Разница между регрессом и суброгацией принципиальна. Сущностное отличие заключается в том, что регресс предполагает существование двух обязательств: первое - основное (главное), которое выполняет третье лицо, и второе - возникающее на основе, в связи с исполнением первого, производное (регрессное) обязательство. При суброгации же, в чем и состоит суть перемены лиц в обязательстве, существует одно единственное (оно же первоначальное) обязательство, из которого страхователь, получивший страховое возмещение выбывает, а на его место встает выплативший это возмещение страховщик. И при регрессе, и при суброгации кредитор теряет право требования к должнику. Но при регрессе это происходит потому, что возникает совершенно другое самостоятельное обязательство со своими сторонами, где то обязательство, в котором кредитор был стороной, выступает лишь предпосылкой возникновения нового права. При суброгации кредитор (“первоначальный кредитор”) выбывает из обязательства и на его место становится исполнившее в его пользу лицо, т.е. происходит правопреемство.
Формальное отличие заключается также в том, что в законодательстве предусмотрены разные моменты начала течения срока исковой давности для этих двух разных механизмов. В соответствии с п. 3 ст. 200 ГК РФ, по регрессным обязательствам течение исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства, т.е. с момента, когда собственно регрессное обязательство возникает. А вот перемена лиц в обязательстве в соответствии со ст.201 ГК РФ не влечет изменения срока исковой давности. То есть страховщик должен исчислять этот срок не с момента выплаты страхового возмещения, а с момента, когда лицо, чье право нарушено (получивший впоследствии страховое возмещение страхователь), узнало или должно было узнать о нарушении своего права (п.1 ст.200 ГК РФ). Это день, когда страхователь узнал о страховом случае, в наступлении которого есть ответственное лицо. Такая позиция вряд ли несправедлива по отношению к страховщикам, поскольку они сами узнают о случившемся достаточно быстро. Выполнение обязанности информирования о страховом случае страховщиками отслеживается достаточно четко. Более того, в ст.961 ГК РФ на этот счет имеется специальная санкция. Если говорить о самом сроке исковой давности при суброгации, то необходимо помнить, что в силу нормы п.2 ст.965 ГК РФ перешедшее к страховщику право требования осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем (выгодоприобретателем) и лицом, ответственным за убытки. Поэтому при суброгации не применяется сокращенный двухгодичный срок исковой давности, указанный в ст.966 ГК РФ, рассчитанные на споры, возникающие из действий сторон самих договоров страхования (например, обжалование страхователем необоснованного отказа страховщика в выплате страхового возмещения).
Современная суброгация не была регрессом в условиях прежнего законодательства. Но ситуация действительно изменилась в смысле большего контрастности регулирования суброгации и придания ей в современном законодательстве специфических черт, за счет чего последняя приобрела более определенный статус. Статья 387 ГК РФ, в пятой части которой предусматривается суброгация страховщику прав кредитора к должнику, ответственному за наступление страхового случая, содержится в Главе 24 ГК РФ “Перемена лиц в обязательстве”.
Однако, в общественном мнении, как, впрочем, и в экономической литературе часто встречается неправильное наименование применяемого страховщиками механизма. То, что страховая организация имеет право после произведения выплаты страхового возмещения обратиться за его возвратом, например, к виновнику ДТП, традиционно ассоциируется с понятием «регресс».
Упорядочение правового регулирования перехода названных прав к страховщику повлекло как изменение практической стороны реализации этих прав, так и ряд теоретических вопросов, связанных с отражением общего механизма перемены лиц в обязательстве в таком ее виде, как суброгация.
Первое, что существенно отличает современную практику предъявление суброгационных требований, это необходимость следования правилу, предусмотренному п.3 ст.382 ГК РФ. Буквально оно означает, что до сообщения страховщиком должнику о факте перемены лиц в обязательстве, должник, исполнивший обязательство первоначальному кредитору (страхователю), будет считаться надлежаще исполнившим обязательство лицом. В этом заключается предусмотренный п.3 ст.382 ГК РФ риск нового кредитора (страховщика), поскольку ему будет нужно предъявлять иск к страхователю в связи с его неосновательным обогащением, а это труднее, чем вовремя сообщить должнику о переходе права требования.
В соответствии с п.1 ст.385 ГК РФ должник вправе не исполнять обязательство новому кредитору до представления ему доказательств перехода требования к этому лицу. К таким доказательствам, на наш взгляд, нельзя относить только подтверждение оплаты страхового возмещения. Должник имеет право требовать и доказательства самого факта страхования: текст договора страхования, копию страхового полиса. Это значимо и для того, чтобы установить, что суброгация в пользу страховщика имела действительное основание. Учитывая, что норма ст.965 ГК РФ диспозитивна, сам договор страхования может содержать запрет на суброгацию, а это означает, что у страховщика нет к должнику никаких прав. Кроме того, должник может также проверять обоснованность выплаты и ее размера. Не было ли у страховщика права отказать в выплате по договору. На полную ли сумму было застраховано имущество и т.д. В дополнение к тому, что должник по действующему законодательству в силу указанного выше может проверять и предъявлять претензии к деятельности страховщика, он, в силу ст. 386 ГК РФ, также сохраняет право выдвигать против страховщика те возражения, которые он мог бы выдвинуть в отношении выбывшего из обязательства страхователя.
Помимо этих “технических” вопросов суброгации возникают также и некоторые сложноразрешимые проблемы. Так, судебная практика вывела значимое для практики реализации норм Главы 24 ГК РФ положение о том, что “...согласно параграфу 1 Главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации уступка требования предполагает безусловную замену лица в обязательстве”. Таким образом, судебная практика установила следующее общее правило - передача обязательственного права недопустима без перемены лиц в обязательстве.
Посмотрим, как это правило проявляется в суброгации.
Если полностью следовать этому правилу, то возникают проблемы при применении механизма неполного имущественного страхования. Реализация вышеназванного правила Главы 24 ГК РФ, в частности, означает, что при переходе обязательственного права, каким является суброгация, должна происходить перемена лиц в обязательстве, т.е., в том числе, безусловное выбытие первоначального кредитора (в нашем случае - страхователь), например, из деликтного обязательства без каких-либо остающихся у него правомочий. Безусловность выбытия в нашем случае должна означать потерю всех прав требования к лицу, ответственному за убытки, даже если страховщик, в силу ст. 949 ГК РФ, возместил не весь вред. Ведь нормой ст. 949 ГК РФ предусмотрено, что при неполном имущественном страховании страхователь получает неполное возмещение. Если размер ущерба составляет 10 тыс. рублей, а в соответствии со ст. 949 ГК страхователь получает, например, 3 тыс. рублей, то на оставшиеся 7 тыс. он право теряет, т.к. на его место встает страховщик, полностью сменяя его в обязательстве. При этом, сам страховщик полностью “наказать” причинителя вреда тоже не может, поскольку к нему, в соответствии с п. 1 ст. 965 ГК РФ, переходит право требования только в пределах выплаченной им суммы. Вряд ли договорные взаимоотношения страхователя и страховщика, приведшие к неполному возмещению, должны в данном случае освобождать от ответственности лиц, причинивших убытки. Это “освобождение” может происходить в силу того, что страхователь из обязательства выбыл и уже не имеет законных оснований требовать от лица, ответственного за убытки, разницы между реальным ущербом и полученным страховым возмещением, а страховщик не может требовать больше, чем сам выплатил. Единственная возможность удовлетворить имущественный интерес страхователя – это попытаться, на основании п.1 ст.6 ГК РФ, применить при страховании имущества (ст.930 ГК РФ) статью 1072 ГК РФ, регулирующую вопросы страхования ответственности (ст.931 ГК РФ). Схожесть отношений, требуемая для применения п.1 ст.6 ГК РФ, здесь не только в том, что речь и в том, и в другом случае идет о страховых отношениях, а еще и в том, что в рассматриваемых ситуациях появляется “разница между страховым возмещением и фактическим размером ущерба”. Подобная аналогия закона не бесспорна хотя бы потому, что ее применение будет полностью противоречить вышеназванному правилу Главы 24 ГК РФ.
В этой связи, следует согласиться с О.Ломидзе, что “...анализ действующего законодательства показывает, что в ряде случаев переход права может произойти независимо от соблюдения данного правила (“переход обязательственного права должен быть сопряжен с переменой лиц в обязательстве”), т.е. без перемены лиц в обязательстве”. Автором выделено три таких случая. Это, во-первых, переход прав по закладной. Во-вторых, это универсальное правопреемство. И, в-третьих, исполнение третьим лицом обязательства со вступлением в права кредитора. Это случаи частичного (сингулярного) правопреемства. К ним отнесены: 1) переход к поручителю (залогодателю, не являющемуся должником), исполнившему обязательство должника, прав кредитора по обязательству и 2) переход к третьему лицу, удовлетворившему за свой счет требование кредитора при наличии условий, предусмотренных п.2 ст.313 ГК РФ, прав кредитора по обязательству. Эти случаи, по мнению О. Ломидзе, можно обозначить термином “суброгация”. Действительно, еще В.А. Мусин приводил аналогичные примеры и именовал их “суброгацией”, хотя указывал, что “из всех видов суброгации наибольшее распространение получила страховая и, следовательно, имеет преобладающую практическую значимость”. В работе же О. Ломидзе страховая суброгация, которая именуется таковой именно законом, в качестве примера соответствующего исключения из вышеназванного правила не названа. Хотя, на наш взгляд, все те аргументы, которые выдвинуты, относительны иных случаев суброгации, характерны и страховой суброгации.