Г. А. Бондарев триединый человек т е л а, души и д у Х а (стр. 25 из 164)
Говоря о значении первофеномена для философии, Гегель продолжает: "...когда наше поначалу аморфное, серое или совсем черное — как Вам угодно — абсолютное мы доводим до воздуха и света, до того, чтобы оно возжаждало таковых, тогда нам нужны проемы, чтобы совсем вывести его на белый свет. Наши схемы рассеялись бы как дым, если бы мы просто захотели поместить их в пестрое и запутанное общество неподатливого мира. Здесь нам превосходную службу сослужат прафеномены... В этом двойном свете — духовном и постижимом благодаря своей простоте, зримом и осязаемом благодаря своей чувственности — приветствуют друг друга оба мира — наш темный мир и являющееся бытие (выделено нами. — Авт.)".
Таково было истинное положение дел в науке в начале XIX в. Удержись оно и дальше на достигнутой высоте, и студентам XX в. не пришлось бы в качестве основной "философской" дисциплины овладевать учением о прибавочной стоимости. Тогда созданная Рудольфом Штайнером в конце XIX в. давно искомая лишенная предпосылок теория познания заняла бы подобающее ей место в умах людей, разгоняя сон разума.
Но вернемся к нашей теме. Схождение двух миров, о котором пишет в своем письме Гегель, открывает познающему "я" путь к преодолению их дуализма. Дело остается за деятельным "я". В эволюции древнего Сатурна эта, шестая, ступень отмечена особым переломом. Его прежняя отраженная жизнь принимает внутренний характер. В ней возникают вспышки световой игры — предвестники становления пространства [* Мы прослеживаем лишь главную канву той древней эволюции, опуская пространные описания, которыми ее сопровождает Р. Штайнер в "Очерке тайноведения" и во многих лекциях. Ознакомившись с ними, читатель найдет множество дополнительных аргументов в пользу развиваемой нами темы.]. Плоды этого развития получают Архангелы, или Духи Огня. Действуя на тепловые монады, они могут как бы сказать себе: "Окружающее меня дает мне быть" (13; с. 165). Их степень сознания родственна современному сознанию сновидения. Получая его за счет тепловых тел, Архангелы закладывают в них зачатки органов чувств. Но эту деятельность они не могут совершать самостоятельно. На помощь им приходят Серафимы. Отказываясь иметь какие-либо плоды для себя, они даруют Архангелам созерцание происходящих на Сатурне процессов, которые и встают в их сознании подобно образам сновидения.
Затем — и это седьмая ступень — во внутренней жизни Сатурна возникает нечто такое, что, по словам Рудольфа Штайнера, можно назвать вкусовыми ощущениями. Они возникают в монадах, а вовне выражаются как звук. Так звучащее Мировое Слово впервые получает отклик, приходящий от сотворенного Им. И тут в развитие вступают Ангелы, или Духи Сумерек, Сыны Жизни, Вестники Богов; в индийской эзотерической традиции их называют Бархишад-Питрис, ибо об Ангелах знали во все времена во всех народах. Взаимодействуя со вкусовыми ощущенями, Ангелы развивают в своем эфирном теле — а именно оно является низшим членом их существа — некоего рода обмен веществ. На помощь Ангелам приходят Херувимы и сообщают им род сознания, которым современный человек обладает во время сна без сновидений. Такое сознание способно управлять жизненными процессами, и на древнем Сатурне им руководят Херувимы. Это опять-таки не остается без последствий для человеческих тепловых монад. Силой пришедших на помощь Духов Воли им напечатлевается самая смутная форма сознания, та, какой в современном мире обладает минерал. "Оно, — говорит Рудольф Штайнер, — приводит внутреннюю сущность в созвучие с физическим внешним миром" (13; с. 168); и Духи Воли управляют этим созвучием на Сатурне. Человек же в малом становится как бы отпечатком жизни Сатурна в большом: зачаток физического тела получает печать своего Творца — Духочеловека. В седьмом эоне, на будущем Вулкане, этой печатью, как телом воскресения, овладеет индивидуальное человеческое сознание; оно тогда станет интуитивным. На Сатурне же благодаря Духочеловеку впервые проявляется смутная человеческая воля. Она носит машинообразный характер, поскольку управляют ею Духи Воли. Вовнутрь Сатурна она открывается как запахи.
Итак: теплота — световая игра — вкусовая и звуковая игра — запахи (вовнутрь) и машинообразная воля, "я" (вовне). После того все бытие древнего Сатурна начинает одухотворяться и переходить на астральный план. Для феноменального мира наступает пауза, пралайя.
Резюмируем в виде схемы все сказанное об эволюции древнего Сатурна (рис. 4) [* Приводимыми нами рисунками мы не только поясняем сказанное, но и пытаемся выразить то, что не вполне поддается выражению. Читатель в дальнейшем убедится в этом сам. Мы же, со своей стороны, хотели бы предложить, надеясь, что нас при этом не обвинят в нескромности, изучать рисунки немного медитативно. Тогда из них можно будет извлечь немало другого. Когда духовно-научное содержание пытаешься дать с помощью рисунка, то они приобретают характер весьма динамичных символов.]. Несмотря на ее условный характер, наша схема позволяет лучше уяснить общий принцип эволюции, начиная с ее первого звена. Представим себе все развитие древнего Сатурна в виде некой яйцеобразной формы. Ее верхняя часть уходит в выси сверхчувственного. Обозначенное слева сплошной линией выражает описанный ступенеобразный процесс творения. Нижняя часть овала обозначает границу, до которой доходят Первая и Вторая Иерархии. Это граница наделения Я. За нею начинается материализация, в которую высшие Иерархии не нисходят. Она движется по наклонной линии вниз, порождая в конце концов трансовое сознание в человеческой монаде, обладающей зачатком одного лишь физического тела. Тем же путем идет Третья Иерархия. Но она не соединяется с материей, а лишь использует ее как аппарат отражения. (Более высокие Иерархии находили свое отражение в субстанции изначальной воли.) Что должно возникнуть по правую сторону от вертикальной оси, составляет задачи развития последующих эонов. На древнем Сатурне они обнаруживаются лишь как действующий закон. В дальнейшем мы увидим, как он будет осуществляться.
Ключевым для дальнейшего хода эволюции является положение Духов Формы, или Элоимов. Они пребывают на границе внутренней и внешней эволюции. И именно здесь творение одаряется искрой Я. На древнем Сатурне Духи Формы выступают в роли неких Ангелов по отношению к "людям" Сатурна — Духам Личности.
Таким образом, в результате развития первого эона творения абсолютное Я погрузилось во множественность "Я" Духов Личности и выступило в них как предметное сознание, хотя и вне связи с чувственным опытом. Далее неким "наведением" оно стало осуществлять себя в машинообразном волеизъявлении тепловых монад, наделенных атрибутом высшего Я Духов Воли.
Но в целом Я-деятельность Духов Личности направляется на весь ряд нижестоящих существ: Архангелов, Ангелов и человека. Через них Духи Личности находят отношение к высшей Иерархии. И в этом можно видеть праобраз действия сознания, почерпающего универсалии после вещей. На древнем Сатурне подобная деятельность, несомненно, имела совсем иной вид, чем на Земле, но принцип был тот же. Универсалии до вещей живут в области, расположенной налево от вертикальной оси (см. рис. 4). Вверху, выше ступени Духов Воли, простирается сфера необусловленного. Она сводит воедино концы и начала. Будучи сама необусловленной, она обусловливает все. Но по завершении эона Сатурна Абсолютное, возвращаясь во в-себе-бытие путем одухотворения и поднятия в свои сферы всего творения, также оказывается обусловленным. Произошло это благодаря тому, что субстанция творения, воля Престолов, обрела индивидуального носителя в материальном бытии. Им стал человек с трансовым сознанием, свойственным современному минералу. В "ничто" его сознания, — с точки зрения мышления, — содержалось "все" бытие — Я Духов Воли как зачаток Духочеловека, Мировое Слово, Мировая Мысль. И в том состоянии Творец и творение были единством. Таковы они и ныне, только непосредственным образом это дано лишь в мышлении, проистекающем из индивидуального "я". Через мышление, в первую очередь, пролегает путь человека к Творцу. В развитии человек получил мышление последним, уйдя для этого в материальное бытие вплоть до его последней формы; и оно же должно стать первым, с чем он должен работать на возвратном пути к духу, если не желает вновь попросту раствориться в ничто. Тогда бы он все равно вернулся в лоно Бога, но перечеркнув весь смысл творения.
3. Гетеанизм и логика
После пралайи, "мирового сна", в который ушло проявленное бытие, оно вновь приходит к явлению — раскрытию и развитию. Но это не прямое продолжение того, что было до пралайи, а метаморфоза прежнего состояния в новое. Пралайя, или небытие, что отделяет ступени метаморфозы одну от другой, означает возврат бытия в лоно Сущего. Там вновь приходят к тождеству непосредственное и то, что было опосредовано: явление и его закон. Всякое развитие есть отделение от Сущего, и поэтому его возможности имеют предел, перейдя через который, творение уже никогда не возвратилось бы к Творцу. В состоянии пралайи той сумме объективного, которое достигнуто в процессе проявленного развития в материальном мире, напечатлеваются новые черты Сущего, что затем на новой ступени метаморфозы обнаруживается как обогащение и расширение имманентных законов развития. В пределах одной ступени законы остаются неизменными (они образуют идеальное содержание феноменального мира), их можно лишь частично модифицировать. Вот почему в современном нам мире, пока не наступит коренной перелом, ни одно животное не взойдет к мыслящему сознанию, ни одно растение не обретет нервной деятельности, ни один минерал не прорастет.