении обоюдных данных. Это возможно лишь тогда, когда я даю другому шанс представить свой материал как можно полнее, не стесняя его своими предположениями. В ходе этого представления его психика соотносится с моей, воздействуя на нее. Это воздейст­вие - единственное, что я могу противопоставить своему пациен­ту в индивидуальном отношении и на законном основании.

Эти принципиальные соображения обусловливают опреде­ленную позицию терапевта, обязательную во всех случаях индивидуального лечения и единственно приемлемую. Каждое отклонение от этой позиции означает суггестивную терапию, принцип которой - индивидуальное - ничто по сравнению с общим. Поэтому к суггестивной терапии относятся все методы, утверждающие и интерпретирующие различия. К ней относят­ся и все технические процедуры, предполагающие однотип­ность индивидуальных объектов. Поскольку истинен тезис о незначимости индивида, поскольку суггестивные и технические методы, а также любые теоретические гипотезы вполне воз­можны и обеспечивают успех у среднего человека (это и хри­стианская наука, и духовные практики, вообще самые разные религиозные и врачебные методы влияния плюс бесчисленные измы), даже политические движения не без основания претен­дуют на роль психотерапии в больших масштабах. Как начало войны излечило неврозы навязчивых состояний, а чудотворные места издавна устраняют невротические синдромы, так и большие и малые народные движения целительно действуют на индивида.

Соображения о психотерапии

31

Лучше и проще всего этот факт выражается в воззрениях примитивных обществ, в представлении о так называемой мана. Мана - это всеобъемлющая целительная сила, которая делает человека, животных и растения плодовитыми, а вождя и шамана - магически сильными. Понятие мана идентично "не­обыкновенно действенному", как показывает Леманн, сильно впечатляющему. Поэтому на примитивной ступени все необыч­ное является "лекарством". Но так как сто умных людей вмес­те, как известно, образуют одного идиота, то добродетели и та­ланты - преимущественно индивидуальные качества и не свойственны человеку вообще. Поэтому людские массы всегда склонны к стадной психологии, а потому - к слепому stampede" и к психологии черни с ее тупой жестокостью и истерической сентиментальностью. Человек конформный обладает примитив­ными качествами, поэтому и лечить его надо техническими методами. Будет просто ошибкой лечить его иначе как "техни­чески правильно", т.е. методами, которые популярны и признаны эффективными. В этом смысле старый гипнотизм или еще более старый животный магнетизм дал принципиально столько же, как и скажем, технически безупречный анализ наших дней или как лечение амулетом первобытного шамана. Самое глав­ное - в какой метод верит терапевт. Если он действительно уверен, то серьезно и терпеливо сделает для больного все воз­можное, и эта добровольная отдача оказывает исцеляющее воз­действие - насколько распространяется психический суве­ренитет "коллективного" человека. Но границы эффективности определены антиномией индивидуальное - коллективное.

Эта антиномия - не только философский, но и психологи­ческий критерий, поскольку есть бесчисленное множество людей, не просто средних, конформных, но таких, чье особое честолюбие состоит в том, чтобы быть как все. Это соответст­вует и расхожим тенденциям воспитания, охотно представля­ющим индивидуальность и беззаконие как синонимы. На этой ступени индивидуальное подвергается отрицательной оценке и вытеснению. Поэтому индивидуальные содержания и тенден­ции здесь выглядят болезнетворным психологическим нача­лом. Но есть еще и переоценка индивидуального на основе антитезы. Общее - ничто по сравнению с индивидуальным. Так, психоневрозы с психологической (но не клинической) точки зрения можно разделить на две большие группы: в одну

* Неудержимый бег пришедшего в панику стада (англ.) — Прим. перев.

32

К.Г.Юнг

входят конформные личности с недоразвитой индивидуаль­ностью, а в другую - индивидуалисты, не способные адапти­роваться к коллективу. В соответствии с этим различается и терапевтическая позиция, т.к. понятно, что невротический индивидуалист не может выздороветь иначе, как признав в себе конформиста и, тем самым, необходимость приспособления к группе. Поэтому оправданно вернуть его на уровень коллек­тивных истин и ценностей. С другой стороны, - психотера­певтический опыт знает и такого хорошо адаптированного че­ловека, который имеет и делает все, что является гарантией здоровья, и тем не менее продолжает болеть. Было бы безнад­ежной ошибкой (которую, однако, очень часто делают) пытать­ся привести их к общему знаменателю, так как этим можно раз­рушить все ростки индивидуальности.

Так как, согласно нашим вводным рассуждениям, индивиду­альное есть неповторимое, непредсказуемое, неинтерпретируе­мое, то терапевт должен в этом случае отказаться от всех своих предположений и техник и ограничиться чисто диалектическим способом действия, т.е. позицией, избегающей любых методов.

Как можно было заметить, в начале я представил диалекти­ческий способ как новейшую фазу развития психотерапии. Здесь я должен поправить себя и поставить этот способ дейст­вия на его истинное место: это вовсе не простое развитие прежних теорий и приемов а скорее полный отказ от них - ради возможно более непредвзятого отношения. Другими словами, терапевт при этом более не действующий субъект, а свидетель индивидуального процесса развития.

Я не хотел бы создать впечатление, что эти выводы упали с неба. У них есть своя история. Хотя я был первым, кто потре­бовал, чтобы аналитик сам подвергался анализу, но мы обязаны главным образом Фрейду бесценным открытием что и у анали­тиков есть комплексы и, следовательно одно или несколько слепых пятен, действующих как предубеждения. Это откры­лось психотерапевту в результате случаев, когда он не мог больше интерпретировать, руководить пациентом из-за облаков или с кафедры, исключив свою собственную личность. Он просто вынужден был заметить, что его своеобразие или его особое отношение мешали выздоровлению пациента. Чего сам не понимаешь, потому что не хочешь признаться в этом самому себе, - того не позволишь осознать и пациенту, конечно же, во вред ему. Требование, чтобы аналитики сам подвергся анализу,

Соображения о психотерапии

33

приводит в своем развитии к идее диалектического способа действия, где терапевт вступает во взаимоотношение с другой психической системой не только как тот, кто спрашивает но и как тот, кто отвечает. Аналитик здесь не вышестоящий, компе­тентный, судья и советчик, но участник, находящийся в диалек­тическом процессе так же, как и (теперь уже) так называемый пациент.

Еще один источник идеи диалектического способа действия -факт многообразия возможных толкований символических содержаний. Зильберер* различал психоаналитическое и анагогическое, а я - аналитически-редуктивное и синтетически герме­невтическое**. Что под этим подразумевается, я хочу пояснить на примере так называемой инфантильной фиксации на образе родителей (Elternimago), являющейся одним из богатейших источников символических содержаний. Аналитически-редуктивная точка зрения считает, что интерес (либидо) регрессивно возвращается к материалу инфантильных воспоминаний и фик­сируется там или же вообще никогда не освобождается от них. Синтетическая или анагогическая точка зрения, напротив, считает, что речь идет о способных к развитию частях личности находящихся в инфантильном состоянии, словно в материн­ском лоне. Оба толкования могут быть правильными. Можно сказать, что они приходят в основном, к одному и тому же. Но на практике существует большая разница, толкуем ли мы нечто как регрессивное или как прогрессивное. Совсем не просто найти верное решение в каждом конкретном случае, большей частью чувствуешь себя неуверенно. Так, выявление безуслов­но неоднозначных содержаний заставило счесть сомнительным беззаботное применение теорий и методов и тоже, в свою оче­редь, способствовало использованию диалектического способа наряду с более тонкими или грубыми суггестивными методами.

Исходящие от Фрейда дифференциация и углубление психоте­рапевтической проблематики рано или поздно должны привести к выводу, что диалог между врачом и пациентом (Auseinander-setzung) должен включать и личность врача. Уже старый гиптонизм и бернгеймовская суггестивная терапия знали, что