Рассмотрим подробней один из таких случаев. Возле Киева казаки задержали, посланного из города Севска к Адаму Киселю, Григория Климова и доставили к Богдану Хмельницкому. Гетман взял у него письма, предназначенные Киселю, и сказал: «Не по что тебе к Адаму ехать, я тебе дам к царскому величеству от себя грамоту». Хмельницкий говорил Климову: «Скажи в Севске воеводам, а воеводы пусть отпишут к царскому величеству, чтоб царское величество Войско запорожское пожаловал денежным жалованием; теперь ему, государю, на Польшу и на Литву наступать пора; его бы государево войско шло к Смоленску, а я, Хмельницкий, стану государю служить со своим войском с другой стороны»[4, с.46]. В своей грамоте от 8 июня 1648г. извещал царя о победах над поляками под Жёлтыми Водами и Корсунем и предлагал: «Если б ваше царское величество немедленно на государство то наступили, то мы со всем Войском Запорожским услужить вашей царской вельможности готовы»[22, с. 511-512].
Но в Москве не знали, как поступить с мятежным гетманом, принять ли его под свою власть или только поддерживать в борьбе против поляков. В. Ключевский писал: «Как подданный Хмельницкий был менее удобен, чем как негласный союзник: подданного надобно защищать, а союзника можно покинуть по миновании в нём надобности». Поэтому царь осторожно реагировал на события в Украине и не торопился заключать военный союз с Войском Запорожским. Алексей Михайлович ограничивался советом, чтобы «в покое жили с ляхами и с княжеством литовским, и чтобы кровь христианская больше не разливалась»[7, с. 92]. Но подобный «миротворческий» ответ царя никак не устраивал гетмана. 11 июля 1648 г. он передал царю новую просьбу выступить против Польши.
Б. Хмельницкий заявил, что в случае отказа от военной помощи, казаки совместно с татарами могут ударить по пограничным российским территориям. В июле 1648 г. гетман отправил письмо путивльскому воеводе Плещеву, в котором не скрывал своего желания добиться разрыва союза Московского государства с Польшей. Письмо было написано языком государственного деятеля, уверенного в собственных силах, который не унижается перед московским самодержавием, а ведёт речь, как настоящий лидер украинского народа. Чтобы подтолкнуть Москву к военному союзу, Хмельницкий с одной стороны писал о возможности примирения с Польшей и ударе объединённых сил по Московскому государству, а с другой подкупал царя призрачным отблеском польской короны, если тот примет украинские предложения. Обращения казаческого гетмана не остались незамеченными. Алексей Михайлович поручил воеводе Плещееву заверить Хмельницкого, что Москва не выступит на стороне Польши.
Здесь важно отметить, что Москва решила детально изучить политическую и военную ситуацию в Украине. С этой целью была направлена группа из семи человек во главе с Тимофеем Милковым. Все они были задержаны во время сбора сведений в расположении казаческих войск. Во время допроса Милков заверил в миролюбивом отношении российского правительства к украинскому народу.
Россия не желала вмешиваться в события, отдавая преимущество тактике выжидания. Царь и бояре ждали, как пойдут дела в Украине, чтобы в удобный для себя момент с наибольшей для себя пользой выступить на стороне победителя. Царь не мог сочувствовать освободительной войне украинского народа. Для него это был только бунт «неразумной черни», «сброда». Боясь, что пламя социальной борьбы может распространиться на его царство, Алексей Михайлович приказал, чтобы каждый из его подданных, кто без разрешения власти перейдёт в восставшую Украину, считался государственным преступником. Населению приграничной Путивльской волости – а это были преимущественно украинские переселенцы – запрещалось даже крестить детей украинских казаков. Также запрещалось жениться в Украине, как и отдавать замуж девушек в «казаческую страну». Нарушителей ждало серьёзное наказание – высылка в Сибирь[8, с. 73].
В это время российская разведывательная служба резко активизировала свою деятельность в Украине. Массовый сбор информации вело значительное количество российских людей, находившихся на украинской территории. Своеобразным центром антиукраинской разведки были приграничные российские города: Рыльск, Путивль, Белгород, Севск. Вся раздобытая информация направлялась в Посольский приказ. Москва внимательно следила за событиями, которые стремительно разворачивались в Украине. А события действительно были впечатляющими: одержана победа под Пилявцами, пройден Львов, началась осада Замостья. Украинские земли были освобождены от поляков. 23 декабря 1648 г. Киев торжественно встречал победителей. Навстречу Хмельницкому выехали киевский митрополит Сильвестр Косов и Иерусалимский патриарх Паисий, который направлялся в Москву через Украину. Жители Киева встречали гетмана, как спасителя и освободителя народа от польского рабства, усматривая в имени Богдана добрый знак и называя его «Богом данный».
Нужно подчеркнуть, что Хмельницкий решил воспользоваться присутствием Паисия в Киеве. Гетман имел несколько встреч с патриархом, в ходе которых поднимался вопрос об украинско-российских отношениях. Гетман просил патриарха совместно с московским патриархом посоветовать царю поддержать борьбу украинского народа. Разговор также сводился к поиску возможностей для разрыва договора, заключённого в 1634 г. между Московским царством и Речью Посполитой, который был подтвержден в 1642 г. заявлением «в дружбе, любви и соединении быть».
Хмельницкий хорошо знал, что по договору 1634 г. Москва потеряла значительные территории в связи с поражением в Смоленской войне, в которой сам принимал участие и даже был награждён королём Владиславом IV дорогой саблей. Вот почему гетман надеялся разрушить этот мир и вместе с патриархом Паисием искал церковные, политические и правовые основания для отказа царя от «крестного целования» на «вечный мир» с поляками. Это крестное целование в Москве воспринималось как магический обряд, за нарушение которого на виновного Бог пошлёт «…и мор, и голод, и огонь, и меч». Б. Хмельницкий знал, что это своеобразное заклинание могли снять только православные патриархи, и они согласны были это сделать, чтобы царь вступился за православных украинцев.
В конце января 1649 г. патриарх Паисий во время разговора с московским монархом так сформулировал позиции Хмельницкого: «…И он де, Хмельницкий, велел ему челом бити царскому величеству, чтоб государь пожаловал ево, Хмельницкого, и всё Войско Запорожское принять под свою государскую руку»[4, с. 47]
Вместе с патриархом Паисием в Москву прибыл полковник Силуян Мужиловский. 4 февраля 1649 г. он предстал «пред ясные царские очи», и Алексей Михайлович «пожаловал полковника к руке и велел думному дьяку Михаилу Волшенинову спросить о здоровье гетмана Богдана Хмельницкого». Дальше разговоров о здоровье дело не пошло. Московское правительство не собиралось ухудшать отношения с Варшавой.
Согласно нормам придворного этикета Московского государства Мужиловский не мог вести переговоры непосредственно с Алексеем Михайловичем относительно возложенной на него Хмельницким миссии. Украинскому послу удалось лишь передать царю записку, в которой он сжато сообщал о причинах и первых шагах освободительной борьбы, а также ходатайствовал о предоставлении военной помощи в борьбе с Польшей. О принятии Войска Запорожского в подданство в этой записке речь не шла.
Казаческий посланник Мужиловский ещё находился в Москве, а к Хмельницкому в Переяслав уже был отправлен подьячий Василий Михайлов, который вёз гетману «40 соболей в двести рублей» и определённую сумму денег. В письме к Б. Хмельницкому царь высказывал пожелание, чтобы казаки «в покое жили с ляхами». Слова царя были восприняты с недоумением. В своём ответе казаческая старшина говорила, что ни о каком мире с поляками, которые православным украинцам «разные муки, яко Ирод, чинят», а единоверцам, которыми являются русские, надлежит не ограничиваться общими словами, а представить вооружённую помощь. «А когда не будет милости твоего царского величества, - заявила старшинская рада, - и не восхочешь на выручки и помощь давать и против неприятелей наших и своих наступать, тогда мы, взямши Бога в помощь, потуду с ними станем биться, докуду нас станет, православных»[8, с. 75].
Подьячий Михайлов доставил в Москву письмо Б. Хмельницкого, в котором гетман подчеркнул, что будет сражаться с ляхами до конца [1, с. 150].Он также напоминал, что дважды предлагал царю наступать в направлении Смоленска и советовал не терять возможности, чтобы одержать победу над «иноверцами западными». Но в Москве решили, что «иноверцы западные» могут подчиняться православному царю и другим путём, без войны, просто избрав Алексея Михайловича государем Речи Посполитой, а Войско Запорожское должно России в этом посодействовать. Собственно с этой целью в марте 1649 г. и был отправлен в Чигирин московский посол, дворянин Григорий Унковский, хотя в Москве уже знали, что Речь Посполитая уже имела своего короля Яна Казимира.
С 17 по 22 апреля 1649г. в Чигирине состоялись переговоры Унковского с Б. Хмельницким и старшиной. Гетман понимал, что Алексей Михайлович уже не имеет никаких шансов стать королём Польши, но считал за необходимое использовать желание царя в интересах Украины. Он указывал на возможность, которая позволила бы российскому монарху стать великим князем литовским: «А ныне на то дело даёт Бог великому государю счастье, чтобы великий государь сам на то изволил наступать на Литовскую землю своими ратными людьми… Литва, боясь великого государя и нас, Запорожского войска, и крымского царя, сами будут просить и бить челом великому государю, чтоб им был государь»[8, с. 76-77]. Гетман старался заинтересовать царя возможностью овладения литовским престолом для раскола Речи Посполитой совместным ударом. Россия должна была отвлечь на себя внимание Великого княжества Литовского, «а на Польшу помочи себе не просим». Хмельницкий подчёркивал, что Москве не следует бояться Речи Посполитой, которая без казачества не представляет опасности, она была сильна «нашим запорожским войском»,