И ещё о недостатках такого экстренного перехода: создавая кириллические алфавиты, составители допустили ошибки, и в результате одни и те же графемы в разных тюркских языках стали обозначать разные звуки. Специальная комиссия АН СССР в течение 40 лет так и не смогла привести их в соответствие.
Партия декларировала, что считает родной язык «неприкосновенной святыней для каждого народа, ибо язык есть единственное средство, через которое может проникнуть революционная проповедь коммунизма в самую гущу трудящихся масс данного народа»[49]. В то же время лидеры страны при переводе страны с латиницы на кириллицу руководствовались прежде всего политической, экономической и культурной целесообразностью. Повсеместное распространение русского языка и массовое заимствование терминов из него языками народов СССР (за годы советской власти доля интернациональных слов в большинстве национальных языков выросла почти в десять раз, причём 70 – 80 % научно-технических, общественно-политических, учебно-педагогических и других терминов составляют заимствования из русского языка и через него из других языков[50]. Это, по мнению К.Х. Ханазарова[51], облегчало изучение русского и других языков, постоянная помощь русских специалистов национальным регионам привели к сознанию того, что в новых условиях целесообразно иметь для большинства языков народов СССР единый алфавит.
В условиях развивающегося двуязычия и многоязычия, когда значительная часть нерусского населения страны в той или иной степени владела русским языком, который всё больше становился вторым родным языком, создание алфавита на кириллической графической основе становилось объективной необходимостью, ибо знающий один алфавит получал возможность читать на обоих языках без траты сил и времени на дополнительное обучение. Необходимость перехода на русскую графику диктовалась для нерусских языков еще и тем, что в силу многоязычая многие национальные школы повышенного типа, начиная с 1937 года, переходили на русский язык обучения.
Тем не мене надо отметить, что проблема перевода на кириллицу, даже после начала осуществления некоторое время оставалась дискуссионной. Сотрудники ВЦКНА считали быстрый переход опасным, делающим значительную часть населения страны неграмотным. Но партийно-политический аппарат страны уже принял своё твёрдое решение. Как результат – в 1937 году ВЦКНА был распущен, его руководители – П. Мусабеков, С. Диманштейн, Г. Коркмасов были репрессированы. Больше в СССР никогда не было органа, специально занимавшегося языковой политикой. Комитет Севера, осуществлявший эту политику в Сибири и Дальнем Востоке, ликвидировали еще в 1935 г.[52]
Пострадали и очень многие другие специалисты по языковому строительству. Особенно значительными были репрессии среди национальных кадров. Были расстреляны Б.В Чобан-Заде, А. Байтурсунов и многие другие. Поредели кадры подготовленных уже в советское время специалистов. А тем временем шла ускоренная смена алфавитов. Реально она коснулась лишь латинских письменностей. Грузинский, армянский языки и идиш остались при своих письменностях; более того, сфера употребления грузинского алфавита расширилась, так как на него с 1938 года перевели абхазский и осетинский языки в Южной Осетии. Но при этом в Северной Осетии перешли с латиницы на русскую графику. Переход на кириллицу проходил даже более высокими темпами, чем на латиницу. Но при этом не было той синхронности, которая наблюдалась при первой советской смене алфавитов: для одних этот прыжок прошёл в 1937 – 1938 гг., для других чуть позже. Но сроки на этот раз отводились очень жёсткие – один-два года и не более. К тому же единого государственного органа, специально занимающегося только этой проблемой, уже не было. Новые алфавиты создавались непосредственно на местах. В их создании продолжали участвовать те латинисты, которым удалось избежать молоха репрессий. Из Москвы в качестве консультантов приглашали известных филологов: Н.Ф. Яковлева, Л.И. Жиркова, Н.Н. Попе, Н.А. Баскакова, большую помощь при создании новых кириллизированных алфавитов оказал К.К. Юдахин. Но решающее слово оставалось за местными властями, часто принимавшими непродуманные решения. Ради справедливости надо отметить, что русифицированные алфавиты создавались не с нуля: опыт латинизации учитывался, зачастую шли по пути транслитерации латинских алфавитов. Качество алфавитов по сравнению с латинскими ухудшилось, усилился разнобой, т.к. унификацией уже никто не занимался. Об этом разнобое писали даже сами участники новой буквенной революции[53]. Не обошли эту проблему и зарубежные учёные[54]. Но в то же время некоторые зарубежные специалисты отмечают, что чувашский алфавит очень хорошего качества[55].
Об успешном завершении кириллизации было объявлено в июне 1941 года. Но на самом деле латинизация продержалась до 50-х годов: у курдов до 1946 года, у уйгуров до 1947 года, у дунган до 1953 года[56].
Многие алфавиты приходилось ещё долгое время «доводить» и «отлаживать». Особенно много было проблем с заимствованиями. Русские заимствования старались писать как можно ближе к их написанию в русском языке, что было, как отмечает Крисп, рационально с педагогической точки зрения[57].
Сегодня многие исследователи перевод на кириллицу воспринимают только отрицательно, как чистой воды русификацию и ничего более. Но при этом упускается из виду следующее обстоятельство – сама ситуация в стране требовала полного охвата населения русским языком, а кириллица этому объективно способствовала. Да, введение нового, основанного на русской графике алфавита, было политическим мероприятием, хотя в его пользу приводились и лингвистические аргументы[58]. Безусловною, две смены письма за неполные 20 лет были труднейшим испытанием и нанесли немалый вред, но и польза была громадная. Интересно, что даже некоторые выдающиеся деятели культуры не овладели новой, кириллической графикой. Величайший литератор татарского народа Муса Джалиль написал свою бессмертную «Моабитскую тетрадь» двумя шрифтами: арабицей и латиницей[59]. Несмотря на недолгое существование, латиница сыграла свою положительную роль, уровень грамотности возрос многократно.
Подводя итоги сказанному, необходимо отметить следующее: сторонники перехода с латинской графики на русскую письменность указывали на следующие причины, по которым следовало провести реформу письменности: 1) латинский алфавит стал преградой сближения языков народов СССР; 2) культурные, экономические и политические связи народов СССР, сотрудничество и бескорыстная помощь великого русского народа другим народам великой нашей Родины, функционирование русского языка в качестве средства многонационального общения требовали замены латинской графики на русскую письменность; 3) переход на русскую графику также имеет важное педагогическое значение, так как в национальных школах одновременно изучают две письменности, и, естественно, это большая нагрузка для учащихся; 4) русскую графику намного легче изучать и на ней легче печатать различную литературу, газеты и журналы.
Конечно, причины, которые были упомянуты выше, выражают господствующую языковую политику Советского Союза в 20-30-е годы. Объективный и глубокий анализ причин перехода на русскую графику дает нам возможность выявить истинные цели перехода с латинской на русскую графику: во-первых, развитие, процветание и подъем экономических, политических и культурных связей между русским и другими народами СССР, сотрудничество и бескорыстная помощь русских другим народам, в том числе таджикам, не могут стать причиной перехода с латинской письменности на русскую графику, так как одно государство может иметь тесные и всесторонние связи с другими государствами, но это не должно стать причиной замены графики в пользу одного из контактирующих государств; во-вторых, бескорыстная помощь на уровне государства понятие растяжимое, такая помощь допустима в отношении отдельных лиц и между людьми, а в отношении государства очень сомнительна, потому что каждое государство в своих отношениях ставит свои цели и задачи, т.е. бескорыстной помощи не бывает; в-четвертых, желание изучать русский язык не должно приводить к переходу из одной графики на другую.
Как видим, доводы, и выводы сторонников перехода с латинской графики на русскую письменность не могут считаться всесторонне обоснованными и объективными.
Надо отметить, что процесс перехода с латинской графики на русскую письменность прошел более гладко и легко, чем первая буквенная революция.
Анализ процесса перехода латинизированной письменности на русскую графику дает возможность прийти к нижеследующим выводам:
1) переход на русскую графику был инициативой верхних эшелонов власти, а выводы авторов о том, что народ предложил замену и с восхищением встретил этот шаг, не соответствует действительности;
2) конечная цель языковой политики того времени была направлена на то, чтобы укрепить позиции русской графики, как и русского языка. Унификация алфавитов народов СССР имела аналогичную цель;
3) вывод о том, что русская графика вполне может передать фонетические особенности других языков, является преувеличением;
4) утверждение большинства авторов о том, что латинский алфавит приводит к подъему культуры (народов СССР) соответствует истине, но при этом надо говорить и о том, что за многократные попытки игнорирования занятий по ликвидации неграмотности государство вводило жёсткие санкции;
5) аргумент о том, что русская графика является наиболее легкой и имеет больше возможностей отразить фонетические особенности языков так же не соответствует истине. В мире существует сложная письменность, такая, как японские и китайские иероглифы, но степень развитости этих народов стоит намного выше, чем у других народов. Поэтому легкость или сложность письменности не может быть показателем степени грамотности;