Хусто л. Гонсалес (стр. 28 из 93)

Другие придерживались противоположной точки зрения. По их мнению, тот факт, что императоры объявляют себя христианами и в результате люди толпами приходят в церковь, свидетельствует не о благословении, а о великом отступничестве. Некоторые из тех, кто смотрел на вещи в таком свете, но не хотел порывать с церковью, уходили в пустыню, где они вели аскетический образ жизни и предавались размышлениям. Поскольку мученичество стало невозможным, эти люди полагали, что истинные последователи Христа должны продолжать готовиться если не к мученической смерти, то к монашеской жизни. Поэтому в IV веке наблюдался массовый исход искренних христиан в пустыни Египта и Сирии. Это раннее монашеское движение мы рассмотрим в главе 15.

Неприятие нового положения дел выражалось и в другой точке зрения, согласно которой лучше всего было просто порвать связи с основной церковью, ставшей имперской, и считать ее греховной и отступнической. К рассмотрению таких взглядов мы обратимся в главе 16.

Среди тех, кто не ушел в пустыню и не стал раскольником, а остался в церкви, отмечался настоящий всплеск духовной жизни и работы мысли. Как в любой поворотный период, многие предлагали теории и учения, которые не могли быть приняты церковью. Самым значительным из таких движений было арианство, вызвавшее жаркую полемику по вопросу о Троице. В главе 17 мы рассмотрим, как развивалась эта полемика до 361 года, когда императором стал Юлиан.

Правление Юлиана ознаменовало высшую точку реакции язычников на обращение Константина. Глава 18 будет посвящена его правлению и рассмотрению попыток придать язычеству новые силы.

Но большая часть христиан не выражала по этому поводу ни крайнего восторга, ни безусловного неприятия. Большинство руководителей церкви считали, что новые условия не только открывают благоприятные возможности, но и таят серьезные опасности. Поэтому, заявляя о верности императору, что, впрочем, большинство христиан делало всегда, они подчеркивали, что в конечном счете их верность принадлежит только Богу. Такой была позиция "отцов" церкви (не совсем точное определение, так как среди них были и "матери"). И опасности, и благоприятные возможности были велики, поэтому перед ними стояла трудная задача. Возможно, они не всегда принимали верные решения и занимали правильную позицию, но так или иначе то была эпоха гигантов, придавших очертания церкви на много веков вперед.

Но прежде чем заняться рассмотрением разного рода ответных действий, вызванных обращением Константина, нам придется сделать паузу, чтобы рассмотреть, как его обращение сказалось на проведении богослужений, которые для большинства христиан, скорее всего, были главными свидетельствами перемен.

До времен Константина христианское богослужение было относительно простым обрядом. Поначалу христиане собирались в частных домах. Затем они стали собираться на кладбищах,таких как римские катакомбы. К III веку появились помещения, специально предназначенные для проведения богослужений. Самую старую церковь, относящуюся примерно к 250 году, археологи нашли в Дура-Европосе. Она представляла собой небольшую комнату, украшенную очень простыми фресками.

После же обращения Константина на христианских богослужениях появился отпечаток имперского величия. Фимиам, использовавшийся как знак уважения к императору, начал применяться и в христианских церквах. Священники, совершавшие до того времени богослужение в обычной одежде, теперь облачались в роскошные одеяния. Некоторые обрядовые действия, которые обычно совершались перед императором, стали частью христианского богослужения. Вошло в обычай начинать службу с шествия. Появились хоры, в значительной мере - для сопровождения этих шествий. В конечном счете прихожане стали играть менее активную роль.

Уже во II веке появился обычай отмечать день смерти мучеников, собираясь у мест их погребения. Теперь же во многих таких местах были построены церкви. В конце концов многие пришли к выводу, что богослужение имеет особенную ценность, если проводится в одном из тех святых мест, где есть останки мучеников. В результате начали выкапывать тела мучеников и помещать их - или отдельные их части - под алтарями многих строившихся церквей. Другие утверждали, что получили откровение от неизвестных или забытых мучеников. Кое-кто заявлял даже, что получил видение, показавшее, где погребен тот или иной мученик, - именно так обстояло Дело с Амвросием и с предполагаемыми останками святых Гервасия и Протасия. В конце концов в церкви распространилось убеждение, что останки святых и реликвии новозаветных времен обладают чудодейственной силой. Особый вклад в развитие таких настроений внесла императрица Елена, мать Константина, нашедшая в ходе паломничества на Святую землю то, что она сочла крестом Христа. Вскоре было объявлено, что крест обладает чудодейственной силой, и кусочки дерева - якобы от этого креста - разошлись по всей империи.

Ко всему этому многие руководители церкви относились неодобрительно и пытались предотвратить развитие суеверных представлений. Поэтому в своей проповеди они обычно говорили, что хороший христианин не обязательно должен идти в Святую землю и что почитание мучеников не надо делать самоцелью. Но их проповедь часто не достигала цели, так как людей в церковь приходило так много, что не оставалось времени для подготовки их к крещению и тем более для водительства их в христианской жизни после крещения.

Церкви, построенные при Константине и его преемниках, никоим образом не походили на простую церковь в Дура-Европосе. Константин приказал построить в Константинополе церковь Святой Ирины, то есть святого мира. Его мать Елена построила на Святой земле церковь Рождества и еще одну - на Елеонской горе. Подобные церкви строились во всех крупных городах империи, иногда по прямому распоряжению императора, а иногда просто по примеру новой столицы. Такая политика продолжалась и при преемниках Константина, большинство из которых стремились увековечить свою память строительством больших церквей. Хотя большинство церквей, построенных при Константине и его ближайших преемниках, не сохранились, есть достаточно указаний на их общий замысел, проявившийся в церквах, построенных позже и стоящих до сих пор.

В некоторых церквах алтарь находился в центре, а внутреннее пространство имело многоугольную или почти круглую форму. Но строители большинства церквей придерживались классической прямоугольной планировки "базилики". Этим древним словом называли большие общественные (или иногда частные) здания, основная часть которых представляла собой зал, разделенный на нефы двумя или несколькими продольными рядами колонн. Именно эта планировка служила в основном моделью для строительства церквей в первые века после обращения Константина, поэтому такие церкви получили название базилик.

Христианские базилики состояли обычно из трех основных частей: атриума, нефов и алтарной части. Атриум представлял собой прямоугольное окруженное стенами помещение у входа. В центре атриума находился фонтан, где верующие могли совершить ритуальное омовение, прежде чем войти в основную часть здания. Притвор, расположенный между атриумом и собственно базиликой, назывался нартексом и имел одну или несколько дверей, ведущих в нефы.

Нефы были самой просторной частью базилики. В центре находился главный неф, отделенный от боковых рядами колонн. В главном нефе потолок обычно располагался выше, чем в остальной части здания, и над двумя рядами колонн, отделявших его от других нефов, возвышались стены с окнами, через которые проходил свет. Боковые нефы были ниже и обычно уже. Поскольку, как правило, имелось два или четыре ряда колонн, в одних базиликах было три нефа, и в других - пять (хотя строились и базилики с девятью нефами, обычно их число не превышало пяти).

Типичный план христианских церквей при Константине, с рядами колонн, образующими несколько нефов (в данном случае пять). Обратите внимание также на апсиду и атриум.

В конце главного нефа возле алтарной части располагалось место для хора, чаще всего огражденное. С двух сторон от него стояли две кафедры, с которых читалось и комментировалось Писание и на которые входил регент хора во время пения псалмов.

Алтарная часть располагалась в конце нефа и возвышалась над ним. Она была перпендикулярна нефу и немного превышала ширину основной части базилики, что придавало общей планировке форму креста или буквы Т. Ближе к середине алтарной части находился собственно алтарь, на который помещались Святые Дары для причастия.

Задняя стена алтарной части напротив главного нефа была полукруглой, образуя апсиду - вогнутую нишу за алтарем. У стены апсиды стояли скамьи для служителей. Если церковь была епископской, среди этих скамей помещалось кресло для епископа, или "кафедра", от которой образовалось слово "кафедральный". В некоторых случаях епископ читал проповедь, сидя на кафедре.

Внутреннее помещение базилики богато украшалось полированным мрамором, светильниками и гобеленами. Но наиболее характерной формой христианского искусства в тот период (и долгое время спустя в Восточной церкви) была мозаика. Стены покрывались картинами, составленными из очень маленьких цветных кусочков камня, стекла или фарфора. На мозаиках обычно изображались сцены на библейские темы или на темы, связанные с христианским преданием. Иногда изображался человек, оплативший строительство базилики, в этих случаях он часто был показан передающим в дар небольшую копию базилики. Естественно, главной стеной была стена апсиды. Она обычно украшалась большим мозаичным панно с изображением либо Девы Марии с Младенцем на коленях, либо Христа, сидящего во славе как Верховный Властелин мироздания. Такое изображение Христа как Пантократора, то есть Верховного Правителя, отражало влияние изменившейся политической обстановки на христианское искусство - сидящий на престоле Христос очень напоминал римского императора.