Это страдание высшего и чистое вожделение низшего, творения, и обусловили, если говорить на языке Духовной науки, совершение Духами Движения объективации бескачественной воли в астральное тело Сатурна. При этом наслаждение Духов Мудрости отражением своей жизни в субстанции воли образовало деятельность стоящей ниже их Иерархии Духов Движения, низший член существа которых не эфирное, а астральное тело. Все в духовном мире есть одни только существа.
Таким образом, в деятельности Духов Движения сущее становится сущностью. И сущность эта есть качество, или, также, наличное бытие. Далее Духи Формы порождают в нем множественность, "наводят" в нем множественность с характером субъекта, и она есть не что иное, как отражение самих Духов Формы в ином.
В человеческой духовной деятельности эта ступень эволюции воспроизводится всякий раз, когда понятия приходят в связь с восприятиями. Мы уже отмечали, что в аналитическом мышлении суждение содержит в себе внутреннее противоречие, но как снятое. В своем дальнейшем движении, как синтетическое суждение, оно вступает в противоречие с внешней реальностью. И как во внутренней диалектике каждая посылка содержит в себе лишь присущее ей противоречие, так и во внешней реальности понятие приходит в связь лишь с соответствующим ему восприятием. Следует еще отметить, что на этом, внешнем, пути опять, как и в высших сферах бытия, возникает не противоречие, а отношение. Значит, и понятие и восприятие есть лишь разные состояния единого высшего бытия. Противоречие остается лишь в познающем субъекте и снимается в нем им же самим.
Обе стадии выводимого логического цикла отчетливо просматриваются уже в учении схоластики об универсалиях. Универсалии до вещей (ante rem) присутствуют в аналитических суждениях. Синтетические суждения имеют дело с универсалиями в вещах (in ге). И только потому, что это два разных состояния одной и той же универсалии, возможна выработка созерцающей силы суждения. Она позволяет взойти на ступень выше, к достоверности универсалий ante rem, которые тогда суть не что иное, как универсалии post rem (после вещей). По этой причине становится очевидным, что сфера синтетических суждений есть даже не философия природы, а чистое естествознание, где обретается способность "всматривания" в универсалии in re. На вопрос: зачем нужно это делать, если эмпирические науки все равно приводят к познанию природы? — логично дать такой ответ: в созерцающем суждении участвует вся полнота человеческой индивидуальности, восходя через него к своей божественной первооснове. Игнорируя познающего субъекта, современная наука дегуманизируется и превращается в самоцель. Кроме того, существенным моментом остается интерпретация опыта, которая в рамках материализма не способна преодолеть свой метафизический характер.
Итак, к универсалиям post rem мы приходим на пятой ступени семичленного логического цикла. На ней человеческий дух перекинул мост между "я" и миром, но еще не прошел по нему. Однако это, можно сказать, решающая ступень. В эволюции древнего Сатурна ей соответствует выступление Духов Личности. Низший член их существа — астральное тело, но "оно действует как современное человеческое "я". Через них на древний Сатурн из его окружения взирает это "я". И оно сообщает свою природу отдельным жизнесуществам (Lebe-Wesen) Сатурна" (13; с. 163). В них первосубстанция Духов Воли обретает характер "тонкой вещественности" в виде тепла. Самосознание Духов Личности, впервые во всей эволюции, вспыхивает на основе отражения, перешедшего с духовной на вещественную сторону бытия. Сатурн в это время наполняется тепловыми шарообразными формами, которые являются первым зачатком человеческого физического тела.
Вместе с тепловыми телами возникает тепловой эфир. Возникает время. И время — также существа — есть Духи Личности. Тепловые
формы движутся в будущее силой теплового эфира, и, как прошлое, от их движения остается первоогонь, в котором прежде (в начале эона Сатурна) тепло (душевное) было слито в единство с внутренним бытием.
В духовном мире все есть ритм, звучание. Жертва Духов Воли звучит Мировым Словом, и оно рождает Духов Личности. Они суть люди древнего Сатурна, поскольку свое Я-сознание обретают благодаря феноменальному миру тепловых монад. Такого сознания не знают более высокие Иерархии, поэтому именно Третья Иерархия: Духи Личности, Архангелы и Ангелы, — получают наиболее непосредственное отношение к человеку. Она более всех "понимает" нашу душевно-духовную жизнь.
Первозачаток человеческого физического тела рождается мировым Словом вместе с Духами Личности, и его следует мыслить как тепло без материального носителя. И такую вещественность в форме тепла, пишет Э. Марти, "в отличие от материи, следует обозначить как субстанцию"[ 72 ]. Тепло является последним состоянием субстанции, проявленным уже по эту сторону порога сверхчувственного мира. Другая его сторона, по ту сторону, — тепловой эфир. Это мост между духом и материей на уровне бытия. Я Духов Воли, живущее в тепловой субстанции, есть зачаток Духочеловека. Зачаток потому, что на древнем Сатурне Духочеловек еще не обладает самобытием; и в то же время он уже противостоит высшей субстанциональной воле за счет опосредования деятельностью ряда Иерахий.
Сознание, обретаемое Духами Личности за счет тепловых монад Сатурна, всецело созерцающее. Их знание — непосредственное, но оно подобно человеческому, поскольку является в связи с существованием чувственных объектов. Духам Личности уже ведомо некоторое противопоставление их "я" и мира, но более оно носит характер отношения, ибо ни на единый миг сознание Духов Личности не останавливается перед проблемой познания. Это состояние трудно понять рефлектирующему мышлению, поэтому Кант отводит созерцающей силе суждения место лишь в искусстве и в органической природе, где в "созерцающем рассудке" особенное не выводится из всеобщего, но определяется им ("Критика силы суждения"). Однако Гете казалось, "что этот замечательный муж действовал с плутовской иронией, когда он то как будто старался самым тесным образом ограничить познавательную способность, то как бы намекал на выход за пределы тех границ, которые сам же провел"[ 73 ].
Гете солидаризируется с Кантом, когда речь заходит о критике той необдуманности, с какой "опрометчиво" спешат "приписать предметам какой-нибудь вздор, мелькнувший в голове". Кроме того, указывает Гете, сам же Кант допускает существование рассудка, "который, будучи не дискурсивным, как наш, а интуитивным, идет от синтетического общего, от созерцания целого, как такового, к частному, от целого к частям". И Гете продолжает: "Так приходим мы "к идее некоторого intellectus archetypus, и эта идея не содержит в себе противоречия".
Кант, правда, имел в виду божественный рассудок, однако Гете считает, что и в интеллектуальной области "посредством созерцания вечно созидающей природы мы становимся достойными принять духовное участие в ее творениях". И Гете заключает в своей статье "Созерцающая способность суждения": "И если я сначала бессознательно и по внутреннему влечению без устали добивался первообраза, типического, и мне даже посчастливилось создать представление, согласное с природой, то уж с тех пор ничто не может мне помешать и дальше отважно настаивать на этой авантюре разума, как ее называет сам кенигсбергский старец"[ 74 ].
Против "знания посредством созерцания" возражал и Гегель. В то же время, "чистое созерцание" он считал тождественным "чистому мышлению", но не с точки зрения эмпирического "я", а личности "в себе всеобщей", каковая есть мысль[ 75 ]. Однако на это, вновь апеллируя к "Философии свободы", мы должны сказать, что эмпирическое "я", мысля о мышлении, тождественно всеобщему, а на ступени созерцания-восприятия — тем более; оно на самом деле восходит там, как эмпирическое "я", к intellectus archetypus, которым порождены как оно само, так и мир вещей. Фихте переживал это положение вещей в предчувствии, не будучи в состоянии проложить к нему логического пути, поскольку, как замечает Рудольф Штайнер, не смог от полагания Я самим себя перейти к "полаганию мышления", а потому он получает не тетическое, а совершенно "экзистенциальное суждение": Я — есмь (3; гл.VI). Но именно этим он и обнаруживает свое чувство связи мышления с бытием.
Наконец, не просто существенным, а, как мы полагаем, решающим для характеристики отношения философской классики к созерцающей силе суждения является та оценка, которую Гегель дает всему методу Гете, при помощи которого тот сделал все свои основные естественнонаучные открытия и в котором созерцающее суждение играет первостепенную роль. В письме от 24 февраля 1821 г. Гегель пишет Гете: "Вы ставите во главу угла простое и абстрактное, что так удачно называете прафеноменом, затем раскрываете конкретные явления в их возникновении благодаря привхождению дальнейших сфер воздействия и новых обстоятельств и так управляете всем процессом, чтобы последовательный ряд шел от простых условий к более сложно составленным, располагаясь в определенном порядке... Выискивать своим чутьем этот прафеномен, освобождать его от всяческих прочих, случайных для него сопутствующих элементов, постигать его, как говорим мы, абстрактно — это я считаю делом великого духовного чувства природы, равно как метод такой вообще считаю поистине научным для познания в этой области. Напротив, я вижу, как Ньютон и весь сонм физиков после него хватаются за какое-нибудь сложное явление, упираются в него как в стену и начинают взнуздывать клячу с хвоста... просовывают и вгоняют в явление все то, что лежит перед ним и за ним. При этом у них не обходится без "изначальности"...Вкладывают в явление некое рукотворное, достойное их самих нутро..."