И здесь на помощь могут придти - если они есть - профессионально составленные словари. Это тот инструмент, который может помочь хорошему переводчику найти тот эквивалент, который обеспечит точное понимание.
Хотелось бы подчеркнуть, что в современном мире особенно важная роль принадлежит психологии. Науке о наиболее "возвышенном и совершенном", как некогда полагал великий Аристотель, или науки о психическом, как это трактует современная научная психология. Действительно, до сих пор не раскрыты главные "мировые загадки" - тайны сознания, личности, поведения. XXI век – по мнению многих - будет веком психологии. Поэтому особенно важно, чтобы в области научной психологии существовало взаимопонимание. При этом особенно важна ситуация в мировой психологической науке. Российская наука занимает не последнее место в мировой науке. Важно подчеркнуть, что она имеет свою специфику. Даже представители бизнеса это отчетливо понимают.
Известный бизнесмен, меценат и филантроп Джордж Сорос в одном из интервью, отвечая на вопрос, "чем сильна российская наука?" сказал: "Я думаю, что в международном масштабе российская наука идет в первых рядах, но характер ее несколько отличается от западной. Российская наука больше витает в облаках и меньше уделяет внимания практике. Видимо, потому, что российская наука не опирается на передовую технику, на которую опирается западная наука". Знаменателен вывод человека, много сделавшего для поддержки науки: "Вот поэтому российская наука так ценна, что она не ползает на грешной земле. Она вносит разнообразие, обогащает научный мир". Нам кажется, что эти слова имеют самое первостепенное отношение к психологии. Российская психология в меньшей степени прагматична, чем, скажем, американская, она нацелена, в первую очередь, на исследование вечных вопросов, фундаментальных проблем душевного мира современного человека.
Между тем положение психологии на пороге третьего тысячелетия нельзя признать благополучным. Ее современное состояние можно определить как “диссоциацию” (букв.: "разъединение", "разделение"). Этот термин (широко использующийся ныне в разных школах психиатрии и психотерапии) точнее всего, как представляется, описывает происходящее в этой области человеческого знания. В чем проявляется эта диссоциация в современной психологии (и в мировой, и в российской)?
Во-первых, в традиционной для психологии кризисной симптоматике, когда отсутствует единый подход: нет основы, объединяющего начала. "Психологий много, нет психологии". Хорошо известно, что впервые о кризисе начали говорить в семидесятые годы XIX столетия. В первой трети кризис вступил в открытую фазу, выдающиеся психологи посвятили его анализу свои труды (Л.С.Выготский, К.Бюлер, С.Л.Рубинштейн, К.Левин и мн. др.). Кризис в истории психологии имел много "ликов": борьба между объективной и субъективной психологией, между объяснительной и понимающей, между психологией материалистической и спиритуалистической, между поведенческой и психологией сознания и т.д. В настоящий момент кризис выражается наиболее ярко в противостоянии естественнонаучного и герменевтического (гуманистического) подходов (см. подробнее Л.Гараи, М.Кечке, 1997 и мн.др.).
Во-вторых, в противопоставлении научной (академической) психологии и психотехник (практической психологии) (см. подробнее Ф.Е.Василюк, 1997). Психологическая практика исходит из каких угодно теорий, но только не из концепций научной психологии. Разрыв между теорией и практикой в психологии, существовавший в двадцатые годы (о нем, напомню, писал Л.С.Выготский в 1927 году), ныне углубился, превратился в пропасть - в первую очередь, по причине многократного увеличения масштабов психологической практики.
В-третьих, в разрыве между научной психологией и концепциями и техниками, ориентированными на углубленное самопознание (от мистики и алхимии до современной трансперсональной психологии, шаманства и т.д. и т.п.) (В.А.Мазилов, 1996). Действительно, человеку, интересующемуся познанием "Я", ищущему свой духовный путь лучше обращаться не к научной психологической литературе: эта "ниша" прочно оккупирована специалистами, далекими от научной психологии. В крайнем случае, литература, поэзия и философия дадут в этом отношении существенно больше, чем психологические труды. Критика В.Дильтеем (1894) научной психологии ("в Лире, Гамлете и Макбете скрыто больше психологии, чем во всех учебниках психологии, вместе взятых"), увы, по-прежнему актуальна.
В-четвертых, в разрыве между психологией западной и восточной. Верно, что восточные учения в ХХ столетии стали постоянной составляющей интеллектуальной жизни цивилизации. Но на научную, академическую психологию они, практически, влияния не оказали. Ассимилировавшая опыт восточной психологической мысли трансперсональная психология сама остается непризнанной официальной наукой.
Описанная выше диссоциация в психологии может быть прослежена во всей мировой психологической науке. Специально подчеркну, что положение в российской психологии воспринимается как более острое в силу особенностей нашей нынешней "постперестроечной" социокультурной ситуации, но в основных чертах соответствует состоянию в мировой психологической науке (В.А.Мазилов, 1997). Разрывы, зафиксированные выше, несомненно, существуют, порождая на конкретном психологическом материале массу проблем.
Отмечу, что выше были описаны далеко не все разрывы в психологии (на самом деле их существенно больше), а лишь самые основные. Важно заметить, что проблемы эти возникли не сегодня (да и не вчера). Из сказанного ясно, что каждое направление, каждый подход вырабатывает свой язык, вводит свои понятия и термины.
Отсюда следует, что задача составителей двуязычного психологического словаря многократно усложняется. Поэтому не стоит удивляться, что до сих пор не существует ни одного русско-английского психологического словаря.
Хочется отметить, что проблема здесь не чисто лингвистическая, как может показаться на первый взгляд. Для того, чтобы составить двуязычный психологический словарь необходима прежде всего концептуальная методолого-психологическая проработка. Реальное соотнесение концепций, выработанных в различных подходах научных школах и направлениях, требует разработки новой коммуникативной методологии. Она уже разрабатывается. Согласно предлагаемому подходу, особенно важная роль отводится определению предмета психологии. Предмет психологии должен выполнять ряд важных функций. Во-первых, он должен выполнять роль "операционального стола" (М.Фуко), который бы позволял реально соотносить результаты исследований, выполненных в разных подходах и научных школах. Во-вторых, он все-же должен не быть "искусственно" сконструированным, а существовать “реально”, для того, чтобы быть “предметом” науки в подлинном смысле слова. В-третьих, он должен быть внутренне достаточно сложным, чтобы содержать в себе “сущностное”, позволяющее выявлять “собственные” законы существования и развития, а не сводить внутренне "простое" психическое к чему-то внеположному, делая неизбежной редукцию психического. Отсюда следует, что необходимы теоретические исследования по проблеме предмета (таким образом, речь идет о “содержательной методологии психологической науки”). Заметим, что в отечественной психологии существовала традиция именно содержатель-ной методологии на исторической основе (Н.Н.Ланге, В.Н.Ивановский, Л.С.Выготский, С.Л.Рубинштейн и др.). В более поздний период эти проблемы интенсивно разрабатывались К.А.Абульхановой, А.В.Брушлинским, Б.Ф.Ломовым и др. В-четвертых, понимание предмета должно быть таково, чтобы позволить разрабатывать науку по собственной логике, не сводя развертывание психологических содержаний к чуждой для психологии логике естественного или герменевтического знания.
Можно продолжать, поскольку найдется и в-пятых, и в-шестых. На пороге XXI века можно смело констатировать, что понимание предмета, которое сложилось в современной научной психологии, не позволяет сколь-нибудь удовлетворительно решить стоящие перед наукой задачи. Корни такого положения можно усмотреть в истории выделения психологии в самостоятельную научную дисциплину.
Таким образом, нужна новая методология. Можно назвать несколько характеристик этой методологии:
1) Наверное, это должна быть методология “на исторической основе.” Этот тезис в свое время формулировался Л.С.Выготским, С.Л.Рубинштейном, М.Г.Ярошевским и др.
2) Наверное, это должна быть методология, “свободная от идеологии”.
3) Наверное, это должна быть методология “плюралистическая”, исходящая из того, что путей к истине может быть много. Некоторые могут быть более адекватны, чем другие. Но это не основание принимать какой-то из них за универсальный.
4) Наверное, это должна быть методология, ориентированная не только на познание психического, но и на практику.
5) И последнее, может быть, самое главное. Это должна быть содержательно психологическая методология. Не пытающаяся свести "многомерное" человеческое существо к адаптации, деятельности, общению, но осознающая его и как душевное, и как духовное.