Культуротворчество, сотворчество Человека и Природы обращены к материальным, духовным и социальным аспектам взаимоотношений этих субъектов в связи с достижением ими благополучия, здоровья в системе «здоровье человека – здоровье общества – здоровье природы (окружающей среды)». Таким образом, все эти многообразные проявления здоровья требуют от каждого субъекта образования не только личностных усилий, но и проявлений личностных качал в коллективных, общественных усилиях.
Да, «чтобы быть здоровым, нужны собственные усилия, постоянные и значительные. Заменить их нельзя ничем», – подчеркивал, правда, совсем по другому поводу, академик Н.М. Амосов.
Подчеркнем особо: парадигма культуротворчества порождает естественным образом императивы экологического мышления, экологической духовности, валеологической направленности образования, непрерывного образования и образовательной среды как основного комплексного образовательного средства. Мы акцентируем на этом внимание потому, что на протяжении многих лет разрабатываем проблему непрерывного эколого-валеологического образования, рассматривая его в контексте парадигмы культуротворчества. И побуждали нас к этому не только концептуальные культуротворческие посылы, как в настоящей работе, но прежде всего те реальные актуальные проблемы образования, которые и определяют вершину в иерархии образовательных приоритетов в виде эколого-валеологического обоснования и обеспечения его – в широком понимании экологии и валеологии.
Описывая одно из важнейших понятий современной теории образования «непрерывное образование», мы исходим из другого – «образовательная среда». Дело здесь в том, что образовательная среда, как совокупность всех образовательных факторов, воздействующих на обучаемого, позволяет, во-первых, фиксировать многопараметричность образовательного процесса и, во-вторых, определять его непрерывность по совокупности этих параметров.
Сведение непрерывности образования к преемственности программ, как это чаще всего бывает, по существу сводит непрерывность по всей совокупности параметров к непрерывности по каждому из параметров в отдельности.
А это – разные, неэквивалентные вещи.
Обращение к социологическим аспектам образования позволяет рассматривать непрерывность его с позиций более общих – социологических (при этом образование выступает в роли специальной подсистемы от социальной). И все при этом становится на свои места, ибо еще в 1923 году Д. Дьюи [7], рассматривая непрерывность социальных процессов как наиболее важную характеристику социальной жизни, отмечал: «Непрерывность – это процесс последовательной и целостной взаимосвязи адаптации окружающей среды и потребностей живых организмов». В этом определении Д. Дьюи отображен важнейший из аспектов социальной жизни, обращенный непосредственно к тем проблемным реалиям, которые собственно и вызывают необходимость введения адекватного понятия «непрерывность социальных процессов», а в нашем случае – «непрерывность образовательных процессов», или «непрерывное образование». Этим аспектом является реальная дезадаптивная природа большинства социальных процессов. В нашем случае это дезадаптивная природа образования как процесса.
Дезадаптивность образования как нерешенная проблема существует на протяжении многих веков. И при этом она актуализируется из поколения в поколение, формируя в наше время один из приоритетов развития образования.
Парадигма культуротворчества в образовании создает концептуальные предпосылки для конструктивного и эффективного разрешения проблемы дезадаптации образования.
Так формируется гносеологическая цепочка: дезадаптация образования (на разных уровнях его организации) – непрерывность образовательного Универсума (как общее направление эффективного разрешения проблемы дезадаптации) – образовательная среда (как интегрированное средство решения названной проблемы) – эколого-валеологические технологии формирования образовательной среды – частные и специальные вопросы теории и методики образования.
Заключим этот раздел нашей работы некоторыми выводами и обобщениями.
1. Приведенная выше гносеологическая цепочка индуцирует идею глубинности, глубинного подхода к разработке современных образовательных проблем, задач, вопросов.
Как общенаучная идея глубинности восходит, по-видимому, к трудам З. Фрейда; в образовании близко к ней подошел К.Д. Ушинский; затем развило педологическое знание; и наконец, в наше время эту идею разрабатывал классик философской антропологии М. Шелер, создавший концепцию современного образования на основе культуротворчества; Ш. Амонашвили отстаивает в своих публикациях и реализует на практике идею глубинной педагогики (вплоть до разработки самого понятия «глубинная педагогика»); а в ряду самых современных и общих образовательных технологий имеется и такая, которая, будучи названа «глубинная экология», непосредственно восходит к тому пониманию глубинности, которое обуславливается трудами З. Фрейда.
2. В интересах теории и практики образования необходимо разводить понятия «образовательное пространство» и «образовательная среда», ибо, во-первых, каждое из них порождено принципиально различающимися образовательными проблемами, и, во-вторых, они характеризуют совершенно различные сущности образования: образовательная среда соотносится с непрерывностью образования, а образовательное пространство – с эквивалентностью образования.
3. В теории и методике образования нередко еще отождествляются понятия «технология» и «методика» и не акцентируется внимание на том, что методика может быть разной по степени общности рассматриваемых образовательных проблем – общая, частная, специальная.
Только на технологическом уровне обоснования и обеспечения образования можно углубиться в саму сущность образовательного процесса – в управленческие, организационные, дидактические и эколого-валеологические его аспекты.
Нетехнологичность образовательных разработок делает их нежизнеспособными, ущербными. Это относится и к концептуальным проектам, и к учебным планам, программам, дидактическим основам образования.
К сожалению, до сих пор в российском образовании доминирует все-таки не технологический, а методический подход, причем без должной проработки общеметодических, частнометодических и специальнометодических аспектов [16; 17; 18].
4. Необходимо разводить понятия «экологическое образование»,
«валеологическое образование», с одной стороны, и «эколого-валеологическое
обоснование и обеспечение образования», с другой стороны.
Первые два обращены к конкретным образовательным областям «Природа», «Человек», «Общество», «Здоровый образ жизни». Третье понятие рождается в недрах концептуальных основ и современного технологического обеспечения образования как ценности, цели, системы и интегрированного, комплексного содержательно-технологического процесса обучения, воспитания и развития.
Эколого-валеологическая сущность современного образования не находит еще адекватного отображения ни в организации, ни в содержании непрерывного образования.
Да, в России имеются уже педагогические вузы, которые готовят учителей экологии и валеологии, но необходимы организаторы-методисты, или педагоги экологи-ватеологи, которые владеют комплексными средствами, методиками эколого-валеологического обоснования и обеспечения образовательного процесса в отдельном образовательном учреждении. Таких специалистов наши вузы как раз и не готовят. А подготовка учителей валеологии сводится нередко либо к медицинской валеологии, либо к психологической валеологии, в лучшем случае – к педологической валеологии, причем сам термин «валеология» присутствует, чаще всего, в учебных планах и названиях учебных курсов лишь через запятую после медицины, психологии, физиологии.
Педагогическая валеология – комплексное антропо-педагогическое знание, поэтому необходимо готовить для образования именно методистов организаторов, или педагогов экологов-валеологов, способных организовывать педагогические коллективы образовательных учреждений на решение валеологических задач средствами педагогической экологии, разрабатывающей теорию и практику формирования эффективной образовательной среды.
5. Нацеленность педагогических (образовательных) исследований на решение конкретных проблем обучения, воспитания и развития сопряжена с идентификацией понятийного аппарата, который используется разными исследователями. Игнорирование этого безусловного для науки фактора приводит (или может привести) к тому, что одни и те же явления обозначаются разными терминами или одним термином обозначаются различающиеся процессы, явления, объекты. Вряд ли, например, имеет смысл подменять концептуальный принцип современного образования о «субъект-субъектных отношениях в процессе образования» «позицией» субъекта обучения» (да еще не определяя смысла такой «позиции»). Во-первых, потому что субъектность и объектность проявляются именно через отношения; во-вторых, если обучение соотносится с субъектом, то это уже не обучение, а изучение. И при этом обучение – один из трех непременных элементов образования: развития, воспитания и обучения.
Или чем можно оправдать одновременное и одноместное употребление словосочетаний «дифференцированное обучение» и «интегрированное образование», если существует конструктивное понятие «интегро-дифференцированное структурирование образования», отображающее диалектическое единство противоположных аспектов образования.
6. Теория образования, как и философия, обращена к познанию человека, именно поэтому многие классики педагогики, да и современные исследователи, изучают человека прежде всего в образовательных ситуациях и процессах в философском аспекте, рассматривая теорию образования как прикладную философию [5]. Именно это позволяет поднять теорию и практику образования до уровня современной антропологической общности – педагогической антропологии (по К.Д. Ушинскому).