Праксис, через который проходит Кастанеда, напоминает популярные фильмы ужасов, и в то же время — он действительно оккультный. Следует вообще сказать, что все, о чем заводит речь Кастанеда, имеет свои соответствия в тех или иных системах оккультизма, все производит знакомое впечатление и может быть интерпретировано дальше, шире, глубже и яснее, чем это делает Кастанеда. Более того, трудно отделаться от впечатления, что он и сам об этом знает и тем не менее строит иную, совершенно определенную концепцию, цель которой не объяснять, а сбивать с толку.
Когда в своем первом романе он начинает жевать пейот, то в этом просматривается ставшая совершенно упадочной древняя процедура принятия так называемого "напитка забвения", под влиянием которого у ученика древних Мистерий, как говорит Рудольф Штайнер, "мозг, если я могу так выразиться, делался более "жидким", чем он бывает в обычной жизни", и можно было мыслить "больше мозговой жидкостью, чем твердыми частицами", благодаря чему человек приходил к сверхчувственным переживаниям (210; 11.11). Так это было тысячи лет тому назад, когда человек был всецело групповым существом и его мышление лишь в малой степени опиралось на физический мозг. Ныне подобная процедура попросту увела бы человека в мир враждебных ему существ, сделала бы его одержимым ими, что, собственно, и происходит с Кастанедой. Но как такие вещи объяснить приверженцам оккультного материализма, для которых не существует ни Бога, ни черта? Для них вполне убедительно звучит замечание Дона Хуана, что он прибег к пейоту лишь как к невинной уловке с целью поколебать материалистические представления ученика.
Или возьмем переживание Кастанедой чувства страха. В древних Мистериях с его помощью человек приводился в каталептическое состояние, в котором он как бы всасывал в себя то духовно вечное, Божественное, к которому он подводился опытными иерофантами. Кастанеда приводится в "энергетические поля", в мир ариманических существ, стоящих за физическими энергиями, магнетизмом, электричеством, и их-то он и вбирает в себя. Дон Хуан, если таковой действительно существовал, довольно грамотно ведет Кастанеду путем ариманической инициации, сохраняя свой замысел в тайне от него. Этому методу он верен во всем. Например, он систематически воспитывает в Кастанеде такое представление о морали, где, учитывая его католическое прошлое, он не предлагает ему прямо принять зло за добро, но делает их понятия относительными. Кастанеда должен воздерживаться от половой распущенности. Но почему? Лишь потому, что "это единственно реальная (выделено нами. — Авт.) энергия, которой мы располагаем". Ее нужно экономить для "точки сборки". Дон Хуан добряк, но — по чистой случайности, как говорит он сам. Учителями бывают и черные маги. Кому как повезет, и все это только частности. На том пути, по которому идет Кастанеда со своими героями, "любовь так же эффективна, как и ненависть или печаль".
Кастанеда переживает видения двух родов: либо ужасные призраки, либо лишенные всякой образности цветовые явления, лишь отдаленно напоминающие земные ландшафты. Более реальными считаются вторые. И там человека ждет безнадежное одиночество. Образные переживания рождаются с темной стороны "кокона", которая "сумрачна и зловеща"; там пребывает "непознанное, которое никому не нужно" (донный шлам?). Но Кастанеде все же почему-то приходится познавать именно "зловещую" сторону, где находится "страшный склад отбросов и неисчислимая куча человеческого хлама; очень мрачный, зловещий склад", разные фантазии, галлюцинации, видения насилия, убийств и ...духовность, религия, Бог! И тут нам остается только воскликнуть:
"Ба, знакомые все лица!"
Так, поводив нас долго (годы) и увлекательно по морям космического релятивизма, Кастанеда дает нам обрести "почву" под ногами. Ощутив ее, мы отдаем должное автору и говорим: однако, как ловко проделал он с нами свой фокус! И, уже освободившись от чар, лишь с нарастающей тревогой за судьбу человеческой души, мы читаем о том, что переживает Кастанеда на своем "складе". От близости духа, к которому его, наконец, подвел учитель, в нем вспыхивает любовь к людям, желание молиться Богу. Он на самом деле подступил к Порогу сверхчувственного мира. Но Дон Хуан лишь смеется над незадачливым учеником. Ибо Бога-то нет! Он, как уже показал Карл Юнг, есть лишь "психологическая функция иррациональной природы". Перейдя в состояние "видящего", Кастанеда переживает образ, о котором говорит: "Великолепие этого зрелища было выше всего, что я могу сказать... Я знал без тени сомнения, что стою лицом к лицу с Богом, источником всего, и я знал, что Бог любит меня, что Бог есть любовь и всепрощение"; и далее: "Пока я созерцал этот свет со всей страстной силой, на какую был способен, свет, казалось, сконденсировался,и я увидел человека, сияющего человека, излучающего харизму, любовь, понимание, искренность, истину, — человека, который соединил в себе все доброе, какое только существует... Я упал на колени..." И как реагирует на это Дон Хуан? Он объясняет, что Кастанеда видел всего лишь "шаблон(матрицу)"(!) человека, подобный "гигантскому штампу, который постоянно штампует людей, как если бы их все время подносил конвейер на каком-либо серийном производстве"; мистики совершили "безнадежную ошибку", принимая "шаблон" за "всевидящего Творца".
Если кто-либо, прочтя все это у Кастанеды, скажет, что описанное им не есть черная магия наихудшего сорта, то пусть он тогда объяснит, что такое черная магия вообще. Нет, Кастанеде не повезло с учителем. Его учитель черный маг, прячущийся за маской юмора и добродушия. И все его романы есть описание черномагических, ариманических ритуалов посвящения, инспираторы которого сознательно ведут борьбу со Христом.
Для понимания приемов, принципов такого рода инициации можно многое почерпнуть в сообщениях Рудольфа Штайнера. В одной из лекций, где он излагает кое-что из того, о чем можно прочесть у Кастанеды, он говорит: "Вы, возможно, возразите: как можно быть настолько глупым, чтобы прямо-таки планомерно оторваться от нормального развития и проникнуть в совершенно иной духовный поток? — но это довольно близорукое суждение, суждение, в котором не думают о том, что, исходя из определенных импульсов, люди могут получить страстное стремление искать свое бессмертие в иных мирах, чем те, которые мы называем нормальными. Я скажу так: вы не желаете принимать никакого участия в ариманическом бессмертии? Что же, это ведь очень хорошо! Но поскольку многое среди первейших понятий остается неясным... то человек хочет изъять себя из мира — который мы называем нормальным, — включая теперь и свою жизнь между смертью и новым рождением, и говорит себе примерно следующее: Мы не хотим далее иметь Христа своим водителем, — Который ведь ведет именно через этот нормальный мир, — мы хотим иметь другого водителя, мы хотим встать именно в оппозицию к нормальному миру. — Такие люди через подготовление... получают представление того рода, что мир ариманических сил — это более могущественный духовный мир, что они могут в нем продолжать то, что усвоили здесь, в физической жизни. И теперь уже наступило такое время, когда в подобные вещи необходимо всмотреться. Ибо кто этого не знает ...тот не в состоянии понимать современность. ...Средства оторваться от этого мира, в котором люди достигают своего правильного развития, ставя себя на служение
Христу, средства эти многочисленны, и о многих из них, даже близлежащих, непросто говорить, ибо, касаясь этого близлежащего, не подозревают о том, что при этом соприкасаются с действием оккультных импульсов огромной силы, распространяющихся в человеческой душе" (174; 22.1).
Книги Кастанеды показывают, сколь далеко ушли приверженцы черномагических ритуалов в наше время. Им, несомненно, известно, что в мире жизненных, или эфирных, сил Земли совершается второе Пришествие Христа. После специальной магической подготовки, основанной на вживании в мир подприродных, ариманических сил, они подводят своих учеников к переживанию этого События, и те как бы по доброй воле отвергают его. Так готовится новая раса человеческих существ, которая будет вырвана из нормального хода эволюции. Подобное уже случилось однажды, в эпоху древней Атлантиды. В будущем человечество вновь столкнется с особой расой существ, прошедших обработку ритуальной черной магией в нашу эпоху. Они будут особым образом вплетены в силы магнетизма, электричества и вести получеловеческое-полуживотное существование, безмерно развивая в своей среде инстинкты зла. Такое будущее активно готовят вполне определенные группы оккультистов, скрывая свои истинные намерения под различными масками, одни из которых кажутся парадоксальными — вроде догмы о непогрешимости папы, другие — занимательными, подаваемыми в стиле "Великолепной семерки", каковыми являются книги Кастанеды.
В редакторском предисловии к одной из них говорится, что они "стали не только бестселлерами, но превратились в классику, а новость о его (Кастанеды) посвящении в мир магии, колдовства... (стала) частью нашей культуры". Но нет, они стали не частью культуры, а новым выражением материалистического невежества и варварства. Ими в массовую культуру заложен некий фундамент, и теперь, основываясь на нем, Дон Хуан — индеец из племени яки, супермен, оккультист и ковбой — может до бесконечности падать в нужных местах на землю от хохота, незамысловатыми антиномиями ставить в тупик своего простоватого ученика — плод западно-европейской образованности и католического воспитания — и так вытаптывать любую сферу человеческой культуры: философию, эстетику, историю, религию, мораль, науку, возводя меж тем упорно и систематически некую универсальную ариманическую посвятительную науку Мордора.