Г. А. Бондарев триединый человек т е л а, души и д у Х а (стр. 50 из 164)
Так было на древнем Сатурне. А теперь вспомним сказанное выше о чувстве зрения, а именно, что в нем внешний мир, за которым стоит макрокосмическое Я, высылает часть себя во внутреннее человека и потом с этой же частью взаимодействует, т.е. взаимодействуют "я" и Я, перетекая одно в другое. На древнем Сатурне в акте зрения в соприкосновение приходят две Иерархии. И в их соприкосновении состоит отношение внутреннего и внешнего. Оно же есть отношение света сокровенного (Серафимы, или Воспламенители Огня) и явленного (Архангелы, или Духи Огня). Свет дает дискретному бытию тепла некое простирание. Свет, по сути говоря, есть сокровенная мысль Богов, явленная в пространстве, и само ее явление есть Архангелы. Этим светом, с одной стороны, озаряется пространство Сатурна, как теплового тела; возникает зрение без субъекта — откровение Архангелов в тепле; с другой стороны, им озаряется духовное "пространство" Иерархий, стоящих выше Архангелов и ниже Духов Воли. Образ их деятельности в том, потустороннем, свете есть сознание Архангелов. Позднее из явленных образов сгустится вся чувственная реальность и ее озарит посюсторонний свет. От пребывания же Архангела в тепловом эфире монад остается зачаток органа зрения.
Гете говорит: "Глаз создан светом и для света". В отношении условий древнего Сатурна мысль Гете, вероятно, можно было бы перефразировать так: Архангелы-свет созданы сокровенным светом Серафимов для сокровенного света и для того, чтобы он стал откровением. В земном эоне сокровенный свет несом световым эфиром, элементарными существами, которых древние греки называли сильфами. А место Архангелов в акте зрения заняло человеческое "я"; у зрения появился субъект.
Когда на древнем Сатурне возникают вкусовые переживания, то они есть не что иное, как явление Ангелов в тепло-световой субстанциональности. Как Архангелы были откровением Серафимов в астральности Сатурна, так Ангелы явились откровением Херувимов в его эфирности, которая вся была действием Духов Мудрости. В эту эфирность Архангелы внесли отпечатки органов чувств, следы грядущего субъекта. Ангелы как бы подводят под образовавшиеся отпечатки жизненное начало, жизненные процессы. Ангелы, по сути, являются откровением сокровенной жизни Херувимов. В Архангелах и Ангелах сознание и бытие впервые выступают не в единстве, а двойственно, но на эфирном плане: как бытие сознания — световой эфир, и бытие бытия — жизненный эфир. К некоему единству они сводятся в деятельности Духов Воли, когда те напечатлевают тепловым монадам зачатки Духочеловека. Возникают запахи, открывающиеся внутрь Сатурна. В них "Я" Духов Личности противостает — в монаде — Я Духов Воли. Духи Личности берут часть субстанции Духов Воли внутрь Сатурна. Так возникает прафеномен чувства запаха. Существенным в нем является опосредующая роль уже не иерархических существ, а монад.
Так совершилось некое "овнутрение" бытия древнего Сатурна. Все оно явилось антитезой иному "овнутрению", имевшему место в первые три дотепловые периода развития древнего Сатурна. Рудольф Штайнер уподобляет первое из них душевному теплу. Еще более ранее состояние Сатурна представляло собой чисто духовный сокровенный свет, который "внешне есть тьма". Первоначальное состояние Сатурна — "духовно сущностное".
Так приближаемся мы к зарождению нашей лемнискаты, выражающей суть самых разных метаморфоз, в том числе и метаморфозы чувств, — к методологической лемнискате. Обращаясь к праистокам мира, ее, вероятно, следует изобразить так, как показана на рис. 28. Там где-то происходит выступление Духов Воли. Но над ними еще стоят Херувимы и Серафимы. А еще выше находится мир Божественной Троицы, откуда "все начало быть". Эта сфера обусловливает все, сама при этом будучи не обусловленной ничем. Первая Иерархия является проводником ее намерений; она поэтому пребывает в состоянии, промежуточном между эволюционным и надэволюционным, — в "пребывающем". Обращаясь в сторону эволюции, Первая Иерархия творит Сатурн.
Далее нам предстает некое начало, одновременно единое и тройственное, в котором открывается сокровенное. Происходит это так, что, начиная с Сатурна, и во всех последующих эонах, сквозь созидающую деятельность Иерархий во всем физическом обнаруживается творческий импульс Бога-Отца, во всем эфирном — Бога-Сына, а во всем астральном — Бога-Духа Святого. Это подобно трем лучам, уходящим вверх, в сокровенное, и перекрещивающимся внизу на границе двух миров: ноуменального и феноменального (см.рис. 3). Все Иерархии движутся в этих трех лучах, порождая по ту сторону точки их схода — в инобытии — некие аналоги ноуменального: формы бытия с зачатками самодвижения и самополагания. Иерархии становятся проводниками то одного, то другого, то третьего из приходящих свыше импульсов, что напечатлевает самим иерархическим существам свойства высшего Триединства. В феноменальном мире сдвижение Иерархий по трем лучам вызывает колоссальные метаморфозы.
Таким образом, единый эволюционный принцип нашего цикла бытия охватывает все миры. Что прежде стояло над эволюцией, оживает в своих свойствах в эволюционирующих Иерархиях. Начальным выражением триединого Божества является 1-я Иерархия. О ней говорится, что она "лицезреет Бога". Другие Иерархии лишь со временем дорастут до такого состояния. В помощь им дано явление единого Бога в трех Ипостасях. Три Иерархии — это, по сути, и есть Тело Бога. Все они суть одно, и в то же время Бог выражает Себя в них троекратно и троично: каждая Иерархия состоит из трех родов существ, стоящих под водительством разных Ипостасей, кроме того каждая Иерархия служит отдельной Ипостаси. Аналогично высшему устроен и феноменальный мир, где три основных субстанции: физическая, эфирная и астральная — служат выражением и высшего Триединства, и тройственных Иерархий, почему и возник триединый человек тела, души и духа.
Нельзя обойти вниманием тот факт, что истины подобного рода и в прошлом были известны узким кругам людей, нашедших доступ к эзотерическому Христианству. В русской духовной истории свидетельством тому является "Троица" Андрея Рублева. Эта икона была написана им под духовным руководством Сергия Радонежского, которого называли "служителем Святой Троицы". За этими словами кроется та истина, что, как посвященный, Сергий Радонежский подошел к познанию того, с чем у нас идет речь: ему открылось действие Троицы в эволюции мира. И доступными его времени средствами он через Рублева поведал о своем познании.
Давайте внимательно всмотримся в рублевскую икону, дадим ей подействовать на нас, убрав все скороспелые суждения и все те, подчас даже весьма экзальтированные, но оттого нисколько не приближающиеся к истинному смыслу иконы, соображения, высказываемые в последнее время искусствоведами. И тогда, если мы сможем дать иконе заговорить к нашей душе, нам откроется, что на ней изображен именно триединый Бог, т. е. одновременно и трех-ипостасный и нераздельный. Это означает, что икону можно рассматривать в различных аспектах и каждый раз в ней будет раскрываться новый смысл. Иначе и быть не должно, если делаемый Христианству упрек в многобожии не имеет под собой основания.
Рублевская "Троица" называется новозаветной. Имеются иконы с изображением ветхозаветной Троицы. Гениальность Рублева и Сергия Радонежского заключается в том, что они нашли универсальное, а следовательно, динамическое выражение для высшего христианского Божества. Поэтому иконе можно дать несколько толкований и все они будут верны. Мы можем, например, в фигуре центрального Ангела видеть выражение Ипостаси Бога-Отца. И тогда перед нами ветхозаветная Троица. В ней лик Бога-Отца полон красоты вечной юности. Его взор погружен во внутреннее, в созерцание сущего. Во взоре этом поистине открывается вечность, которая не нуждается ни в каком внешнем выражении, а если все же прибегает к нему, то только из совершенной свободы и благости. Так можно пережить деятельное начало в среднем Ангеле, выраженное чисто художественными средствами невероятной тонкости и одухотворенности. В наклоне Его головы к левому Ангелу выражается движение божественной мысли, в жесте руки, указующем на правого Ангела, — движение Божественной воли.
Левый Ангел в таком случае выражает Ипостась Святого Духа. Его взор излучает целенаправленную мысль, обращенную к правому Ангелу. Жестом руки он как бы передает ему импульс, полученный от среднего Ангела в сфере мысли.
Бог-Отец восседает под Древом Жизни, от которого в момент райского искушения не было дано вкусить человечеству. Над левым Ангелом возвышается строение. Это храм во многих смыслах; в одном из них — храм Мистерий, в которых изгнанное из Рая человечество искало до пришествия Христа способ вновь обрести связь с Богом в духе и истине.
Правый Ангел выражает Ипостась Бога-Сына в момент нисхождения на землю, когда "Отец послал Сына в мир", как об этом говорит Евангелие. Взор этого Ангела также погружен во внутреннее, но иначе, чем у среднего Ангела. В нем отражается созерцание будущего — полного противоречий и трагизма развития в каменной пустыне материального мира, куда Его направляет воля Отца, и где Ему предстоит испить горькую чашу, моление о которой Он вознес в Гефсиманском саду к Отцу. Лик правого Ангела обращен вниз, к творению; туда же направлен и жест его руки, как бы переносящий вниз благословение, исходящее от двух других Ангелов.
Таково одного рода видение "Троицы" Рублева. Но совершенно иное открывается нам, если мы обратимся к ней как к новозаветной Троице. Тогда Ипостась Христа следует видеть выраженной в фигуре среднего Ангела. Это Христос, прошедший через крестную смерть и победивший ее. Мистерия Голгофы есть центральное событие не только земного эона, но всей эволюции, протекающей в семи эонах. Поэтому Христос в ней — Регент жизненных, эфирных сил — есть главная Ипостась, пока будет длиться эволюция, в которой главенствующими принципами являются жертва и любовь. Сознание во Христе приходит, как это было уже в прошлом, в неразрывную связь с жизнью, но в индивидуальном "я", осуществляющем принцип: "Не я, но Христос во мне". По этой причине на иконе хитон (эфирное) у Христа дан в сложной гамме коричневых, охристых и красноватых тонов, а плащ (астральное) — голубой. Наклон головы Христа в сторону левого Ангела выражает евангельское: "И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя... Духа Истины..." (Ин.14; 16,17). Этот Дух Истины, Святой Дух, представлен на иконе правым Ангелом. Он готов низойти в ту часть заложенного Богом-Отцом еще на древнем Сатурне "храма" человеческого тела, в которой за счет отмирания, минерализации органической материи осуществляется понятийное мышление, чтобы в нее, а через нее и во весь "храм" тела, внести с помощью духопознания, оживляющего абстрактную мысль, новую жизнь, символ которой — святая Чаша Грааля. В ней — смысл творения, осуществляемого через жертву, претворение, пресуществление, что возводит человека в мир Иерархий, уподобляет Богу.