Римские власти ответили применением силы. Начались гонения, попытки убедить раскольников, кровавые побоища, на помощь была брошена армия. Но все было напрасно. Циркумцеллионы выражали глубокое недовольство масс, и подавить это движение империи никак не удавалось. Как мы увидим ниже, вскоре на эти земли вторглись вандалы, положившие конец римскому правлению. Но выступления продолжались и при вандалах. В VI веке эти территории были захвачены Восточной Римской империей со столицей в Константинополе. Циркумцеллионы же оставались и тогда. И только в VII веке после мусульманских завоеваний донатисты и циркум-целлионы исчезли.
В заключение отметим, что донатизм (и особенно его наиболее радикальное ответвление - Циркумцеллионы) был одним из ответов на новые условия, сложившиеся после обращения Константина. В то время как одни христиане приняли новый порядок с распростертыми объятиями, а другие уходили в пустыню, донатисты просто-напросто порвали с церковью, ставшей союзницей империи. Поднятые ими важные богословские вопросы, связанные с природой церкви и действенностью совершаемых обрядов, побудили других христиан, в частности святого Августина, заняться более детальным их рассмотрением.
...И [веруем] в единого Господа Иисуса Христа, Сына Божьего, Единородного Отцу, в Бога от Бога, в свет от света, в Бога истинного от Бога истинного, врожденного, не сотворенного, единосущного Отцу...
НИКЕЙСКИЙ СИМВОЛ ВЕРЫ
Богословские споры велись в христианстве с самого начала. Во времена Павла животрепещущим вопросом были взаимоотношения между обращенными иудеями и язычниками. Затем разгорелась полемика, связанная с теориями гностиков. В III веке, когда епископом Карфагенским был Киприан, главной темой обсуждения стал вопрос о восстановлении малодушных. Все эти споры имели определенное значение и часто бывали жаркими. Но в те ранние века победу в таких спорах одерживал только тот, чьи доводы звучали убедительнее или чья жизнь была образцом праведности. Гражданские власти не обращали особого внимания на богословскую полемику в церкви, поэтому противоборствующие стороны не пытались взывать к ним, чтобы положить конец спорам за недостатком богословской аргументации.
После обращения Константина обстановка изменилась. Теперь появилась возможность для разрешения богословских споров обращаться к государственным властям. Империя была крайне заинтересована в сохранении единства церкви, которая, как надеялся Константин, должна была стать "связующим началом империи". Вследствие этого государство вскоре начало использовать свои властные структуры для сохранения богословского единства среди христиан. Зачастую подавленное таким образом инакомыслие действительно могло представлять собой угрозу для правильного понимания христианского послания. Однако, не будь вмешательства имперских властей, возникавшие вопросы, вероятно, вполне можно было решать, как в прежние времена, - в долгих спорах, в результате которых приходили к согласию. Но появились иерархи, которым претили долгие, не дававшие определенности дебаты и которые при поддержке имперской власти сами принимали решение, кто прав, а кто нет. В результате многие инакомыслящие, чтобы убедить оппонентов в правильности своих взглядов, стали обращаться не к церкви, а к императорам. В конечном счете богословские споры обернулись политическими интригами.
Яркий пример этого - полемика по поводу арианской ереси, начавшаяся как местный конфликт между епископом и священником и разросшаяся до таких пределов, что вынужден был вмешаться Константин, - в итоге все вылилось в политические махинации, в ходе которых противоборствующие стороны старались уничтожить друг друга. На первый взгляд эта история не очень поучительна. Но при более пристальном рассмотрении удивление вызывает не то, что богословский спор перерос в политические интриги, а то, что в такой сложной обстановке у церкви достало силы и мудрости отвергнуть взгляды, угрожавшие самой сути христианского послания.
Своими корнями арианская ересь уходит в богословские споры, которые велись еще до времен Константина. По сути полемика касалась понимания христианами природы Бога в свете работ Иустина, Климента Александрийского, Оригена и других. Когда ранние христиане проповедовали свою веру в разных концах империи, их считали невежественными безбожниками, поскольку у них не было видимых богов. В ответ на это некоторые образованные христиане начали ссылаться на авторитет общепризнанных мудрецов античного мира, то есть на философов. Мудрейшие из языческих философов учили, что над всем мирозданием владычествует высшее существо, а некоторые из них даже заявляли, что языческие боги - порождение человеческого разума. Ссылаясь на такие уважаемые авторитеты, эти христиане заявляли, что они тоже верят в высшее существо, о котором писали философы, и что именно в нем они видят Бога. Аргумент выглядел весьма убедительным, и он, несомненно, способствовал распространению христианства среди ученых и образованных людей.
Но здесь же таилась и определенная опасность. Осознав связь между своей верой и философскими доктринами, христиане вполне могли прийти к убеждению, что о Боге лучше говорят не пророки и библейские авторы, а Платон, Плотин и другие философы. Поскольку эти философы считали совершенное существо неизменным, бесстрастным и непреложным, многие христиане считали, что это и есть Бог Писания.
Для того чтобы Бог Библии отождествлялся с неизменным и бесстрастным существом классической философии, использовались два средства: аллегорическое истолкование библейских рассказов и учение о Логосе. Применять аллегорическое истолкование было несложно. Когда в Писании говорится что-либо "недостойное" о Боге - то есть недостойное совершенства Высшего Существа, - эти слова нельзя воспринимать буквально. Например, читая в Библии, что Бог ходил по саду или что-то говорил, надо помнить, что Высшее и Неизменное Существо не ходит и не говорит. В духовном плане такое толкование многих устраивало. Но эмоционально оно не приносило удовлетворения, ибо церковная жизнь основывалась на вере в возможность прямого общения с личным Богом, а Высшее Существо философов было безликим.
Другим способом сблизить философское понятие о Высшем Существе и свидетельство Писания было учение о Логосе, разработанное Иустином, Климентом, Оригеном и другими. В соответствии с этой точкой зрения, наряду с Высшим Существом, неизменным и беспристрастным "Отцом", есть также Логос, Слово или Разум Божий, личностное существо, способное устанавливать прямые связи с миром и людьми. По представлениям Иустина, когда в Библии говорится, что Бог что-то сказал Моисею, это означает, что к нему обратился Логос Бога.
Благодаря влиянию Оригена и его учеников такие взгляды получили широкое распространение в Восточной церкви, то есть там, где говорили на греческом, а не на латинском языке. Многие полагали, что между неизменным Богом и изменчивым миром стоит Слово, или Логос Бога. Таким был контекст полемики, связанной с арианством.
Начались эти споры в Александрии, когда на Востоке еще правил Лици-ний, а на Западе - Константин. У епископа Александрии Александра возникли разногласия с Арием, который был одним из наиболее авторитетных и уважаемых пресвитеров города. Дискуссии велись по многим темам, но центральное место среди них занимал вопрос о том, было ли Слово Бога столь же вечным, как и Сам Бог. Суть спора достаточно ясно выражена в словах "было время, когда Его не было", ставших девизом ариан. Александр отстаивал, что Слово, как и Отец, существует вечно, а Арий утверждал, что Слово не вечно. Вопрос может показаться слишком отвлеченным, но в конечном счете речь шла о Божественности Слова. Арий утверждал, что, строго говоря, Слово - это не Бог, а первое среди всех творений. При том что существования Слова до воплощения Арий не отрицал, и вообще предсуществование Слова признавали все. По Арию, Слово было сотворено Богом прежде всего остального. Александр же отстаивал Божественность Слова, Которое, следовательно, не может быть сотворенным и, как и Отец, существует вечно. Иными словами, если бы их попросили провести черту между Богом и творением, у Ария Слово расположилось бы на одной стороне с творением, а Александр отделил бы творение от Отца и вечного Слова.
В поддержку своей позиции каждая из сторон приводила тексты из Библии и логические аргументы, доказывающие несостоятельность точки зрения оппонента. Арий, например, утверждал, что Александр по сути отрицает христианский монотеизм, ибо, по мнению епископа Александрийского, есть два Божественных Существа и, следовательно, два Бога. Александр же на это отвечал, что позиция Ария означает отвержение Божественности Слова и тем самым Божественности Иисуса. Церковь с самого начала поклонялась Иисусу Христу, и принятие точки зрения Ария вынудило бы ее либо отказаться от этого поклонения, либо признать, что она поклоняется сотворенному существу. Оба варианта неприемлемы, утверждал Александр, что доказывает неправоту Ария.
Конфликт между ними получил широкую огласку, когда Александр, заявив о своих полномочиях и о своей ответственности епископа, осудил учение Ария и отстранил его от всех должностей в церкви Александрии. Арий не признал этого решения и обратился к жителям Александрии и к видным епископам в восточной части империи, с которыми он учился в Антиохии. Вскоре в Александрии начались народные выступления - люди ходили по улицам, выкрикивая богословские лозунги Ария. Епископы же, к которым обратился Арий, написали письма, в которых заявляли, что низложенный пресвитер прав и что именно Александр проповедует лжеучение. Таким образом, местные разногласия в Александрии начали угрожать единству всей Восточной церкви.