Дефицит рабочей силы на местах компенсировали за счет внешних ресурсов: «мобилизировали» студентов и других горожан, привлекали солдат. Важным и более стабильным фактором было переселение в Украину крестьян из России. В Днепропетровскую, Одесскую, Донецкую и Харьковскую области было переселено 21,9 тысяч семей, которые насчитывали около 117 тысяч человек. Но уже в 1934 г. переселение прекратили. Часть переселенцев не могла прижиться на новом месте и стала возвращаться в родные места.
Самой характерной чертой кампании Сталина против крестьянства было то, что Борис Пастернак называл «нечеловеческой силой лжи». Обман практиковался в огромных масштабах. С трибун партийных форумов утверждали, что голода нет и быть не может. Уже умерли миллионы людей, а с трибун июньского (1933 г.) пленума ЦК КП(б)У звучало: «Интересы каждого колхозника охраняются и защищаются политикой нашего государства. Колхозное строительство под руководством партии гарантирует самые лучшие условия ведения социалистического хозяйства и наилучшее обеспечение интересов самих колхозов и колхозников, гарантирует осуществление лозунга тов. Сталина о превращении каждого колхозника в зажиточного».
Признавая, что «в ряде районов было сложное положение», на пленуме ЦК отрицалось самое главное – то, что свирепствовал голод. По официальной версии в Украине был не голод, а «симуляция голода», или же инспирированные кулачеством «голодные настроения»…”На Днепропетровщине происходят забастовки прополочных бригад – отмечалось на июньском (1933 г.) пленуме. – Колхозницы выдвигают требования: «Дайте хлеба, в противном случае не выйдем на прополку». Что это такое? Это кулаческая попытка какими угодно методами вызвать голодные настроения. Нам, очевидно, придется столкнуться с тем, что мы имели весной, когда во многих местах симулировали голод и создавали у колхозников тревожные и панические настроения. Это один из пунктов кулаческой программы, рассчитанный на то, чтобы получить моральное оправдание разворовыванию урожая…»[10, с. 68].
Руководство СССР прилагало большие усилия, чтобы убедить Запад, что голода не было вообще или, по меньшей мере, ничего существенного не случилось. Но делать это было трудно. В 1932 г. иностранцы еще имели доступ в регионы, где разыгрался голод. Достаточно компетентные сообщения появлялись в газетах европейских стран и США. И тогда обиженный Сталин на январском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) раздраженно заметил, что часть иностранных журналистов понимает «в экономике народов и в положении трудящихся едва ли больше, чем, скажем, абиссинский король в высшей математике».
В 1933 г. иностранным журналистам запретили въезд в Украину. Английское посольство 5 марта проинформировало Лондон о том, что отдел прессы при наркомате иностранных дел «известил всех иностранных корреспондентов, что они должны оставаться в пределах Москвы». Любые сообщения в иностранных газетах о голоде в СССР опровергались в советской печати. В частности, 20 июля 1933 г. «Правда» обвинила австрийскую газету «Райхпост» в «утверждении, что миллионы советских граждан в районе Волги, на Украине и Северном Кавказе умерли от голода. Эту вульгарную клевету, грязный вымысел о голоде в СССР сфабриковали редакторы «Райхпост», чтобы отвлечь внимание своих собственных трудящихся от их тяжелого и безнадежного положения». Председатель ВЦИК М. Калинин изобличал «политических обманщиков, которые предлагают помощь жертвам какого-то голода на Украине» и отмечал, что «только классы, которые дошли до последней ступени своего морального падения, могли породить такие цинические элементы»[5, с. 344 ].
Когда сообщения о голоде стали достаточно распространены в США, и конгрессмен Г. Копельман официально обратил внимание на это советского правительства, он получил от наркома иностранных дел М. Литвинова такой ответ: «Я получил Ваше письмо от 10 числа этого месяца и хочу поблагодарить за то, что Вы заметили ту украинскую брошюру. Существует бесчисленное количество таких брошюр, переполненных клеветой, которые практикуются в такой деятельности. Для них ничего уже не остается, как только фабриковать информацию и подделывать документы». Советское посольство, которое вскоре открылось в Вашингтоне, также утверждало, что население Украины увеличивалось на протяжении пятилетки на 2% за год, и Украина имела самую низкую смертность среди советских республик.
Среди различных методов фальсификации значительную роль отводили организации поездок высоких зарубежных гостей в Украину. В августе 1933 г. такую поездку организовали французскому политическому и государственному деятелю Эдуарду Эррио. Он провел пять дней в Украине; половина этого времени ушла на официальные приемы и банкеты, а вторая половина – на тщательно организованные «экскурсии». Есть интересные описания подготовки Киева к приезду Эррио. Накануне убирали улицы и украшали здания. Пункты, где распределяли пищу, закрыли. Очереди запретили. Беспризорных детей и нищих убрали. На витринах магазинов появилось много продуктов, а милиция разгоняла людей, которые собирались около магазинов. Гостиницу, в которой Эррио должен был остановиться, привели в надлежащий порядок. Так было и в Харькове.
Какие же места посетил Эррио? В Харькове, например, его повезли в образцовую детскую колонию, в музей Т. Шевченко и на тракторный завод – и все это в коротких паузах между многочисленными встречами и банкетам с высшим партийным руководством. Возили высокого гостя и по колхозам, таким как «Червона зірка», где все крестьяне имели хорошее жилье и приличный внешний вид.
Один свидетель так вспоминает подготовку к приему Эррио в колхозе «Жовтнева революція» под Броварами возле Киева: «Специальное собрание областной парторганизации решило оперативно превратить этот колхоз в «потемкинскую деревню»… Все старательно почистили и помыли, для чего мобилизовали всех коммунистов, комсомольцев и активистов. Из Киева привезли мебель и установили в местном клубе. Привезли также занавески, портьеры, скатерти. Из Броваров привезли целую телефонную станцию. Зарезали несколько бычков и свиней, доставили запас пива. Созвали общее собрание колхозников, на котором объявили, что Одесская киностудия будет вести съемки фильма. Свежеиспеченным «актерам» выдали новую одежду: костюмы, шляпы, обувь и т.д. Все привезли из Киева. Организаторы решили, что господину Эррио будет лучше встретиться с колхозниками в столовой. На следующий день, когда Эррио должен был приехать, колхозники уже сидели за столами и угощались. «Режиссер» нервничал и призывал людей кушать не торопясь, чтобы почетный гость увидел их за столами»[5, с. 346].
Понятно, что после таких «экскурсий» Эррио не оставалась ничего другого, как категорически возражать против «лжи буржуазной печати о голоде в Советском Союзе». Подобные заявления делал также писатель Бернард Шоу. Возвратясь из Украины, он заявил журналистам: «Какой голод! Меня везде прекрасно кормили». Такие выводы широко известных и уважаемых людей производили большое впечатление на европейское общественное мнение.
Фальсифицируя ситуацию в украинских селах, московскому руководству удавалось привлечь на свою сторону некоторых иностранных журналистов. Корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Уолтеру Дюранти разрешено было брать интервью у самого Сталина, что отразилось на содержании его материалов. Еще в ноябре 1932 г. Дюранти сообщил, что «нет никакого голода или голодной смертности, и вряд ли такое возможно». Когда же сведения о голоде стали широко известны на Западе (об этом писала и газета, где работал Дюранти), он перешел к иной тактике, употребляя такие выражения, как «недоедание», «нехватка продуктов», «сниженное сопротивление организма» и т.п. Например, в августе 1933 г. Дюранти писал, «что какое-либо сообщение о голоде – это сегодня преувеличение или злостная пропаганда». Одновременно он не скрывал, что имеет место большое количество жертв в основных хлебных районах СССР в связи с дефицитом продовольствия. К причинам такого дефицита он относил «бегство некоторых крестьян и саботаж других». За свои репортажи из СССР Дюранти заработал среди западных журналистов репутацию «самого большого лжеца». Между тем, в некоторых частных беседах он говорил, что население Украины сократилось на 4 – 5 млн. человек, а республика полностью обескровлена.
Следует сделать одну оговорку. В большинстве случаев западные журналисты не могли рисковать своей визой и были вынуждены идти на определенный компромисс. Чего нельзя сказать о дипломатах и, в частности, сотрудниках германского консульства в Харькове и представительства Германии в Киеве. В одном из донесений в Берлин немецкий дипломат писал из Киева: «Голод достиг масштабов, намного превосходящих все местные представления о такого рода бедствиях. Почти в каждый свой выход в город я становлюсь свидетелем того, как люди падают от голода и остаются лежать на улице, не привлекая особого внимания привыкших уже к этому горожан. Показательным для нынешней ситуации является дошедшее до меня известие о том, что в одной лишь местной женской тюрьме 140 арестанток помещены сюда за доказанное или предполагаемое употребление в пищу человеческого мяса.
Поначалу могут показаться преувеличенными рассказы об опухших от голода больных людях, взрослых и детях. Можно скептически относиться и к письменным сообщениям о «продуктах», которые вынуждены употреблять в пищу эти несчастные, чтобы хоть немного отодвинуть страшный конец. Их питание состоит из толченых желудей, мякины и других зерновых отходов, картофеля, который они выискивают на полях после уборки урожая, кормовой свеклы, крапивы и древесной коры».
Сотрудник германского правительства в Москве, эксперт по вопросам сельского хозяйства подчеркивал, что «границы голода довольно точно совпадают с границами так называемых районов сельскохозяйственного изобилия. Именно важные зерновые районы тяжелее всего поражены голодом. Это парадоксальное явление объясняется не нарушением норм при распределении прошлогоднего урожая по географическим зонам, а тем фактом, что именно зернопроизводящие районы, имевшие наилучшие предпосылки для коллективизации сильнее всего пострадали от грубых ошибок колхозной политики.