Прокуроры, осуществляющие надзор за законностью - исполнения уголовных наказаний, отмечают, что в настоящее время осужденные зачастую воспринимают условно-досрочное освобождение не как закономерный результат их исправления, а как обязанность государства освободить их от наказания раньше, чем это указано в приговоре суда.
Иногда вызывает сомнение и обоснованность мер поощрения некоторых осужденных, так как их порой применяют с явными перегибами: чуть ли не каждую неделю, особенно перед УДО, торопясь досрочно снять взыскания (показал себя на спортивных состязаниях - получил поощрение, подмел плац - еще одно и т.п.). Фактов формализма, безответственности при составлении характеристик на осужденных предостаточно. Постановлением Новочебоксарского городского суда применено УДО в отношении Р., осужденного по ч. 2 ст. 167 УК на 3 года лишения свободы. В кассационном представлении прокурор поставил вопрос об отмене решения суда по следующим мотивам. Вопреки требованиям ст. 175 УИК РФ суд не учел отсутствие данных, свидетельствующих об исправлении осужденного: о частичном или полном возмещении причиненного ущерба, раскаянии в совершенном деянии. На основании исполнительного листа Р. обязан выплатить потерпевшему свыше 70 тыс. руб. в возмещение стоимости домовладения, которое он умышленно сжег из мести за то, что к потерпевшему ушла его сожительница. Р. даже не приступил к исполнению решения суда. Кроме того, он был 6 раз судим за умышленные преступления, признавался особо опасным рецидивистом. И хотя ряд судимостей формально погашен, тем не менее объективно они негативно его характеризуют, свидетельствуют о его стойком неуважении к обществу и правопорядку, наглядно создают отрицательный психологический портрет. Администрация колонии формально подошла к вопросу и поддержала ходатайство об УДО, мотивировав это тем, что Р. в течение двух лет режим не нарушал, имеет два поощрения.
Кассационная инстанция решение суда все же оставила без изменения, указав, что законных препятствий для УДО нет.
Тем же Новочебоксарским горсудом осужденному А. отказано в УДО по тем мотивам, что он осужден за особо тяжкое преступление против личности, большую часть срока наказания нарушал режим, за что получил 10 дисциплинарных взысканий, которые погашены лишь в период, предшествующий рассмотрению дела об УДО. Однако президиум Верховного суда республики не согласился с таким решением, указав, что взыскания погашены, и направил дело на новое рассмотрение.
Все же думается, что УДО - право, а не обязанность суда, и применять такое поощрение следует только к достойным снисхождения.
Следует отметить, что ныне действующая процедура обращения осужденного в суд с ходатайством об условно-досрочном освобождении расходится с п. 17 Рекомендаций Комитета Министров государствам - членам Совета Европы об условном освобождении, согласно которому не сам осужденный, а именно компетентный орган (в Российской Федерации - администрация исправительного учреждения) должен инициировать эту процедуру.
В этих условиях прокуроры в целях обеспечения исполнения требований закона (ст. 79 УК РФ) о том, что досрочно может быть освобождено только лицо, которое не нуждается в полном отбывании наказания, назначенного судом, активно участвуют в судебных заседаниях по рассмотрению этого вопроса.
Однако в полной мере результатами этой работы мы не можем быть довольны, поскольку объективный показатель - рецидив преступлений со стороны освобожденных условно-досрочно (29,9%) не на много ниже, чем у осужденных, отбывших полностью назначенное им наказание (37,3%).
Видимо, нельзя говорить о завершении законодательного формирования института условно-досрочного освобождения еще и в связи с его применением к осужденным пожизненно. Проблема заключается в том, что в случае условно-досрочного освобождения этой категории осужденных за ними до конца жизни сохраняется реальная угроза вернуться к пожизненному лишению свободы. Это связано с тем, что если осужденный с определенным сроком лишения свободы освобождается условно-досрочно и совершает какое-либо правонарушение в период неотбытой части наказания, он может быть возвращен судом на этот же период в места лишения свободы (ч. 7 ст. 79 УК РФ). Но если этот осужденный в период неотбытой части наказания не совершает правонарушений, то эта часть наказания погашается.
У лиц же, осужденных к пожизненному лишению свободы, неотбытая часть наказания - фактически это время до их смерти, поэтому они будут жить под угрозой возобновления исполнения наказания в виде пожизненного лишения свободы.
С точки зрения принципов справедливости (ст. 6 УК РФ) и рационального применения мер принуждения (ст. 8 УИК РФ) подобное положение видится неприемлемым. Контроль за поведением условно-досрочно освобожденного со стороны компетентных государственных органов и негативные последствия в случае возможных правонарушений с его стороны должны иметь место в течение конкретно определенного срока. В противном случае такое освобождение является пожизненной (до первого правонарушения) отсрочкой исполнения пожизненного лишения свободы.
Нам видится, что таким сроком для осужденных данной категории может быть определенный законом срок погашения судимости за совершение преступлений, относящихся к категории особо тяжких, то есть 8 лет после освобождения.
Практика показывает, что многие осужденные, отбывающие наказание в ИК общего и строгого режимов, не соглашаются на перевод в колонию-поселение в порядке ст. 78 УИК. Это в значительной мере объясняется их нежеланием трудиться и отсутствием навыков к труду. В ИК общего и строгого режимов, в отличие от колоний-поселений, многие осужденные не обеспечиваются оплачиваемой работой, поэтому администрация ИУ в первую очередь трудоустраивает желающих и умеющих работать. Для осужденных за особо тяжкие преступления сроки в смысле возможности УДО и перевода в колонию-поселение совпадают, поэтому они стремятся именно к УДО (пусть даже с нескольких попыток) и не желают переводиться в колонию-поселение, где надо зарабатывать на жизнь и к тому же привыкать к новым сотрудникам ИУ. Безусловно, институт УДО необходим. Да, надо освобождать досрочно тех, для кого тюрьма не является "домом родным", кто совершил преступление в силу случайного стечения обстоятельств. Но когда речь идет о тех, чья биография - сплошной срок наказаний, прерываемый лишь на короткое время, необходимы взвешенность и индивидуальный подход, всестороннее изучение личности.
Давно назрела необходимость в даче Пленумом Верховного Суда РФ руководящих разъяснений по вопросам УДО, так как упомянутое Постановление 1971 г. в известной мере устарело, некоторые суды неохотно ему следуют. А судебную практику единообразной, выверенной назвать нельзя.
Представляется, что эти и некоторые другие проблемы законодательного урегулирования института условно-досрочного освобождения должны еще стать предметом глубокой и всесторонней проработки в целях получения оптимального решения как с точки зрения прав и законных интересов осужденных, так и интересов общества и государства.
Анализируя сложившуюся в дореволюционной России практику применения помилования, Э.Я. Немировский писал, что она "может выражаться в форме: 1) отмены, или изменения, или замены наказания, вынесенного приговором одному подсудимому, причем изменение и замена состоят в смягчении наказания; а кроме отмены возможно и восстановление в правах; 2) устранения уголовного преследования или прекращения уже возникшего преследования, так называемой аболиции; 3) в форме прощения или смягчения наказания или аболиции в отношении всех осужденных или обвиняемых в определенных преступлениях, - амнистии"[32]. Таким образом, помилование в прошлом рассматривалось как видовое понятие, в которое входили собственно помилование и амнистия. Их объединяло частичное или полное "прощение" лица, совершившего преступление.
В дальнейшем термин "помилование" стал применяться только к случаям освобождения от отбывания наказания, его смягчения или замены другим, более мягким наказанием в процессе его исполнения и снятия судимости к конкретным лицам.
Юристы по-разному определяют правовую природу помилования. Э. Лист считал помилование уголовно-правовой категорией[33]. Этот вывод до сих пор поддерживают многие правоведы[34]. Распространенным является мнение о комплексном характере юридической природы помилования. Так, В.Е. Квашис полагает, что оно относится к уголовному и государственному праву[35]. По мнению же С.И. Никулина, помилование регламентируется уголовным, уголовно-процессуальным и уголовно-исполнительным правом[36].
Отнесение помилования к уголовному праву необоснованно. Статья 85 УК РФ фактически не входит в систему ни Общей, ни Особенной частей Кодекса. Применение помилования не сопряжено со ссылками на ст.85 УК РФ. (Отметим, кстати, что в предшествующих ныне действующему УК РФ Уголовных кодексах РСФСР (а также иных республик бывшего СССР) норм о помиловании не было, однако этот институт существовал и успешно функционировал.) Помилование осуществляется также вне рамок УПК РФ.
Реализуется помилование во внесудебном порядке.
В части 2 ст.175 УИК РФ подчеркнуто, что "помилование осуществляется в порядке, определенном законодательством Российской Федерации". Следовательно, о регламентации каких-либо аспектов применения помилования в УИК РФ не может быть и речи.