В среднем проводилось по 2 копчения за сезон, каждое по 12 дней.
Т. А. Бернштам приводит данные по распространенности видов промыслов и ремесел поморов:
Карельский берег:
Мурманский лов (от Гридино до Поньгомы)
Морской и речной семужный лов – повсеместно
Морской тюлений и белуший промысел (Гридино, Летняя Река, Калгалакша)
Речной сиговый лов (Калгалакша, Черная Река)
Лесной промысел (Кереть)
Судостроение (Поньгома, Кереть)
Поморский берег:
Мурманский лов – повсеместно
Морской и речной семужный лов – повсеместно
Морской сельдяной лов (от Кеми до Колежмы)
Морской и речной наважий лов – повсеместно
Лесной промысел (Кемь, Сорока)
Судостроение – повсеместно
Вязание сетей, копчение рыбы
Меновая торговля с Норвегией
Представляется нелишним в рамках данной работы привести хотя бы краткое описание морских промыслов – основы хозяйственной жизни жителей Карельского Поморья.
Морские промыслы
Мурманские рыбные промыслы – на Мурманском берегу Северного Ледовитого океана. Рыбаки из поморских и карельских волостей Кемского уезда ежегодно отправлялись на Мурман в начале марта, чтобы успеть к массовому весеннему подходу трески, пикши и палтуса. Эти рыбаки назывались вешняками. В марте Белое море еще сковано льдом, поэтому вешнякам приходилось добираться до мест лова сухопутным путем – через Кемь–Кандалкшу–Раснаволок (в центре Кольского полуострова). Этот исключительно трудный путь рыбаки преодолевали за две-четыре недели и выходили к своим становищам на берегу океанского побережья, где их ждали оставленные с осени суда, снасти и снаряжение. Заканчивался весенний лов, и в конце мая – начале июня начиналась летняя путина.
Ловили треску, пикшу и палтус при помощи гигантских крючковых снастей – ярусов. Каждый ярус состоял из 10-30 отдельных частей (тюков). Тюк представлял из себя несколько сращенных друг с другом бечевок, к которым были прицеплены поводки с крючками. Общая длина яруса доходила до 6 верст, на нем насчитывалось до 4,5 тыс. крючков. Наживкой служила мелкая рыба – песчанка или мойва.
Основным промысловым судном на Мурмане была шняка – беспалубное, парусно-гребное судно грузоподъемностью 200-250 пудов (3200 – 4000 кг). Экипаж шняки состоял из четырех человек: кормщика, тяглеца, весельщика и наживочника. При ловле со шняки применялся ярус в 20-30 тюков. Иногда поморы использовали и меньшие парусно-гребные суда – тройники и карбасы. На них рыбачили 2-3 человека с ярусом в 10-20 тюков.
Для установки снасти рыбаки выходили в море на 5-15, иногда 20-25 верст. Место для выметывания яруса определял кормщик, который при помощи тяглеца и выметывал снасть. Ярус закреплялся на трех якорях. Место якоря обозначалось кубасами – якорными поплавками (бережным, средним и голоменным – дальним). Установленный ярус оставляли в воде на шесть часов, затем снасть поднимали. При этом весельщик греб, тяглец вытягивал ярус, кормщик помогал тяглецу и снимал с крючков рыбу, а наживочник обвязывал крючки поводками, чтобы не путались и не кололись. По возвращении в становище рыбу разделывали тут же, на судне. При этом обязанности членов экипажа были строго распределены: весельщик отрубал рыбе голову, кормщик и тяглец пластали ее. Наживочник собирал тресковую печень и относил ее в кадки.
К началу XX века в связи с уменьшением количества рыбы, подходящей к мурманским берегам весной, количество поморов, занимавшихся вешним ловом, сократилось. Основным промыслом стал летний.
Беломорские рыбные промыслы – местные, проводившиеся в Сорокском, Кандалакшском, отчасти в Поньгомском и Сумском заливах Белого моря.
Промысел сельди основывался на зимовальном подходе рыбы к берегам Сорокской и Сумской губ. Путина начиналась с первыми заморозками и продолжалась до конца декабря.
В мелкую Сорокскую губу заходило такое количество сельди, что, по словам очевидца, «вода густеет, как песок…шапку кинь на воду – не потонет, палку воткни туда – не упадет, а только вертится…». С.В. Максимов отмечает, что «лов этот истинный праздник: старый и малый в это время на воде…кипит там изумительная деятельность: простые саки и сачки пускают в дело, невода едва не рвутся от множества рыбы. Крик и шум, смех и брань…». По открытой воде ловили преимущественно неводами. На невод полагалось два карбаса с тремя рыбаками на каждом (такая артель носила название «разгреб»). Один из членов экипажа стоял в носовой части судна и нащупывал стаю сельдей при помощи шеста. Как только удавалось обнаружить косяк, выметывали невод и растягивали его между карбасами; некоторое время лодки шли параллельным курсом, а когда снасть наполнялась рыбой, съезжались и выгружали улов.
После ледостава ловили и неводами, и мережами. Сначала рыбаки прорубали две проруби (иордани): бережную и голоменную (морскую).
Голомя, голымя ср. (голомяни и голомени) голомень ж. (голь) арх. открытое море, море вдали от берегов. Идти в голомя. Карбас в голомени, мористее от нас, мы от него бережее. || Иногда употреб. как наречие: далеко от берега, в голом, открытом море. (Даль)
Затем по линии предполагаемого расположения невода делалось еще два ряда прорубей меньшего размера, а в середине намеченного таким образом пространства делалось несколько караульных прорубей – чтобы следить за подходом рыбы. При появлении сельди снасть выметывалась в голоменную иордань, затем через малые проруби при помощи шестов (норил) рыбаки растягивали невод подо льдом и подводили оба его конца к бережной проруби, где он и вытягивался. Аналогичным образом производился лов при помощи мережей.
Сельдь в основном замораживали, некоторую часть коптили. Как отмечал А.П. Энгельгардт, «сельдь зимнего улова не солят не по недостатку соли, …а потому, что существует большой спрос на свежую сельдь в мороженом виде, и потому, что сельдь, добытая зимою, тут же коченеет на льду от мороза, а солить можно только талую сельдь».
В Кандалакшском и Понгомском заливах лов сельди начинался обычно около 23 апреля (по ст. стилю), в день вмч. Георгия Победоносца и назывался поэтому «егорьевским». Этот промысел был подледным; также велся лов в июне и в конце августа – сентябре по открытой воде. Сельдь, добывавшуюся в Кандалакшском и Понгомском заливах, главным образом, солили. Посол производили сами рыбаки, используя 30-фунтовые бочки-сельдянки. Качества засола обычно было невысоким: часто рыбаки, экономя дорогую соль, вместо 4 фунтов на бочонок клали 1,5-2. Небрежность соления («в невымытых сельдянках, протухших, плохо сколоченных, легко выпускающих рассол скудным количеством соли…большей частью собственной – грязной, несоленой поморской») приводила к тому, что беломорские сельди – в сыром виде гораздо лучшие голландских по качеству – во многом уступали им в готовом виде.
Важным объектом рыболовства на Белом море стала к концу XIX века навага. Главными районами промысла этой рыбы в Карельском Поморье были Шуерецкая, Сумская, Нюхотская губы, а также участок моря в районе с. Колежма. Лов наваги производился от начала ледостава до конца января. В феврале навага выпускает икру, «делается тощею и невкусною», и лов ее тогда прекращался. Основным орудием лова были мережи, которые устанавливались подо льдом с помощью шестов. Выловленную навагу рыбаки замораживали иногда прямо на льду, но чаще – на улице возле своих изб.
Существенным источником доходов для жителей края был лов семги. Эту рыбу промышляли во многих реках края и в прибрежных участках Белого моря. Главными районами семужного промысла являлись низовья Выга, Кеми, Керети и Ковды. Лов семги начинался обычно в первой половине мая, после вскрытия рек и спада вешней воды, а заканчивался в конце октября. До конца XIX в. основным способом ловли семги были заколы и заборы, большинство из которых ставилось во всю ширину реки и не имело проходов для рыбы. Даже утвержденные Александром II «Правила рыболовства в реках Архангельской губернии» (1870 г.), запрещавшие устанавливать заколы и заборы без проходов для рыбы, а также строить новые заколы, мало изменили ситуацию в лучшую сторону. Лишь возникновение лесозаводов и рост сплава леса по рекам привели к сокращению заборов и заколов. Для ловли семги использовались также и сетные орудия – переметы, гарвы, поезда.
Гарва ж. арх. ставная сеть на семгу, длиной 10 саж., шириной 3 саж., ячеи в 1,5-2 вершка (Даль)
Семужный промысел не носил массового характера, в ловле семги участвовали, главным образом, старики и женщины. Вся выловленная семга отправлялась скупщиками на Шуньгскую ярмарку, в Петербург и Москву, где на нее был большой спрос.
Помимо сельди, наваги и семги жители Поморья ловили и камбалу, корюшку, мелкую беломорскую треску, сига, щуку, нельму… Промысел этой рыба не имел товарного значения, вся она шла на пропитание семей.
Морские зверобойные промыслы делились на два вида местные (беломорские) и отъезжие (у берегов Новой Земли). Местными зверобойными промыслами занимались, главным образом, жители Поньгомской, Керетской и Ковдской волостей. В марте-апреле в прибрежной части Кандалакшского залива они добывали гренландского тюленя, в летнее время – белуху, осенью – кольчатого тюленя (нерпу).
К Новой Земле отправляли свои суда богатые поморы из Кеми (Антоновы, Норкины), из Шуерецкого (Борисовы, Галанины), Сумского Посада (Воронины, Ростовцевы). Экипажи этих судов набирались частью из местных жителей, а частью из опытных зверобоев – крестьян Калгалакши и Гридино (Поньгомская волость). На Новой Земле промыслы проходили с июля по сентябрь. Охотились на моржа и гренландского тюленя.