Последствия косовского прецедента в целом - это нарушение всякой управляемости мира, это вспышки конфликтов разного рода по всему земному шару, возникновение предпосылок новой холодной войны. Мы не должны забывать, что от действий мирового сообщества сегодня зависит диалог между цивилизациями завтра.
Анализируя вооруженные столкновения, произошедшие в разных странах в только начавшемся XXI веке, а также, учитывая специфику большинства из них, незащищенность и судьба тысяч людей, не по своей воле оказавшихся внутри таких конфликтов, вызывает глубокую тревогу. В последнее время все чаще проявляет себя терроризм, который в большей степени затрагивает гражданских лиц и основные нормы гуманитарного права.
Международный Комитет Красного Креста безоговорочно осуждает такие преступления и одновременно он настаивает на том, чтобы шаги, предпринимаемые в ответ на подобные деяния, осуществлялись в рамках, установленных международным правом. Когда борьба с терроризмом принимает форму вооруженного конфликта, государства обязаны соблюдать принципы международного гуманитарного права, даже если речь идет об их безопасности. Это значит, что лица, лишенные свободы, не могут содержаться и допрашиваться, таким образом, и с применением таких методов, которые выходят за рамки права.
Для достижение более эффективного применения норм гуманитарного права государствам необходимо проводить более обширную политику по имплементации в национальное законодательство. Данный процесс подразумевает обеспечение их доступа к закону и его понимание, а также необходимость подготовки личного состава и командования вооруженных сил в этой области, что немало важно, так как именно эти люди выступают с оружием и являются законными воюющими сторонами в конфликтах. Это также означает, что против тех, кто нарушает правила, должны применяться соответствующие санкции, включая, уголовные.
Нарушения и различного рода посягательства можно предотвратить, если в первую очередь МГП сможет выполнять свою превентивную роль. В то время как ряд механизмов регламентированы договорами, основная проблема заключается не столько в недостатке структур, сколько в недостатке политической воли.
Практика применения МГП претерпела значительные изменения за последний период, и поводом основных изменений послужила необходимость приведения в соответствие норм и институтов МГП фактическим условиям современных конфликтов. К сожалению, войны, вооруженные конфликты различного характера - это объективная реальность современного этапа развития человечества, которые независимо от своего характера, ставят под угрозу реализацию большинства основных прав и свобод человека, в том числе важнейшее право человека - право на жизнь.
Представляется, что осуществление МГП - это не только и не столько вопрос законодательной деятельности и принятия соответствующих правоприменительных мер. Важно, чтобы нормы этого права были приняты правосознанием возможно большего числа людей. Таким образом, недостаточно предписать соблюдение определенных правил поведения в ходе вооруженного конфликта. Необходимо включить их в неформальную культуру права, проследить за соответствием правовых норм основополагающим представлениям конкретного народа о должном и нравственном, обеспечить добровольное признание, уважение и доверие к этим нормам.
Вооруженное вторжение США в Ирак в 2003г. стало серьезным испытанием для общепризнанных правовых устоев системы международной безопасности: угроза силой и ее реальное применение перестали рассматриваться как "крайние меры", требующие соответствующего многостороннего политического решения и международно-правового обоснования. Новый доктринальный тезис США касательно права осуществлять "односторонними действиями вторжения в другие страны и низвержения их правительств", права на предвосхищающий - превентивный - удар является новым вызовом современному международному праву и мировой правоприменительной практике13. В данном контексте особую актуальность приобретает необходимость устранения противоречий в понимании права на самооборону согл. ст.51 Устава ООН. Определенная двусмысленность существует: принятое узкое толкование ст.51 Устава ООН исключает всякую самооборону, не предпринятую как ответ на вооруженное нападение; расширительное толкование допускает осуществление самообороны в случае нависшей, т.е. очевидной угрозы. При этом следует отметить, что расширительное толкование данной статьи носит сугубо политический, а не правовой характер и находит свое выражение именно в национальных доктринальных установках. События 11 сентября и последующая военная операция США в Ираке не способствовали установлению единообразного понимания степени неотвратимости угрозы, принципов необходимости и пропорциональности самообороны. В правилах и руководящих принципах применения силы, предлагаемых Группой высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам, зафиксировано, что ст.51 Устава ООН не должна быть ни переработана, ни по новому истолкована с целью расширить ее давно сложившуюся сферу охвата (с тем, чтобы превентивные меры можно было применять в отношении угроз, не носящих непосредственного характера) или ограничить ее (с тем, чтобы можно было ее применить лишь в отношении совершенных нападений).
Необходимо окончательно договориться о более полном, консенсусном определении агрессии. Главное при этом, с учетом развития иракской операции, дать юридически более четкое, общеприемлемое разграничение права применения силы и тех действий, которые могут квалифицироваться как агрессия. Решение вопроса во многом осложняется позицией США против определения агрессии согл. резолюции ГА ООН 3314 (1974г).
США и союзники наряду с "банальными" причинами объявления войны полностью проигнорировали юридическое измерение в международных отношения. В решении о нападении на Ирак подтвердилась, как считают, линия США на "возврат" к доктрине В. Вильсона: "мир строится не через международные отношения, а через внутреннюю трансформацию в той или иной стране".
Подходы США к разрешению ситуации в Ираке противоречат положениям Устава ООН и нормам jus cogens. Причинами противоречий называется "неэффективность" ООН, ее "неспособность" адекватно реагировать в "стрессовых" ситуациях, а также негативная реакция на усиление роли США. Реализация права jus gladii, как показала иракская война, оказалась неприемлемой для партнеров США по антитеррористической коалиции. Операция США в Ираке не стала прецедентом неуважения важнейшего международного принципа - неприменения силы, если рассматривать политику США manu militar, начиная с Гренады и Судана и кончая Панамой и Косово. В Косово была изобретена формула ‘illegal but legitimate’ - "незаконное, но узаконенное", призванная оправдать операцию НАТО. Вместе с тем было признано, что необходимость операции обосновывалась несоответствующими действительности масштабами убийств албанцев сербскими войсками и полувоенными формированиями. Несмотря на то, что НАТО определяла данную операцию как исключение из правил, не ставящее целью создать новое международное право, данные утверждения не помешали сторонникам войны с Ираком использовать этот прецедент для военного вторжения в Ирак и свержения режима С. Хусейна. Резолюции СБ ООН 1472 (20 марта 2003г) и 1546 (8 июня 2004г) не означают легитимации военной акции участников коалиции, которая квалифицируется как оккупационные силы.
Подавляющее большинство международных юристов квалифицировали военную операцию в Ираке как незаконную, противоречащую договорным обязательствам США, являющуюся нарушением внутренних законов США и международного права. По квалификации французских ученых данная операция явилась попыткой восстановить архаические институты, отделявшие от развитых цивилизованных отсталые варварские нации, к которым неприменимы нормы международного права. Правовые оценки российских ученых сводятся к тому, что применение силы США не санкционировано СБ ООН, является акцией противоправной, противоречащей Уставу ООН и может рассматриваться как агрессия. Совет Безопасности ООН, т.к два его постоянных члена являются нападающими сторонами, лишен возможности принять резолюцию по данному вопросу.
Противоречия в правовых и политических оценках позиций государств - членов ООН в ходе иракского кризиса дали основания считать, что уже в ближайшее время речь может пойти о возникновении "нового международного права". Оно, в частности, позволит использовать право применения силы, включая превентивные, упреждающие военные санкции, предоставит "полномочия" на ведение превентивных войн против "стран-изгоев". Это положит конец основополагающему принципу международного права - запрещения применения или угрозы силой. Необходимо не допустить принятия в качестве действующего принципа самообороны на правоведения превентивной войны, нападение на Ирак должно рассматриваться как нарушение международного права. Содержание новой "национальной стратегии безопасности" США может пониматься как их исключительное право на проведение "превентивных акций".
В целях оптимизации права государства на применение вооружённых сил для самообороны от актов международного терроризма необходимо указать "пресечение международной террористической деятельности" как одну из целей создания ООН, посредством внесения поправок в ч.1 ст.1 Устава ООН, и принять Всемирную конвенцию в рамках ООН "О противодействии международной террористической деятельности", которая должна установить единообразное понимание терроризма и ответственности за осуществление международной террористической деятельности.