Вот урок страховщикам - насколько тщательно должны продумываться вопросы, задаваемые страхователю! Неважно, что эти заявления имеют нормативно предписанную типовую форму, - никто не мешает страховщику задать дополнительные вопросы.
В заключение можно сказать, что позиция судов в отношении раскрытия информации о риске достаточно ясна и введение ОСАГО ее не изменило. Страховая организация действительно является профессиональным игроком на рынке и в гораздо большей степени, чем страхователь, знакома с факторами риска, воздействующими на тот или иной объект страхования. Поэтому именно страховым организациям следует тщательнее готовить свои вопросники, которые они направляют страхователю при заключении договора страхования. ОСАГО очень хорошо высветило последствия невнимания к этому вопросу.
Основания для этой позиции судов совершенно понятны. Именно такой представляется логика законодателя исходя из анализа норм абз. 2 п. 1, п. 2, п. 3 ст. 944 ГК РФ.
Мы не стали бы акцентировать внимание читателей на этом как на проблеме, если бы не один момент, который так и остается неясным. Зачем в абз. 1 п. 1 ст. 944 ГК РФ законодатель установил общую обязанность страхователя сообщать страховщику о факторах риска, если в последующих нормах эта обязанность сводится к тому, чтобы правдиво отвечать на письменные вопросы страховщика? Причем даже неверные ответы на вопросы не влекут никаких последствий для страхователя - для их возникновения страхователь должен умышленно солгать страховщику, а наличие умысла должен доказывать страховщик.
Выплата страхователю, который сам возместил вред потерпевшему
Еще одна общестраховая проблема вызвана, по нашему мнению, ошибкой законодателя, императивно установившего выгодоприобретателем потерпевшего в договорах страхования деликтной ответственности (п. 2 ст. 931 ГК РФ).
В результате потерпевший приобретает право требования к страховщику независимо от воли страхователя. Воспользуется он или нет этим правом, зависит только от воли потерпевшего. От него зависит, и возможность страхователя самому потребовать от страховщика выплату. Страхователь вправе сам предъявить страховщику требование о выплате только в том случае, когда потерпевший от этого права откажется (п. 4 ст. 430 ГК РФ). Даже если сам причинивший вред страхователь, уплатит деньги потерпевшему, он не приобретает права на получение страховой выплаты - именно это вытекает из ст. ст. 430, 931 ГК РФ.
Таким образом, налицо явная несправедливость – страхователь покупает себе страховую защиту на случай возможного возникновения ответственности за причинение вреда третьим лицам, а возможность для страхователя реализовать данную защиту целиком и полностью оказывается в руках этих третьих лиц.
Такой подход законодателя вызывает очевидное желание найти какое-то более справедливое решение вопроса. Некоторые авторы пошли по радикальному пути – не признавать договоры страхования деликтной ответственности договорами в пользу третьего лица. Но эта позиция, естественно, была аргументированно раскритикована. И это понятно – из конструкций ст. ст. 931, 932 ГК РФ видно, что законодатель строит договор страхования ответственности по типу договоров в пользу третьего лица.
По иному пути пошел Президиум ВАС РФ. Подчеркнув, что договор страхования деликтной ответственности является разновидностью договоров в пользу третьего лица, он указал, что факт обращения потерпевшего с требованием о возмещении не к страховщику, а к причинившему вред страхователю может свидетельствовать об отказе потерпевшего от своего требования к страховщику, и в этом случае сам страхователь вправе потребовать от страховщика выплату в силу п. 4 ст. 430 ГК РФ.
Некоторые арбитражные суды в тех случаях, когда причинивший вред страхователь сам возмещал вред потерпевшему и потом обращался в суд за выплатой к страховщику, просто взыскивали возмещение в пользу страхователя, особенно не утруждая себя аргументацией. Другие в таких случаях ссылались на нормы о неосновательном обогащении.
Таким образом, все пытались как-то обойти несправедливое правило ст. 931 ГК РФ об императивном назначении потерпевшего выгодоприобретателем.
Естественно, что в ОСАГО эта проблема также возникла, а Закон об ОСАГО, к сожалению, не разрешил ее определенно и недвусмысленно. Из абз. 2 п. 2 ст. 11 Закона об ОСАГО можно сделать вывод о том, что страхователь, возместив причиненный вред, вправе обратиться к страховщику за выплатой, но прямо об этом не сказано ни в указанной норме, ни в других нормах Закона об ОСАГО.
Соответственно и судам опять пришлось "выкручиваться". В решение этой проблемы в отношении ОСАГО включился Верховный Суд РФ. Он указал на необходимость применения в данном случае норм о неосновательном обогащении. Ту же аргументацию со ссылкой на неосновательное обогащение продолжают использовать и арбитражные суды.
Таким образом, мы можем сказать, что проблема выплаты возмещения страхователю, если он, в свою очередь, возместил вред потерпевшему, практически разрешена. Введение ОСАГО заставило заняться этим вопросом один из высших судов, который подтвердил возможность применения в данном случае норм о неосновательном обогащении.
Эта позиция и до введения ОСАГО использовалась судами при страховании ответственности. Видимо, эта позиция и является в данном случае решением вопроса, как в обязательном, так и в добровольном страховании ответственности.
Правовая природа требования потерпевшего к страховщику ответственности
При причинении вреда лицом, застраховавшим свою ответственность, у потерпевшего возникают два требования. Первое - внедоговорное требование из причинения вреда. Его возникновение и осуществление регулируются гл. 59 ГК РФ. Второе - договорное требование, так как потерпевший является выгодоприобретателем в договоре страхования. Возникновение и осуществление этого требования регулируются гл. 48 ГК РФ. Потерпевший вправе сам выбирать, какое из этих требований предъявить – деликтное причинителю вреда или договорное страховщику.
В результате потерпевшие довольно часто обращаются с исками не к страховщику ответственности, а к причинителю вреда. Причинитель вреда в подавляющем большинстве таких случаев заявляет ходатайство о привлечении страховой компании в качестве второго ответчика. Правомерность такого ходатайства, да и правовая природа требования потерпевшего к страховщику и является серьезной теоретической проблемой страхового права.
Действительно, в судах общей юрисдикции рассмотрение в одном процессе двух разных по своей природе требований к двум разным ответчикам невозможно в силу п. 2 ст. 40 ГПК РФ. В арбитражных судах ситуация несколько иная - ст. ст. 46, 130 АПК РФ в принципе не исключают такой возможности. Тем не менее из 22-х найденных решений судов общей юрисдикции суды во всех случаях безоговорочно привлекли страховщика в качестве второго ответчика, а арбитражные суды, напротив, не рассматривают исковые заявления, в которых соединены разные по своей правовой природе требования.
Таким образом, центральным является вопрос о правовой природе двух требований потерпевшего - к страховщику и к причинителю вреда.
Этот вопрос, в свою очередь, упирается в толкование п. 4 ст. 931 ГК РФ. В данной норме установлено, что в случаях обязательного страхования ответственности, а также в иных случаях, установленных законом или договором, потерпевший "вправе предъявить непосредственно страховщику требование о возмещении вреда в пределах страховой суммы".
Возможны два принципиально разных толкования этой нормы. Первое - как ограничение права потерпевшего предъявить договорное требование непосредственно страховщику только случаями обязательного страхования и иными предусмотренными законом или договором. Второе – как предоставление потерпевшему в дополнение к безусловному договорному требованию еще и права предъявить непосредственно страховщику в определенных случаях деликтное требование, хотя страховщик вреда и не причинял.
Главный вопрос, который вызывает первое толкование, - для чего императивно назначать потерпевшего выгодоприобретателем по договору, если тут же резко ограничивать его право требования по этому договору? Какой в этом смысл? Мы, по крайней мере, его не видим. Тем не менее, арбитражные суды систематически используют это толкование при добровольном страховании ответственности, препятствуя потерпевшим обращаться с требованием о выплате непосредственно к страховщику. Эту практику арбитражных судов по добровольному страхованию ответственности можно считать устойчивой, хотя, повторюсь, смысл такого толкования нормы п. 4 ст. 931 ГК РФ неясен.
Смысл второго толкования нормы п. 4 ст. 931 ГК РФ, увеличивающего права потерпевшего и позволяющего ему предъявить непосредственно страховщику деликтный иск, напротив, совершенно ясен и соответствует общей идее ст. 931 ГК РФ - по возможности гарантировать потерпевшему возмещение вреда за счет страхования. Но, как мы видим, суды с этим не считаются.
На первый взгляд введение ОСАГО мало, что может здесь изменить, так как это обязательное страхование и прямое обращение потерпевшего к страховщику предусмотрено как в п. 4 ст. 931 ГК РФ, так и в п. 1 ст. 13 Закона об ОСАГО. Но в действительности как раз ОСАГО и может поставить точку в этом споре, так как при обязательном страховании ответственности в отличие от добровольного нельзя отказать в выплате, ссылаясь на отсутствие права потерпевшего на предъявление иска к страховщику, и вопрос о правовой природе требования потерпевшего выходит на первый план.
Как уже было сказано, толкование требования потерпевшего к страховщику как деликтного сразу резко облегчило бы предъявление в одном деле требования к обоим ответчикам - к причинителю вреда и к страховщику. Но надо сказать, что некоторые арбитражные суды и в отношениях по ОСАГО упорно отказываются привлекать к участию в деле страховщика ОСАГО, мотивируя это разными основаниями для требований к причинителю вреда и к страховщику. То есть в этом отношении отказываются признавать иск потерпевшего к страховщику деликтным.