ли свои голоса истероиду, и эта группа заняла первое место. На втором месте по значимости для шизоидов оказались циклоиды. Как мы уже говорили, хотя циклоиды не всегда вписывались во внутреннюю картину больного-шизоида, их эмоциональность, сочувствие поддерживали больного, создавали у него чувство собственной значимости. Третье место — за шизоидом, четвертое — за психастеником, пятое было отдано доктору-эпилептоиду.
Взаимоотношения шизоида и эпилептоида оказались наименее гармоничными, поскольку тенденция к лидерству врача-эпилептоида, попытка подчинить внутренний мир больного не воспринимались последним позитивно.
Рассмотрим группу больных циклоидов. Первое место среди врачей «дитя»-цикл о ид отдал представителю той же группы. Их контакт был достаточно тесным, партнерство оптимальным. Способность циклоида к сопереживанию создавала идеальные условия для поддержки одного другим. Второе место по предпочтительности было отдано типу врача эпилептоида. Его лидерство было позитивным, поскольку качества отца, знающего, что нужно, вполне импонировали ребенку-циклоиду, волевой и эмоциональный запал эпилептоида замещал ему утраченную свободу выбора. Третье место занял врач-психастеник, осуществляющий материнский принцип служения, который проявляется в заботе, повышенном внимании к нуждам «больного ребенка». Четвертое место было за истероидом, который, хотя и выступал как лже-, псевдородитель, имел все же общую с больным сферу интересов, касающихся прежде всего эмоциональных, эстетических начал, и это давало возможность неплохого контакта.
Взаимоотношения с врачом-шизоидом редко складывались удачно. Контакт был недостаточен: врач выступал в роли замкнутого отца, имеющего свой собственный мир, и не был способен ответить на эмоциональные нужды циклоида.
Группа эпилептоидов. И здесь предпочтение было отдано врачу из группы циклоидов, с ним у эпилептоида возникали отношения партнерства, где Циклоид выступал в качестве реалистически ориентированной матери, которая сочетала эмоциональную поддержку и сочувствие с разумным отношением к объективной ситуации. Второе место было отдано истероилу, который угадывал потребности больного, выступал в роли подчиненной матери, мог не препятствовать лидерским наклонностям эпилептоида, и в то же время при изменении ситуации был способен сыграть роль ведущего. Третье место занимал шизоид. Замкнутый мир врача внушал уважение эпилептои-Ду, впечатлял его как образ умного отца, способного правильно оценить ситуацию и не поддаваться панике. Четвертое место получил врач-психасте-Чик, воплощавший принцип подчиненной матери, служащей своему ребенку и сопереживающей ему
Последнее место занимал врач-эпилептоид. Контакт их знаменовался борьбой за лидерство, партнерство давалось с трудом, неадекватность взаимных .тенденций порождала ситуацию сына, бунтующего против отца.
Группа психастеников. Для «дитя»-психастеника наиболее хорош контакт с врачом-эпилептоидом, который воплощает для него принцип отца и тем самым вызывает к себе доверие. Эмоциональная неустойчивость психастеника получала поддержку в самоуверенности эпилептоида. На втором месте был врач-циклоид, который мог осуществлять лидерство без насилия и давать адекватную эмоциональную поддержку, воплощая в себе материнский принцип. Третье место занимал врач-шизоид; контакт носил порой сложный характер, так как врач мог предложить скорее интеллектуальную поддержку, в то время как больной нуждался и в эмоциональной. Правда, отцовский принцип, воплощаемый шизоидом, нередко воздействовал положительно на воображение психастеника, успокаивал, рассеивал тревогу больного. Четвертое место было отдано психастенику; материнский принцип врача, основанный на служении, давал хорошую основу партнерства, но опора на врача не была прочной. Тревожный больной нередко чувствовал тревогу врача, и их характерологические параметры не могли компенсировать друг друга.
Последнее место занимал врач-истероид. Между врачом и больным поначалу отмечалось выраженное притяжение, но вскоре следовало разочарование, ибо истероид не мог быть долгой опорой, и его непостоянство хорошо угадывалось психастеником.
Группа истероидных больных. Для больного истероида наиболее предпочтительным оказался врач-шизоид. Тип загадочного отца, существующего в собственном мире, заинтриговывал больного, их партнерство основывалось на том, что истероид разыгрывал свои сцены для шизоида, а тот, поглощенный своим собственным миром, не мешал ему выплеснуться так, как тому хотелось. Тип врача-циклоида получил второе место. Циклоид выступал в роли заботливой матери, помогающей и сочувствующей дитя-истероиду. Третье место занимал эпилептоид, который выступал в роли жесткого отца, но его воля часто импонировала женским качествам истероида. Нередко истероид пытался бунтовать, но вскоре находил лучшим подчиниться. Четвертое место принадлежало врач у-психастенику. Опять материнский принцип импонировал детскому началу в истероиде, но капризность больного постоянно дезориентировала врача, что мешало полноценному контакту.
Последнее место занимал врач-истероид. Первоначальный продуктивный контакт истероидов — недолог. Избранные роли — спасителя и жертвы — быстро сменялись. А в дальнейшем каждый играл свою игру, тщетно ожидая от другого роли зрителя. Несовместимость их тенденций вскоре становилась очевидной и полностью расстраивала возможность дальнейшего продуктивного контакта.
Таблица предпочтений больными врачей в различных характерологических группах
| Тип больного | Тип врача | ||||
| Шизоид | Циклоид | Эпилептоид | Психастеник | Истероид | |
| Шизоид | 3 | 2 | 5 | 4 | 1 |
| Циклоид | 5 | 1 | 2 | 3 | 4 |
| Эпилептоид | 3 | 1 | 5 | 4 | 2 |
| Психастеник | 3 | 2 | 1 | 4 | 5 |
| Истероид | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |
1 — наиболее предпочтительный тип, 5 — наименее предпочтительный тип.
Описанные нами взаимодействия отнюдь не могут считаться закономерностями, поскольку чисто условное деление на группы может породить необъективные тенденции. Поэтому предлагаемые данные взаимоотношений являются лишь приблизительными схемами, позволяющими ориентироваться в вопросах взаимоотношений различных типов и создавать благоприятный психологический климат вокруг пациента с учетом особенностей персонала. Что касается психологической поддержки персонала, то мы не можем предложить какой-то определенной унифицированной системы купирования тех или иных реакций медицинских работников. Имеющиеся данные говорят в первую очередь о создании коллектива, существующего как единое целое, вырабатывающего после обсуждений общие оптимальные решения, как группы людей, поддерживающих друг друга (на утренних конференциях, специальных встречах с психологами или психотерапевтами и т. д.).
При всем уважении к опыту наших западных коллег мы, к сожалению, не можем полностью решить наших проблем с помощью самокупирующейся системы взаимоотношений в группе. Попытка обсуждений, отреагирования, поддержки, «работающие» в отношении больных и их родственников, не так эффективны в решении наших собственных проблем. Текучесть кадров подтверждает это мнение. Нам кажется, причиной тому является специфически негативное отношение нашего персонала ко всякого рода групповой деятельности. Слишком свежа в памяти модель коллективизма, которая в своё время насаждалась широко и бездумно, которая своим формализмом обычно нивелировала запросы и проблемы личности и вызывала в результате крайне отри-
цательное отношение к групповой деятельности как таковой. Вероятно, это наблюдение касается всего нашего общества, где спор отнюдь не рождает истину, а, напротив, способствует озлобленности и взаимообвинениям. Конструктивные моменты в дискуссиях и обсуждениях, к сожалению, отступают перед деструктивными. В результате «положительным» итогом нередко можно считать лишь возможность публично излить свой аффект.
Вторым фактором, нарушающим психологический климат в коллективе, является крайне низкий уровень материальной обеспеченности персонала, из-за чего люди не имеют возможности снять груз переживаний и расслабиться в домашней обстановке, в семье.
Пребывание на природе, походы в театр, музеи также требуют времени и возможностей, а последние у большинства крайне ограничены. Тем не менее нам видится, что решение вопроса — в расширении границ сознания персонала, его кругозора, эстетических потребностей, то есть в расширении духовной сферы личности, что, несомненно, ведет к большей терпимости и взаимопониманию.
Разумеется, научение конструктивному диспуту, терпимости к противоположному мнению и взглядам также необходимы для создания продуктивных взаимоотношений в группе.
В этом плане нам кажется обязательным прежде всего восстановить те принципы, которые в нашем обществе долго подавлялись. Мы имеем в виду доверие как основу системы взаимоотношений. В прежней, советской, модели общества все взаимоотношения в медучреждениях подчинялись единой догме — постоянному контролю над каждым шагом персонала. Мы считаем, что в хосписе акцент должен быть смещен на собственную совесть каждого человека, работающего здесь. Никто не может быть лучшим судьей для нас, чем мы сами. Работа в хосписе фактически подводит к этому принципу, поскольку основана на энтузиазме, который у нас, как известно, благополучия материального не дает. Учитывая, что каждый человек чувствует предел собственных сил, в практике хосписов и должен быть отлажен такой ритм работы, который бы позволил каждому работать в соответствии со своими возможностями.