Но как, слыша слово, мы постигаем его смысл? Ведь одно и то же понятие на разных языках звучит по-разному, а смысл его тем не менее остается неизменным. Чтобы понять, в чем тут дело, мы должны еще дальше продвинуться в переживании звуков: отказаться от всей системы обертонов. Тогда нам откроется воплощенный в слове смысл. В словах нашей речи, как мы уже знаем, возвещает о себе Дух народа, Архангел. "Речь — это таинственный шепот Духа народа, полное тайны формирование в соках того, что в обертонах трепещет в нашем организме" (115; 25.Х). Лежащее же за системой обертонов есть всеобщий Дух человечества, объемлющий всю Землю. В первом приближении этим Духом является Дух Личности. Но его речь — чисто служебная. Он служит познанию Христа, несомому людям Святым Духом. Отдельного человека эта весть достигает с помощью существа Ангела (см. рис. 31, 37). В целом же мы познаем Христа, "...когда каждый на своем особом месте (т.е. индивидуально и в элементе языка. — Авт.) вслушивается сквозь обертоны в неслышимое, в просто представление образное" (115; 25.Х).
Сжимая таким образом нюансы в чувстве слова, мы познаем всеобщее, общечеловеческое. "Лишь в жизни представлений, — говорит Рудольф Штайнер, — становится постижимым Дух Христа в его истинном облике" (там же). В правильно переживаемом чувстве понятия жизнь и мышление исходят из одного источника. Но, вновь возвращаясь к чувству обоняния, следует сказать, что в чувстве понятия в полной мере достигается то, чего не дано достичь в обонянии, с чем мы там лишь соприкасаемся и познаем лишь косвенно. Далее этот импульс на своем пути и метаморфизировал в мозгу орган обоняния в орган мышления, достигнув тем самым своей цели — идя из индивидуального, воссоединился со своим всеобщим.
Наконец, мы приходим к чувству "я". В нем нам дано пережить то Я, которое некогда было даровано Духами Формы, но оболочкам человека, а не его душе. Оно, как и чувство понятия, опирается на связь Духочеловека с физическим телом, чем также рождается чувство жизни. Отдельно его можно представить (рис.38) в виде большой лемнискаты, объемлющей собой все другие. Она выражает собой деятельность я-сознания, рожденного из совокупности восприятий чувств. Но у нее есть и своя, предшествующая именно ей ступень — это лемниската в круге чувств осязания и тепла. (Взаимосвязь эта на рис.37 подчеркнута жирными линиями). Она позволяет нам увидеть еще с одной стороны, почему осязание может стоять первым в кругу восприятий чувств. А прохождение лемнискаты чувства "я" через точку "я" объясняет нам связь этого чувства с чувством вкуса. Так специфически образуется чувство "я". Для его переживания необходима столь высокая степень отвлечения от субъекта, что его можно назвать негативным чувством, не-чувством. С другой стороны, оно, как никакое другое чувство, глубоко коренится во всей системе восприятий чувств. И если всего этого нет, то попытка пережить чувство "я" оканчивается прерыванием сознания, засыпанием. Но подобное же случается и при переходе к сверхчувственному восприятию.
13. Три пути в сверхчувственное
Процесс сверхчувственного восприятия совершается в состоянии, когда астральное тело и "я" делаются способными хотя бы периодически вести бытие вне зависимости от эфирного и физического тел. С точки зрения бодрственного индивидуального сознания это состояние настолько отличается от обычного дневного сознания, насколько это последнее отличается от сознания сновидения. При сверхчувственном восприятии мы должны как бы проснуться в сознании высших духовных существ. Результаты, полученные в ходе нашего исследования, позволяют нам выработать дополнительное понимание и этого вопроса.
Одно из фундаментальных положений науки посвящения нового времени, созданной Рудольфом Штайнером, заключается в том, что она сводит воедино два древних пути в сверхчувственный мир: тот, который пролегает через завесу внешних чувств, аполлонический путь, и другой, на котором погружаются внутрь собственной души, — в древности его называли дионисийским, в Египте его проходили в хтонических Мистериях, в средневековье что-то схожее с ним имел путь, называвшийся мистическим. Соединение обоих путей в антропософской науке посвящения происходит не формально, не эклектически, но так, что сходясь в единство, каждый из древних путей претерпевает существенные изменения. Это не может быть иначе, если исходить из того, что в основе изменения пути посвящения всегда лежит изменяющаяся природа человека.
В третьей и четвертой культурных эпохах, когда Ангел сущностно пребывал в человеческом "я", призыв Мистерий: "Познай себя" означал погружение с "я" внутрь себя, и там человеку открывался целый мир. Ангел приводил посвящаемого ко встрече с грядущим Христом. О Христе, еще не низошедшем к Земле и открывавшемся человеческой душе лишь на пути посвящения, говорили как об Озирисе или как о Дионисе. В Мистериях Аполлона готовились ко встрече с грядущим Христом, который должен был прийти в мир, преодолев завесу, иллюзию материального мира, заслоняющую сверхчувственное. Эта завеса была прорвана при крещении на Иордане. Но до того, как это свершилось, греки говорили об Аполлоне как о Боге, открывающемся очищенному астральному телу человека, когда оно с окрепшими силами сознания, с силами сестры Аполлона, Афины Паллады, проникает на ту сторону внешнего чувственного мира, в его внутреннее. Еще ранее, в эпоху Заратустры, о Христе говорили как о духовной ауре Солнца — Аура Маздао, — которую заслоняет от сверхчувственного созерцания бог тьмы Ариман, или Ангра Манью.
После Мистерии Голгофы положение человека в чувственном мире фундаментально изменилось. Христос, как Бог человеческого "я", явился не только сквозь завесу внешних чувств, но также низошел и во внутреннее человеческой души вплоть до ее низших вожделений и инстинктов — "во ад" , и там потеснил власть духов, затмевающих индивидуальное сознание, искажающих весь путь души через реинкарнации. Он стал Распорядителем Кармы, смягчил действие кармического закона принципом сострадания и любви. И Он стал Духом Земли, пронизал Собою все ее царства. Вот почему ныне человек, идя ко Христу, должен искать Его не только внутри себя, но и во внешнем мире. После Голгофы вся история творения человека явлена ему извне, где эволюция человечества соединилась с породившим ее Словом. До вочеловечения Христа внешний мир был для человека отчужденной реальностью, принесенной в жертву ради подготовки человеку пути к я-сознанию. Христос, так сказать, свел концы с началами. Он, как макрокосмический Принцип творящего Я, непосредственно пронизал прежде отторгшееся от духа творение, перешел за ту линию (рис. 31), за которую оно ушло от Божественного пра-начала как в сферу инобытия. В великом синтезе, начатом Мистерией Христа, человеку предстоит осознать, что весь окружающий его мир есть он сам и, познавая ныне этот мир, он познает себя. Но познание начинается с восприятий чувств, восприятия же бывают как внутренние, так и внешние.
Человек ныне во внутреннем мире переживает различные чувства, мысли, побуждения воли. Их деятельностью пресуществляется субстанциональность трех человеческих тел, образуя тройственную душу, завоеванную индивидуальным "я". В душевной деятельности "я" имеет также задачу прийти к переживанию Христа. И теперь посмотрим, как происходит соединение двух путей в сверхчувственное более непосредственно. В третьей лекции цикла "Антропософия, психософия, пневматософия" (ИПН. 115), который мы уже неоднократно цитировали, Рудольф Штайнер, говоря о чувстве понятия, называет его также чувством представления, которое "позволяет нам прежде всего воспринять Дух Христа в его истинном облике". (Дух же Христа соединен со всеобщим человеческим Духом, поэтому Христа называют новым Адамом.) Происходит это благодаря Гениям речи, существам из Иерархии Архангелов, действующим в чувстве слова, с помощью обертонов наколдовывающим в соках человеческого организма определенные образы. В чувстве понятия наше астральное тело отодвигает систему обертонов, т. е. происходит отвлечение внимания от них, что позволяет астральное тело простереть в виде некоего рода щупалец к существу, несущему понятие, заключенное в звучащем слове. Вслед за тем возникает возможность внешнее восприятие снять и астральную субстанцию из области головы направить непосредственно в сверхчувственный объект. Возникающее при этом по своему значению эквивалентно всей системе восприятий чувств.
Взглянем на то, что здесь происходит, с другой стороны. Благодаря астральному телу зарождается первое смутное ощущение индивидуальной жизни. Затем это ощущение обогащается и проясняется за счет деятельности других восприятий, для чего, например, в чувстве равновесия материя должна в полукружных каналах в ухе вытесняться вовне. Когда возникает чувство понятия, астральное тело свободно выходит в духовный мир. И тогда оказывается, что всё, составлявшее его деятельность в восприятиях чувств, было лишь частью его высшей деятельности, было опосредовано той частью человеческого существа, которая образует сопряжение души сознательной с Самодухом. Чем более смутным было восприятие, тем в менее просветленные сознанием части астрального тела погружалась деятельность, идущая от этого сопряжения. Мы довольно подробно проанализировали этот процесс и нам осталось лишь сказать, что сопряжение представляет собой вполне определенное образование в астральном теле и носит название 2-х-лепесткового лотоса. Из него исходят два духовных луча, обусловливающие внешние восприятия. В своей деятельности они сходятся на объекте чувственного восприятия, который с точки зрения сверхчувственного мира всегда является для человека внутренним. Но эти лучи могут скреститься и на внешнем, т. е. духовном объекте, тогда возникает имагинативное восприятие. Другое астральное образование, расположенное в области гортани, называется 16-лепестковым лотосом и, при своем соответствующем развитии, ведет к инспиративному восприятию. Далее, в области сердца, находится 12-лепестковый лотос — орган интуиции. Когда это "интуитивное восприятие чувств изливается вовнутрь (человека), то возникает, собственно говоря, мышление, формируется мышление" (115; 25.Х).