В соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 июля 1932 г. план хлебозаготовок по крестьянскому сектору Украины с урожая 1932 г. установили сниженный – 356 млн. пудов. В связи с этим политбюро ЦК КП(б) Украины в тот же день на своем заседании «признало правильным установленный план хлебозаготовок» и приняло его к «безусловному выполнению»[3, с. 631]. Оставалось лишь выяснить: можно ли его выполнить? Пробные обмолоты показали, что на полях вызревает в целом неплохой урожай – в среднем 7,2 центнера с гектара против 8,3 центнера в 1931 г. и 10,2 центнера в 1930-м. Неурожайным год был только в центре и в южных областях УССР. В 1930 г. крестьянский сектор сдал государству 393 млн., а в 1931-395 млн. пудов хлеба. На таком фоне план в 267 млн. пудов казалось реальным.
Для обеспечения выполнения плана хлебозаготовок, установленного 6 июля, Сталин направил в Украину Молотова и Кагановича. В ответ на жалобы, что у крестьян уже больше нечего забирать, так как все уже вычищено под метлу, сталинские прислужники заявили: «Никаких уступок и сомнений, в отношении выполнение задания, поставленного партией и Советским правительством перед Советской Украиной, не будет». За этим последовало наделение партийных активистов юридическими правами конфискации зерна.
Испытывая трудности в финансировании индустриализации, руководство СССР усиливало нажим на украинское крестьянство. В конце лета 1932 г. заместитель председателя Совета труда и обороны СССР В. Куйбышев требовал от ЦК КП(б) Украины: «Вместо установленного вам плана отгрузки в августе через порты 190 тыс. вами отгружено только 20 тыс. Такое положение приводит к большим валютным потерям, связанным с невыполнением контрактов, простоем тоннажа, также подрыву авторитета на рынках. Предлагаю немедленно усилить в первую очередь отправку через порты, отгрузить до конца месяца в тоннах: пшеницы 30 тыс., ячменя–20 тыс., ржи-10 тыс., не считая уже отгруженного. Примите как боевое задание о ежедневных отгрузках»[3, с. 237].
В конце лета в полную силу уже действовало постановление ВЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и коопераций и об укреплении общественной (социалистической) собственности». В соответствии с этим законодательным актом расхищение имущества колхозов и кооперативов каралось расстрелом, а при смягчающих обстоятельствах – лишением свободы на срок не менее 10 лет. 22 августа 1932 г. ВЦИК и СНК СССР приняли постановление «О борьбе со спекуляцией». Спекуляция каралась заключением в концлагерях на срок от 5 до 10 лет без права применения амнистии. Постановление от 7 августа в народе получило название «закон о пяти колосках». Сбор колосков, оставшихся на полях после уборки, квалифицировался как уголовное преступление. В селе Малая Бережанка Киевской области председатель сельсовета открыл стрельбу по семерым крестьянам, когда они собирали колоски, трое из них – дети. К уголовной ответственности привлекали даже детей, достигших возраста 10 – 12 лет. К началу 1933 г. по этому постановлению было осуждено 54 645 человек, из них 2110 к расстрелу[2, с. 389].
Борьба партийных и государственных органов за выполнение плана хлебозаготовок усиливалось на фоне расшатывания колхозного производства продразверсткой и роста потерь сельскохозяйственной продукции. На третьей конференции КП(б) Украины Косиор, Любченко, Петровский, Скрипник и другие делегаты говорили, что потери хлеба в 1931 г. составляли от 100 до 200 млн. пудов. Никаких данных о потерях в 1932 г. не существует. Но можно предположить, исходя из общей картины дезорганизации производства, что они увеличились. Даже Сталин весной 1933 г. говорил, что уборка хлеба в 1932 г. прошла «менее удовлетворительно», чем в 1931 г.
В 1932 г. потери урожая сказались уже не только на жизненном уровне колхозников, но и на хлебозаготовках. Политбюро ЦК КП (б) Украины на заседании 8 сентября 1932 г. отметило, что идет «резкое снижение хлебозаготовок». Была составлена специальная директива обкомам, райкомам, директорам МТС, которую подписал С. Косиор. ЦК предупреждал весь руководящий состав районов, «что в случае если не будет обеспечен резкий перелом в хлебозаготовках, если не будет развернута широкая массовая работа и меры решительного нажима на единоличника, ЦК будет ставить вопрос о применении более решительных мер воздействия к районам своей безобразной работой срывающих хлебозаготовки»[15, с. 133].
Репрессивная политика партии и государства порождала открытое и скрытое сопротивление со стороны крестьян и колхозных руководителей. Среди председателей колхозов и местных партийных руководителей можно было встретить таких, которые не хотели больше принимать участие в преступных акциях, направленных против своего народа. В августе 1932 г., когда стало очевидно, что государственные задания по заготовке зерна выполнить невозможно, трагическое событие произошло в с. Михайловка Сумской области. Председатель колхоза, член партии и бывший партизан Чуенко рассказал колхозникам о плане заготовок, а потом заявил, что не намерен отдавать зерно без согласия тех, кому оно принадлежит. Той же ночью он покинул село, но ОГПУ схватило его и арестовало вместе с председателем сельсовета. На следующий день произошел «женский бунт», участницы которого требовали освобождения арестованных, снижения налога, выплаты задолженности по заработной плате, но главное – снижения зерновых норм. В результате судебного процесса 67 человек отправили в концлагерь, а некоторых крестьян, в том числе и Чуенко, расстреляли[5, с. 256].
Во второй половине 1932 г. средства массовой информации все чаще критиковали председателей колхозов и сельских коммунистов, обвиняя их в том, что они «присоединились к кулакам и петлюровцам и стали не борцами за хлеб, а агентами классового врага». На деле же их «вина» заключалась в том, что они выдавали крестьянам зерно, в соответствии с заработанными трудоднями, вместо того, чтобы сдать весь хлеб государству[5, с. 256].
Централизованные ресурсы хлеба и других видов продовольствия в стране быстро таяли. Это вызвало сокращение и без того низких норм выдачи продуктов по карточкам для работников и служащих. Резко сократился хлебный экспорт, что привело к многократному увеличению дефицита внешне - торгового баланса в сравнении с 1925 г. В спешном порядке стали искать дополнительные источники поступления средств. Именно тогда за границу стали вывозить древние рукописи, дорогие иконы, произведения великих художников. Появился лозунг: «Превратим Рубенса в рубли, а Рафаэля в трактора».
Таким образом, государство своей политикой сплошной коллективизации и введением продразверстки обрекало крестьянство на голодное существование.
Комиссия Молотова в действии
Голод был не только следствием разрухи, дезорганизации, деградации сельскохозяйственного производства, он также углублялся конкретными практическими действиями на государственном уровне. Есть достаточно фактов, которые неопровержимо доказывают преступный характер деятельности чрезвычайных комиссий, посланных Сталиным в ноябре 1932г. в Харьков, Ростов-на-Дону и Саратов с заданием взять хлеб любой ценой.
Чрезвычайную комиссию в Украину возглавил Молотов. На 1 ноября 1932 г. государству поступило только 136 млн. пудов хлеба. Чтобы выполнит заготовленный план, комиссия Молотова должна была взять с крестьянского сектора еще 131 млн. пудов. Но такого количества хлеба уже не было. Кроме того, немало местных руководителей под личную ответственность прекращали вывозить хлеб, потому что это были не товарные, а продовольственные запасы. Так, например, рабоче-крестьянская инспекция Гельмязевского района Киевской области организовала рейд проверки обмолота и записала в своем постановлении: «Больше нет возможностей для реализации плана». Директор Барвинковского совхоза «Зернофабрика» с согласия секретаря парторганизации и председателя рабочкома отдал приказ прекратить сдачу хлеба. В разговоре с корреспондентом «Вести ВУЦИК» он открыто заявил: «У нас нет чем рабочих кормить, а заставляют весь хлеб вывезти».
Заявления местных руководителей в адрес комиссии Молотова об отсутствии резервов оставались безрезультатными. Когда доведенный до отчаяния секретарь райкома голодающего Синельниковского района Днепропетровской области Борщ поставил вопрос о пересмотре абсолютно нереального плана хлебозаготовок, ответом на это явилось освобождение от занимаемой должности и исключение из ВКП(б). Такая же судьба постигла председателя райисполкома Поплавского, который поддерживал Борща. Вместо ответа Молотов послал телеграмму секретарю обкома такого содержания: «Первейшей обязанностью обкома и всей Днепропетровской организации является сейчас обеспечить неуклонное повышение хлебозаготовок пятидневка в пятидневку, до тех пор, пока выполнение установленного годового плана не будет полностью обеспечено»[6, с. 36].
Выполнить такое задание по хлебозаготовкам можно было только с применением репрессивных мер. 5 ноября 1932г. политбюро ЦК КП(б)У обязало судебные органы «вне очереди рассматривать дела по хлебозаготовкам, как правило, выездными сессиями на месте с применением суровых репрессий… Организовать в каждой области не менее 5-10 добавочных разъездных судебных сессий нарсуда для разъездов по районам». Во исполнение решений политбюро при Наркомате юстиции и в областях создавались специальные группы, которые круглосуточно были связаны с хлебозаготовительными органами. Прокуратуру и суды обязали незамедлительно сообщать о каждом случае «бюрократизма, волокиты и гнилого либерализма в деле хлебозаготовок со стороны отдельных работников юстиции».