Г. А. Бондарев триединый    человек    т е л а,   души    и     д у Х а  (стр. 40 из 164)

Следующий уровень душевной жизни имеет такую структуру:

Такова душа рассудочная. В ней в качестве побуждений выступают разного рода устойчивые, т.е. постоянно возобновляющиеся в индивидуальной жизни чувства, или чувствования. Они вызываются из характерологической основы различными восприятиями, приходящими из внешнего, а также из внутреннего мира, и побуждают душу к привычным для нее действиям. Власть этих чувств над душой также принудительная, и прогресс в этой сфере возможен лишь путем их перегруппировки, замены отрицательных чувств положительными. А следует заметить, что все они двухзначны: каждому положительному чувству противостоит отрицательное.

Роль чувствований в душе рассудочной особенно хорошо описана в испанской литературе — у Кальдерона, Сервантеса; их метафизический аспект, где обнаруживается роль двойника, — в русской литературе, у Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Сухово-Кобылина, Андрея Белого.

Положение души рассудочной совершенно особое. Субстанционально она связана с эфирным телом. Мыслесущество является в ней как жизнесущество. А это означает, что если благодаря субстанции астрального тела, приведенной в связь с физическим, мы способны переживать тень мыслесущества, понятие, которое летуче, неустойчиво, то жизнесущество заявляет о себе в душе непосредственно. Оно мгновенно достигает физического тела, кровообращения и способно оказать влияние даже на обмен веществ. Чувства поистине возвышают, но могут и свести в могилу. В чувствах мы переживаем единство бытия и сознания, они наполняют нас как совокупность существ. Часть из них была некогда изгнана из Рая Жизнедуха и образовала вожделения астрального тела. Другая часть присутствует в душе рассудочной как вестники сферы Жизнедуха, каковой, например, является любовь.

Именно в силу своей сильно выраженной экзистенциальной природы чувства достигают нашего сознания в ослабленном виде, подобно сновидениям. Но тут имеется и промежуточная ступень, где более проявлена понятийная сторона этого единства бытия и сознания. Она выступает в душе рассудочной как авторитативная мораль. У нее, как и у эгоизма, также две ступени. На низшей действует нравственное понятие в виде заповеди. Заповеди пришли в сферу человечества благодаря инспирациям, к которым восходили древние посвященные. В заповеди действует не спорадическое представление о собственном удовольствии, свойственное душе ощущающей, но основанность на "целой системе нравственных принципов", которые могут служить мотивами действий в форме "отвлеченных понятий", о происхождении которых мы можем даже ничего не знать (4; с. 155-156). Заповедь сильна могучим дыханием Отчего начала, сказывающегося в ней. Не силой рефлектирующего мышления, не рассудком, а разумом в откровении получали люди заповеди, как предвозвещение грядущего пришествия Христа, когда их принудительный характер будет смягчен деянием свободной любви. Но сами они всегда выражаются в форме тетических суждений в повелительном наклонении. Будучи однажды принятыми, они входят в понятийную сферу и воздействуют на душу ощущающую как высший авторитет, способствуя тем претворению прямого эгоизма в косвенный, а души ощущающей — в сознательную.

Легкий, подвижный характер, какой мысли имеют в душе ощущающей, они, вступая в душу рассудочную, сменяют на склонность к мудрости. И потому к этому элементу души обращены слова Христа: "Познаете истину, и истина сделает вас свободными". Из сферы Самодуха нисходит истина, и первое явление ее в душе есть заповедь. Таким образом, Христом опосредованная воля Отца достигает души рассудочной как весть Святого Духа. Она склоняет "я" к добрым поступкам, "а если делать добро становится для "я" привычкой, то оно работает над эфирным телом" (109; 5.VI) [* Напомним, что все приведенные отношения можно сделать совершенно наглядными путем дальнейшего развития того, что дано на рис. 22.].

Не через отказ от заповеди, а через восхождение к еще более высоким мотивам деятельности пролегает путь к свободе. Поэтому Христос пришел не отменить, но "исполнить" заповедь.

Нравственная автономия человека начинается с действий, продиктованных совестью.

По своей сути совесть также понятийной природы, ее инспирации доступны каждому человеку. В совестливом деянии каждый сам себе пророк. Личные склонности в ней уже не обуздываются приходящими извне запретами, а возжигаются высшим намерением Христова Жизнедуха, находящего в совести непосредственный доступ к индивидуально переживающей себя душе.

Мы должны сказать, что совесть — этическая категория христианского мира, хотя понятие о ней впервые возникло за несколько веков до пришествия Христа. О тех, кто ее переживал в мире эллинизма, говорят как о христианах до пришествия Христа, ибо они опередили свое время. Но таких людей было немного, другие же переживали непосредственное действие духовных существ, которые, безотносительно к индивидуальному, являлись в силу жесткого закона богов (вспомним судьбу Ореста), как духи мщения.

Совершенно новое начало принес на Землю Христос. Соединившись с нею, став ее Духом, Он и все природное пронизал моральным, как это явлено в таинстве причастия. Душе рассудочной Он дал высшее из доступных чувств — духовную любовь. Через любовь должен теперь человек находить свое отношение к тварному миру, к его познанию. Древнее же познание было "природно-софийным" (210; 19. II); духовная суть природы открывалась тогда человеческому созерцанию, но при этом отсутствовал сам познающий субъект. Вместе с индивидуальным началом в человека вошло и чувство ответственности, — в первую очередь, ответственности за познание, рождающее мотивы деятельности. Поэтому присутствие в человеке Бога "Я" начинается с логической совести. Лишь поняв это, мы станем способны по достоинству оценить гетеанистическую науку.

С душой рассудочной во многих отношениях тождественно наше "я". В ней впервые начинается высвобождение я-сознания из душевно-физической организации, а воли — из оков необходимости низшей природы. Основа освобождения закладывается не в теневом мышлении, не в абстрактной мотивации, а в сущностном мышлении сердцем. Как это происходит? "Человек, — говорит Рудольф Штайнер, — становится другим человеком, если сначала занимается мышлением как школой, как упражнением. Пусть он занимается им не ради того, чтобы постичь высшие миры, но чтобы из себя самого сделать другого человека. И в логическом мышлении переживают (тогда) прежде всего определенный род совести... и если человек выработал ее у себя, то вообще в своей душе он получает чувство ответственности за истину..." (119; 29. III). Обретая логическую совесть, индивидуально мыслящий человек находит подход к самому Божественному, ибо совесть — "это отблеск вносящего поправки Мирового Духа, который, бодрствуя, стоит рядом с "я" и является человеку как совесть" (59; 12. V). Иными словами, в отличие от древнего, человеческое познание становится индивидуально-софийным, когда в него вступает совесть.

До вступления "я" в тройственную душу "Мировой Дух" извне воздействовал на тройственное тело (на рис. 22 это следует представить себе как связи верхней и нижней троичностей, но идущие по кругу), а после вступления он работает через "я" в тройственной душе. Уже в душе ощущающей мы сталкиваемся с предощущением совести, которое возникает в результате столкновения эгоизма астрального тела с импульсами Самодуха, в какой-то мере всегда проникающими сквозь все три душевные сферы. В душе рассудочной совесть пребывает как в своей собственной сфере, поскольку она ожила в индивидуальной душе с возникновением мышления в понятиях. На первом своем этапе — в V—IV вв. до Р.Х. — мышление не было таким абстрактным, как в более поздние времена, а проистекало из целостной природы человека; в нем еще сильно ощущалось живое присутствие мыслесуществ. В столкновении мыслящего сознания с нравственными и безнравственными мотивами поведения, что нашло свое яркое отражение в диалогах Сократа, развилась склонность к нравственности (см. табл.3), обусловленная осознанным намерением творить добро (на фоне античной этики, следует подчеркнуть). Такое намерение несет в себе свойство высшего интеллигибельного мира, что и выступает в душе как совесть. Это своего рода логика сердца, чувство-понимание, доступное любой душе.

Итак, в душе рассудочной, как члене, опосредующем взаимодействие высшей и низшей сфер души, приходит к своему выражению вся Божественная Троица. Как главнейшее свойство этой души выступает Христово начало — любовь, о которой апостол Павел говорит: "И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует...", и т. д. (I Kop. 13; 3-8). Это значит, что сколько бы мы ни претворяли прямой эгоизм в косвенный, — здоровым образом душой сознательной, минуя душу рассудочную, нам не овладеть, поскольку — и это с другой стороны— только любовью преображается характерологическая основа человека. Кроме того, Христом несомая любовь подготовляется в душе рассудочной Отчим началом — заповедью; и в нее светит Ипостась Святого Духа — совесть. Душа рассудочная имеет склонность познавать софийно, что не может происходить без любви к объекту, ко всему творению. Исполнен любви к поступку и софийный мотив, а тогда он ничем не обусловлен, т. е. свободен. Но такая ступень достигается только тогда, когда душа рассудочная претворяется в душу инспирации. Однако, как таковая, она еще не свободна, любовь еще не стала в ней всеопределяющим побуждением, а совесть — мотивом деятельности. Многие меры должны быть предприняты "я" на пути к инспирации, — должна быть проработана душа сознательная, а в ней — найдено конкретное сознательное отношение к духу.