Жалкий Аристотель, показавший им диалектику! Он показал им искусство строить, чтобы затем разрушать, искусство двусмысленных речей и необдуманных аргументов... которое отвергает все и ни к чему не относится15.
Короче, Тертуллиан осуждает любые умозрительные построения. Например, рассуждения о том, какие деяния Бог может совершить в Своем всемогуществе, - пустая трата времени и опасное занятие. Нам надо размышлять не о том, что Бог мог бы совершить, а о том, что Он фактически сделал. Именно этому учит церковь. Именно это мы находим в Писании. Все остальное - праздное и опасное любопытство.
Но это отнюдь не означает, что в спорах с оппонентами Тертуллиан не пользуется логикой. Его логика часто безупречна и неотразима, как, например, в "Опровержении". Но сила его аргументации заключается не столько в логике, сколько в риторике, нередко исполненной сарказма. В частности, обращаясь к Маркиону, он пишет, что Бог церкви сотворил весь мир со всеми его чудесами, тогда как бог Маркион не создал ни единого растения. Затем он спрашивает, что делал бог Маркиона до своего недавнего откровения? Неужели божественная любовь, о которой заявляет Маркион, проявилась лишь в последнюю минуту? Таким образом, благодаря редкому сочетанию в его работах язвительной иронии и безупречной логики Тертуллиан стал бичом для еретиков и защитником ортодоксального христианства.
Но вот, примерно в 207 году, этот стойкий противник ереси, этот неутомимый защитник авторитета церкви вступил в ряды монтанистов. Причины этого шага Тертуллиана остаются одной из многих загадок истории церкви, ибо в его собственных сочинениях и в других документах той эпохи очень мало прямых указаний на мотивы этого его шага. На вопрос, почему Тертуллиан стал монтанистом, нет однозначного ответа. Вместе с тем можно обратить внимание на близость характера и богословия Тертуллиана к монтанизму.
Монтанизм получил название по имени основателя движения Монтана, который до своего обращения в христианство в 155 году был языческим жрецом. Позднее он начал пророчествовать, заявляя, что в него вселился Святой Дух. Вслед за ним пророчествовать стали две женщины - Прискилла и Максимилла. Само по себе это не было чем-то новым: в то время, во-всяком случае - в некоторых церквах, женщинам разрешалось пророчествовать. Новым и внушавшим серьезные опасения стало то, что Монтан и его последователи заявляли, что их движение - начало новой эпохи. Первая новая эпоха началась с Иисуса Христа, а теперь с излиянием Духа начинается вторая. Новая эпоха предъявляет более строгие нравственные требования, как в свое время Нагорная проповедь требовала большего по сравнению с законом Ветхого Завета.
Церковь выступила против проповеди монтанистов, но не в ответ на их пророчества, а против утверждения, что с ними начинается последняя эпоха истории. Согласно Новому Завету, последние дни начались с пришествием и воскресением Иисуса и с излиянием Святого Духа в день Пятидесятницы. С годами забывалось, что последние дни уже наступили, и в XX веке многий считают это утверждение странным. Но во II веке церковь твердо верила, что последние дни уже начались с Иисусом Христом. Поэтому монтанисты, проповедовавшие, что конец начинается сейчас с излиянием Духа на Монтана и его последователей, принижали значение новозаветных событий и превращали Благую Весть лишь в дополнительный этап истории спасения. С такой постановкой вопроса монтанистами церковь согласиться не могла.
Тертуллиана, по-видимому, привлек ригоризм монтанистов. В силу своего юридического склада ума он стремился к совершенному порядку, когда все делается как надо. Но в церкви, несмотря на все ее усилия следовать Божьей воле, было слишком много недостатков, которые в миросозерцание Тертуллиана не укладывались. Единственное возможное объяснение сохранения среди христиан греха виделось в том, что церковь - переходный этап, который сменится новой эпохой Духа. Естественно, таким мечтам не суждено было сбыться, и, как пишут некоторые авторы того времени, к концу жизни Тертуллиан во многом разочаровался в монтанизме и создал свою группу, членов которой эти авторы называют "тертуллианидами".
Даже став монтанистом, Тертуллиан продолжал борьбу против богословских заблуждений. Его самая, пожалуй, значительная работа этого периода - краткий трактат "Против Праксея", в котором он выработал формулировки, сыгравшие важную роль в последующих христологических дискуссиях и дебатах о Троице.
О Праксее известно очень мало, почти что ничего. Высказывается мнение, что такого человека вообще не было и что Праксей - не кто иной, как Калликст, римский епископ, которого Тертуллиан предпочел критиковать, дав ему вымышленное имя. Кем бы Праксей ни был, ясно, что он занимал влиятельное положение в римской церкви и что проповедовавшийся им там взгляд на взаимоотношения между Отцом, Сыном и Святым Духом Тертуллиан считал недопустимым. По взглядам Праксея, Отец, Сын и Святой дух - просто-напросто три формы, в которых предстает Бог, то есть Бог бывает иногда Отцом, иногда Сыном, а иногда Святым Духом, во всяком случае - такой вывод можно сделать из трактата Тертуллиана. Это то, что называют "патрипассианством" (учением о страданиях Отца) или "модализмом" (учением, что лица Троицы - лишь разные "формы" выражения Бога).
Поскольку Праксей боролся также с монтанистским влиянием в Риме, Тертуллиан начинает трактат с присущей ему язвительностью: "Праксей служит в Риме дьяволу двояким образом: изгоняет пророчество и распространяет ересь, удаляет Духа и распинает Отца"16.
Затем Тертуллиан объясняет, как следует понимать Троицу. Он предлагает формулу: "Одна сущность и три лица". С другой стороны, обсуждая вопрос о том, как Иисус может быть одновременно человеком и Богом, он говорит об "одном лице" и двух "сущностях", или "природах", - божественной и человеческой. Значение терминов "лицо" и "сущность" он объясняет в основном с юридической точки зрения. Позднее богословы будут рассматривать эти понятия в метафизических категориях. Как бы там ни было, выработанные Тертуллианом формулировки в вопросах, касающихся Троицы и христологии, в конечном счете станут критерием ортодоксальности.
По всем этим причинам Тертуллиан считается уникальной личностью в истории христианства. Страстный защитник ортодоксальности и противник всякой ереси в конце концов примкнул к движению, которое церковь рассматривала как еретическое. Но даже тогда он продолжал разрабатывать богословские тезисы, которые в дальнейшем окажут большое влияние на развитие ортодоксального богословия. Более того, он стал первым христианским богословом, писавшим на латыни, то есть на языке западной части империи, и поэтому его можно считать основателем западного богословия.
Ориген был самым выдающимся учеником Климента, и рассказом о нем мы заканчиваем обзор деятельности четырех христианских учителей. В отличие от Климента, Ориген вырос в христианской семье. Его отец принял' мученическую смерть во время гонений при Септимии Севере - тех самых, из-за которых из города бежал Климент. Ориген, в то время - юноша, тоже жаждал стать мучеником. Но мать спрятала его одежду, и он не смог выйти из дома, где написал письмо, адресованное находившемуся в заточении отцу.
Вскоре после этого, когда Ориген был еще совсем молод, епископ Александрии Димитрий дал ему поручение готовить катехуменов, то есть кандидатов к крещению. Это было серьезное поручение, но юный Ориген выказал необычайные способности и вскоре получил большую известность. Отдав несколько лет обучению катехуменов, он доверил эти обязанности своим лучшим ученикам, а сам полностью посвятил себя руководству христианской философской школой, мало чем отличавшейся от классических философских школ. В ней он учил не только христиан, приходивших к нему из самых дальних уголков, но и просвещенных язычников, которых влекла его известность, в том числе - префекта и мать императора Аравии.
По ряду причин, не в последнюю очередь - из-за зависти, между епископом Димитрием и Оригеном возник конфликт. В результате Ориген был вынужден покинуть родной город и поселиться в Кесарии, где он продолжал писать и учить еще двадцать лет.
В конце концов во время гонений при Деции (речь о которых пойдет в следующей главе) Оригену предоставилась возможность явить силу своей веры. В силу характера этих гонений Оригена не казнили, но подвергли таким пыткам, что он умер вскоре после освобождения. Он умер в Тире в возрасте примерно семидесяти лет.
Ориген внес огромный литературный вклад в христианское богословие. Поскольку между разными переводами Писания существовали несогласованности и различия, он создал "Гекзаплу". Это было издание Ветхого Завета, состоявшее из шести колонок: древнееврейского текста, греческой транслитерации древнееврейского текста (чтобы читатель, не знавший этого древнего языка, мог получить представление хотя бы о том, как это звучало) и четырех различных греческих переводов. Тексты сопровождались целой системой условных знаков, указывавших на варианты, пропуски и вставки. Помимо этого большого труда Ориген написал комментарии ко многим книгам Библии, уже упоминавшуюся апологию "Против Цельса" и большое сочинение, посвященное систематическому богословию, Deprincipiis ("О началах"). Часть этого обширного литературного наследия он составил под диктовку, говорят даже, что он мог одновременно диктовать семь разных книг семи секретарям.
По своему духу богословие Оригена приближалось к воззрениям его учителя Климента. В основе своей это были распространенные тогда в Александрии попытки связать христианскую веру с философией, то есть неоплатонизм. Но, сознавая опасность отхода от христианского учения и приближения к учению философов, Ориген заявлял, что "нельзя принимать за истину ничего, что расходится с апостольским и церковным преданием". Это предание включает в себя прежде всего догмат о единственном Боге, Творце и Владыке мира, поэтому следует решительно отвергать все спекуляции гностиков относительно происхождения мира. Во-вторых, апостолы учили, что Иисус Христос - единородный Сын Божий, существовавший до всякого творения, и что при воплощении Он, приняв человеческую природу, сохранил и природу божественную. Что касается Святого Духа, Ориген заявлял, что тут апостольское предание не дает полной ясности за исключением того, что Духу принадлежит не меньшая слава, чем Отцу и Сыну. Наконец, апостолы учили, что в будущем душа получит награду или наказание, соответственно ее жизни в мире, и что произойдет воскресение тела, которое восстанет нетленным.