1) устранить диакритические знаки, отдельные от букв;
2) стремиться к максимальному использованию наличных в типографиях латинских знаков;
3) максимально использовать буквы нового тюркского алфавита.
Эти 3 проекта отличались только в отображении букв: ы ь я ю ё[40]. В первом варианте алфавит состоял из 30 букв, а во втором и третьем – из 29 (за счёт двойного использования j). Буква щ изображалась посредством сочетания sc: jesco (ещё), scot (счёт), vesci (вещи). Сохранялся принцип русской кириллицы, по которому мягкость согласных перед гласными отображается с помощью особых букв гласных (я, ю, ё), а в других случаях – с помощью дополнительной буквы ь. В первом варианте мягкому знаку соответствовала специальная буква í, а во втором и третьем – для ь и й использовалась одна и та же буква j[41]. Как заметил еще в XVII веке славянский ученый Юрий Крижанич, наличие двух последних букв в кириллице избыточно, поскольку они всегда встречаются в разных позициях: ь после согласных, й после гласных. Эту избыточность можно было устранить. А там, где я, ю, ё (а также е) передают два звука (в начале слова или после гласных), их предлагалось писать двумя буквами: ель – jelj[42].
С лингвистической точки зрения все проекты нового русского алфавита были тщательно разработаны и основывались на солидной научной базе, но до практической реализации дело не дошло. Память от этого проекта осталась в популярном романе И.А. Ильфа и Е.П. Петрова «Золотой теленок». Речь идёт о том эпизоде, где описывается универсальный штамп с таким текстом: В ответ на ..........................
мы, геркулесовцы, как один человек, ответим: <...> л) поголовным переводом делопроизводства на латинский алфавит, а также всем, что понадобится впредь.Ученые, входившие в эту комиссию, вынесли свою резолюцию в протоколе заседания от 14 января 1930 года: «Переход в ближайшее время русских на единый интернациональный алфавит на латинской основе – неизбежен»[43]. Как писал И.В. Сталину нарком просвещения РСФСР А.С. Бубнов, особенно ратовали за латинизацию представители полиграфической промышленности, так по их мнению новый алфавит мог дать колоссальную экономию краски и бумаги и рабочего времени. Параллельно в ленинградской «Красной газете» появилась статья А.В. Луначарского (к тому времени уже бывшего наркома), в которой он обосновывал идею латинизации русского языка. Дело дошло до того, что некоторые влиятельные представители советских органов власти заговорили о том, что графика русского алфавита идеологически чужда социалистическому строительству. Правда, позже эта идея не получила дальнейшего развития. К счастью для всех народов нашей страны этим планам не суждено было сбыться. Идея всеобщей латинизации прожила недолго. По мере того как отодвигались сроки свершения мировой революции, космополитичная латинизированная письменность теряла для властей свою привлекательность. В конце 30-х годов о революционной романтике уже старались не вспоминать – наступила эпоха прагматиков, эпоха строительства советской империи.
II РАЗДЕЛ. НОВАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ
ПОЛИТИКА 30-х ГОДОВ
В 30-ые годы И.В. Сталин и его соратники отказались от курса на мировую революцию. В связи с общим изменением взглядов руководства СССР изменилась и национально-языковая политика, переставшая удовлетворять советское правительство, которое приступило к реализации плана ускоренного сближения и слияния народов в «единую советскую нацию». С 1932 – 1933 годов кампания по латинизации пошла на убыль, а в 1935-м начался процесс перевода языков народов СССР на кириллицу. Пожалуй, первым документом второй буквенной реформы стало постановление Президиума ЦИК СССР от 1 июня 1935 г. о переводе на кириллицу народов Севера[44]. В газетах появились многочисленные письма-обращения рабочих и колхозников, заявляющих, что латиница им не подходит и выражающих желание перейти на кириллицу. Именно к середине 30-х годов у руководства страны созрел план перевода всех языков народов СССР на письменность на основе кириллического алфавита. Суть этой политики ясно выразил один из разработчиков этой реформы: «С ростом культурного уровня народов СССР латинизированный алфавит перестал удовлетворять потребности развития языков. Он не обеспечивал всех условий к сближению с культурой великого русского народа»[45].
По нашему мнению, абсолютно справедлив вывод о том, что такая двухэтапная смена алфавита была одним из методов антиисламской борьбы. Первый этап этой акции был осуществлён с середины 20-х годов по начало 30-х. В это время латинский алфавит вытеснял арабский. На втором этапе, который длился до конца 30-х годов, полностью завершилась русификация алфавитов народов нашей страны, традиционно исповедующих ислам[46].
В массовом порядке закрывались национальные газеты, русифицировалось начальное образование. В декабре 1937 года Политбюро постановило: «Признать вредным существование особых национальных школ (финские, эстонские, латышские, немецкие, греческие и др.) на территории соответствующих республик. Предложить наркомпросам национальных республик реорганизовать указанные школы в советские школы обычного типа»[47]. Одновременно с этим «по просьбам трудящихся» младописьменные языки стали в массовом порядке переводиться с латинской основы на кириллическую. Политбюро рассматривало одну просьбу за другой, принимая каждый раз одно и то же решение. Выглядело это, например, так: «О переводе коми-пермяцкой письменности с латинского алфавита на русский»:
1. Удовлетворить ходатайство Свердловского обкома и Коми-Пермяцкого окружкома о переводе коми-пермяцкой письменности с латинского алфавита на русскую основу.
2. Обязать Свердловский обком в трехмесячный срок разработать с участием научных работников Академии наук СССР и Центрального института языка и письменности народов СССР орфографию и грамматику коми-пермяцкого языка и внести на утверждение Наркомпроса РСФСР.
3. Поручить СНК РСФСР рассмотреть заявку коми-пермяцких организаций на полиграфическое оборудование в связи с переходом с латинского на русский алфавит.
4. Учебник «История народов СССР» под редакцией проф. Шестакова издать на коми-пермяцком языке на основе нового алфавита.
Орфографические реформы были частью большой политики, и денег на них не жалели, несмотря на то, что финансовое бремя перемен было очень весомым. Можно представить, сколько стоило, создав алфавит, напечатать на нем учебную и прочую литературу, а затем это повторить, заменив латиницу на кириллицу. Зато такое переписывание книг было блестящей стратегией в плане идеологической борьбы. Освоившие кириллицу школьники с большим трудом читали латинизированные издания прежних лет. А арабская графика была для них совершенно недоступна. Таким образом, старые и, соответственно, идеологически чуждые книги становились невостребованными, их не умели читать.
Такая чехарда с алфавитом вела к утрате национальных письменных традиций: легче было научиться читать по-русски, чем без конца переходить с одного алфавита на другой.
13 марта 1938 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) издают постановление «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей». Сколько важности придавалось этому мероприятию, можно судить хотя бы по тому, что даже количество часов русского языка в национальных школах определялось специальным, дополнительным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 19 июля 1938 года за личной подписью И. Сталина и В. Молотова[48]. Сочетаясь с господствовавшей теорией «неизбежного слияния национальных языков», усиление внимания к русскому языку означало выделение его особой роли.
В условиях разгула террора 30-х годов и уничтожения не только политической, но и научной элиты народов СССР, никаких дискуссий по этому поводу уже не разворачивалось. Не было и достаточной научной проработки вопроса, а вся кампания ограничилась рядом выступлений в печати с одобрением этой идеи. После решения ЦК ВКП(б) и СНК СССР проблема перехода на новый алфавит была поставлена чисто технически. Начавшийся в 1939 г. переход на кириллицу в некоторых местностях осуществили с гигантской скоростью – за три месяца!
Так, например, новый татарский алфавит на основе кириллицы состоял из 39 знаков (33 знака кириллицы и 6 новых для обозначения звуков татарской речи) и как система письма не был свободен от многих недостатков. При создании кириллического алфавита не были учтены все особенности фонетики татарского языка (42 фонемы), что создало сложности для их передачи на письме, осложняющих правила орфографии, и породило множество разночтений (начиная от написания имен до отдельных слов), разрушающих единство литературного языка. При использовании кириллицы возникла проблема интерференции, т.е. испорченное произношение, возникающее тогда, когда знающий русскую фонетику читает татарские слова, которые звучат по-иному, чем написаны, и наоборот татары, привыкая к «татарскому» чтению кириллицы и русские тексты читают «по-татарски». Это нововведение затронуло и мою семью, так мой дедушка назван был при рождении именем, которое на татарском языке начинается с горлового звука звучащего между «Г» и «Х», но не имеющего аналога в русском языке, в результате мой дед стал именоваться не совсем верно: «Абдул», а не «Г/Хабдул».